Михаил Лермонтов - Стихотворения
К*
(Из Шиллера)[30]
Делись со мною тем, что знаешь,И благодарен буду я.Но ты мне душу предлагаешь:На кой мне черт душа твоя!..
Молитва
Не обвиняй меня, всесильный,И не карай меня, молю,За то, что мрак земли могильныйС ее страстями я люблю;За то, что редко в душу входитЖивых речей твоих струя;За то, что в заблужденье бродитМой ум далеко от тебя;За то, что лава вдохновеньяКлокочет на груди моей;За то, что дикие волненьяМрачат стекло моих очей;За то, что мир земной мне тесен,К тебе ж проникнуть я боюсь,И часто звуком грешных песенЯ, боже, не тебе молюсь.Но угаси сей чудный пламень,Всесожигающий костер,Преобрати мне сердце в камень,Останови голодный взор;От страшной жажды песнопеньяПускай, творец, освобожусь,Тогда на тесный путь спасеньяК тебе я снова обращусь.
1830
Кавказ
Лермонтов. Крестовая гора
Хотя я судьбой на заре моих дней,[31]О южные горы, отторгнут от вас,Чтоб вечно их помнить, там надо быть раз:Как сладкую песню отчизны моей,Люблю я Кавказ.
В младенческих летах я мать потерял.Но мнилось, что в розовый вечера часТа степь повторяла мне памятный глас.За это люблю я вершины тех скал,Люблю я Кавказ.
Я счастлив был с вами, ущелия гор,Пять лет пронеслось: все тоскую по вас.Там видел я пару божественных глаз;И сердце лепечет, воспомня тот взор:Люблю я Кавказ!..
К***
Не говори: одним высокимЯ на земле воспламенен,К нему лишь с чувством я глубокимБужу забытой лиры звон;Поверь: великое земноеРазлично с мыслями людей.Сверши с успехом дело злое —Велик; не удалось — злодей;Среди дружин необозримыхБыл чуть не бог Наполеон;Разбитый же в снегах родимых,Безумцем порицаем он;Внимая шум воды прибрежной,В изгнанье дальнем он погас —И что ж? Конец его мятежныйНе отуманил наших глаз!..
Опасение
Страшись любви: она пройдет,Она мечтой твой ум встревожит,Тоска по ней тебя убьет,Ничто воскреснуть не поможет.
Краса, любимая тобой,Тебе отдаст, положим, руку…Года мелькнут… летун седойУкажет вечную разлуку…
И беден, жалок будешь ты,Глядящий с кресел иль подушкиНа безобразные чертыТвоей докучливой старушки,
Коль мысли о былых летахВ твой ум закрадутся пороюИ вспомнишь, как на сих щекахИграло жизнью молодою…
Без друга лучше дни влачитьИ к смерти радостней клониться,Чем два удара выноситьИ сердцем о двоих крушиться!..
Стансы
Люблю, когда, борясь с душою,Краснеет девица моя:Так перед вихрем и грозоюКрасна вечерняя заря.
Люблю и вздох, что ночью луннойВ лесу из уст ее скользит:Звук тихий арфы златоструннойТак с хладным ветром говорит.
Но слаще встретить средь моленьяЕе слезу очам моим:Так, зря спасителя мученья,Невинный плакал херувим.
Н. Ф. И…вой
Наталья Федоровна Иванова-Обрескова
Любил с начала жизни я[32]Угрюмое уединенье,Где укрывался весь в себя,Бояся, грусть не утая,Будить людское сожаленье;
Счастливцы, мнил я, не поймутТого, что сам не разберу я,И черных дум не унесутНи радость дружеских минут,Ни страстный пламень поцелуя.
Мои неясные мечтыЯ выразить хотел стихами,Чтобы, прочтя сии листы,Меня бы примирила тыС людьми и с буйными страстями;
Но взор спокойный, чистый твойВ меня вперился изумленный.Ты покачала головой,Сказав, что болен разум мой,Желаньем вздорным ослепленный.
Я, веруя твоим словам,Глубоко в сердце погрузился,Однако же нашел я там,Что ум мой не по пустякамК чему-то тайному стремился,
К тому, чего даны в залогС толпою звезд ночные своды,К тому, что обещал нам богИ что б уразуметь я могЧерез мышления и годы.
