Александр Амфитеатров - Стихотворения

Автобиография обрушенного потолка

Воздвигнутый в венец торжественной палате,Спокойно я висел, незыблемый в годах.Я зрел Потемкина – небритого, в халате,Я зрел Потемкина – в брильянтах и звездах.Плясали подо мной красавицы столицы,Иллюминации ночь обращали в день,И лебедью плыла премудрыя ФелицыБожественная тень.

Увы! Блестящий век был краток и непрочен!Светлейший опочил в окрестностях Бендер;Таврический дворец уныло заколочен,Как суеты сует учительный пример;Ремонт его вошел в графу бюджетной сметы,Хищению казны прибавив новый шанс…Лишь Дягилев порой здесь выставлял портретыИ славил декаданс.

Прошло сто лет… Опять жива моя обитель.Начистили паркет, с окошек смыли мел…Пришел под мой навес «народный представитель» —Заспорил, закричал, затопал, зашумел.Был любопытен мне Содом сей безобидный.Я – партий не знаток. Сквозь сетку паутинМне нравились равно – и Муромцев солидный,И чинный Головин.

Шумели там внизу Аладьин и Аникин,И Родичев в экстаз лирический впадал.С трибуны яростно отчитан Горемыкин,И Павлов потерпел неслыханный скандал.Клубились прения неистово и быстро,Неистощимые, как вешняя вода.И каждый голосил на каждого министра:«В отставку, господа!»

Не знаю, парлам_е_нт каков у прочих наций:Кто хочет знать – Максим Максимыча спроси..»Но вряд ли где еще красивых декламацийФонтан обильнее, чем на святой Руси.Не то чтобы я был социализмом болен,Не то чтобы я был ретивый демократ…Но всласть поговорить – премного я доволен,Послушать тоже рад.

Кто говорит: я стар? О нет! В начале маяДала мне молодость народная гроза.Волнующим речам почтительно внимая,Я даже отсырел: невольная слеза!Разоблачения звучали каждой язве!Порокам страшный суд глас трубный возвещал!Нет, если я тогда трещал слегка, то развеОт радости трещал!

Но помню мрачный день, явился некто Г_у_рко…Задрал он до меня носки своих сапог!И дрогнула моя невольно штукатурка:Негодованья пыл едва я перемог,Перила ветхие презрением заныли…Впервые видел я подобный моветон!С тех пор меня вотще крепили и чинили,Истратив миллион.

Сей Гурко был еще «неведомый избранник».Теперь, как говорят, он много преуспел:Лидваля компаньон, Эстер покорный данник…Недаром, видно, я над Гуркою скрипел!Пространство не щадя и не жалея время,С гримасой он цедил свой безобразный спич…Как жаль, что я тогда на дерзостное темяНе уронил кирпич.

Затем – предела нет трагическим моментам.Конфликты сосчитать – неодолимый труд.Пищала правая: запахло здесь конвентом!Вопила левая: под суд! под суд! под суд!Но был начальства глаз угрюм и неусыпен,Но был начальства план язвителен и жгуч:В одну глухую ночь пришел сюда СтолыпинИ запер зал на ключ.

Так Дума первая скончала жизнь без шума,В пустыню удалясь от сих прекрасных мест.Но пишут в Англии: «Нет Думы – будет Дума!»Надеждами добра тревоги успокоив,Я мирно спал, один питая интерес:В грядущем феврале каких пришлет героевСтрана под мой навес?

Желанный день настал, но мне пришелся жестко;Он отравил меня, как пиво – кукельван.Ах, было отчего рассыпаться в известку!Я вижу: под меня вдруг входит… Крушеван!!!Как? Чистоту мою коптит его дыханье?!Как? Кишиневский смрад сюда он приволок?!Обрушься же скорей ты, вековое зданье!Валися, потолок!

Примечания

1

Полустишие Вергилия: «Боюсь данайцев, даже дары приносящих» (лат.). – Ред.

2

Зубы (лат.). – Ред.

3

Боимся данайцев, даже дары приносящих (лат.). – Ред.

4

Министр-отец – С. Ю. Витте, министр – с сын – П. Н. Дурново, и министр – плут простой – Г. Акимов.

5

Ранее, цензурного гонения для, печаталась яко «министерская».

6

За не столь праведною, сколь скаредною кончиною «Русского государства» и прекращением сопряженных с оным завтраков стихира сия временно вышла из употребления, но не без упования паки воскреснуть. А завтракают ныне в «России».

7

Сия и следующая стихиры в честь выбывшаго из флотских еписков адмирала Чухнина сохраняются в сем молитвослове исключительно на случай скорого открытия мощей означенного угодника, чудесами своими, уже при жизни своей, посрамившаго славу как Серафима Саровскаго, так и Феодосия Черниговского, и всех прочих собственноручных его величества чудотворцев.

8

Обращение должно меняться соответственно имени того благочестивого вельможи, коий занимает пост министра-президента. Так, под игом г. Столыпина достойно и праведно есть воспевать: «Петя мой!»

9

Держитесь правой стороны (франц.) – Ред.