Но пылкий, но суровый нравМеня грызет от колыбели…И в жизни зло лишь испытав,Умру я, сердцем не познавПечальных дум печальной цели.
Ты помнишь ли, как мы с тобою…
Ты помнишь ли, как мы с тобою[33]Прощались позднею порою?Вечерний выстрел загремел,И мы с волнением внимали…Тогда лучи уж догорали,И на море туман густел;Удар с усилием промчалсяИ вдруг за бездною скончался.
Окончив труд дневных работ,Я часто о тебе мечтаю,Бродя вблизи пустынных вод,Вечерним выстрелам внимаю.И между тем как чередойГлушит волнами их седыми,Я плачу, я томим тоской,Я умереть желаю с ними…
Весна
Когда весной разбитый лед[34]Рекой взволнованной идет,Когда среди лугов местамиЧернеет голая земляИ мгла ложится облакамиНа полуюные поля, —Мечтанье злое грусть лелеетВ душе неопытной моей;Гляжу, природа молодеет,Не молодеть лишь только ей;Ланит спокойных пламень алыйС собою время уведет,И тот, кто так страдал, бывало,Любви к ней в сердце не найдет.
Ночь. I
Я зрел so сне, что будто умер я;[35]Душа, не слыша на себе оковТелесных, рассмотреть могла б яснееВесь мир — но было ей не до того;Боязненное чувство занималоЕе; я мчался без дорог; пред мноюНе серое, не голубое небо(И мнилося, не небо было то,А тусклое, бездушное пространство)Виднелось; и ничто вокруг меняРазличных теней кинуть не могло,Которые по нем мелькали;И два противных диких звуков,Два отголоска целыя природы,Боролися — и ни один из нихНе мог назваться побежденным. СтрахПрипомнить жизни гнусные деяньяИль о добре свершенном возгордитьсяМешал мне мыслить; и летел, летел яДалеко без желания и цели —И встретился мне светозарный ангел;И так, сверкнувши взором, мне сказал:«Сын праха — ты грешил — и наказаньеДолжно тебя постигнуть, как других:Спустись на землю — где твой трупЗарыт; ступай и там живи, и жди,Пока придет спаситель — и молись…Молись — страдай… и выстрадай прощенье…»И снова я увидел край земной;Досадой вид его меня наполнил,И боль душевных ран, на краткий мигЛишь заглушенная боязнью, с новой силойОгнем отчаянья возобновилась;И (странно мне), когда увидел ту,Которую любил так сильно прежде,Я чувствовал один холодный трепетДосады горькой — и толпа друзейЛикующих меня не удержала,С презрением на кубки я взглянул,Где грех с вином кипел, — воспоминаньеВ меня впилось когтями, — я вздохнул,Так глубоко, как только может мертвый —И полетел к своей могиле. Ах!Как беден тот, кто видит, наконец,Свое ничтожество и в чьих глазахВсе, для чего трудился долго он, —На воздух разлетелось…И я сошел в темницу, узкий гроб,Где гнил мой труп, — и там остался я;Здесь кость была уже видна — здесь мясоКусками синее висело — жилы тамЯ примечал с засохшею в них кровью…С отчаяньем сидел я и взирал,Как быстро насекомые роилисьИ поедали жадно свою пищу;Червяк то выползал из впадин глаз,То вновь скрывался в безобразный череп,И каждое его движеньеМеня терзало судорожной болью.Я должен был смотреть на гибель друга,Так долго жившего с моей душою,Последнего, единственного друга,Делившего ее земные муки, —И я помочь ему желал — но тщетно —Уничтоженья быстрые следыТекли по нем — и черви умножались;Они дрались за пищу остальнуюИ смрадную сырую кожу грызли,Остались кости — и они исчезли;В гробу был прах… и больше ничего…Одною полон мрачною заботой,Я припадал на бренные останки,Стараясь их дыханием согреть…О, сколько б я тогда отдал земныхБлаженств, чтоб хоть одну — одну минутуПочувствовать в них теплоту. Напрасно,Они остались хладны — хладны — как презренье!Тогда я бросил дикие проклятьяНа моего отца и мать, на всех людей, —И мне блеснула мысль: (творенье ада)Что, если время совершит свой кругИ погрузится в вечность невозвратно,И ничего меня не успокоит,И не придут сюда простить меня?..И я хотел изречь хулы на небо —Хотел сказать: …Но голос замер мой — и я проснулся.
Разлука
