Владимир Маяковский - Париж (1924-1925)

                        на эшафот

                    100           королевку.

                        Смотрю,

                                а все же -

                                           завидные видики!

                        Сады завидные -

                                        в розах!

                        Скорей бы

                                  культуру

                                           такой же выделки,

                        но в новый,

                    110             машинный р_о_змах!

                        В музеи

                                вот эти

                                        лачуги б вымести!

                        Сюда бы -

                                  стальной

                                           и стекольный

                        рабочий дворец

                                       миллионной вместимости, -

                        такой,

                    120        чтоб и глазу больно.

                        Всем,

                              еще имеющим

                                          купоны

                                                 и монеты,

                        всем царям -

                                     еще имеющимся -

                                                     в назидание:

                        с гильотины неба,

                                          головой Антуанетты,

                    130 солнце

                               покатилось

                                          умирать на зданиях.

                        Расплылась

                                   и лип

                                         и каштанов толпа,

                        слегка

                                листочки ворся.

                        Прозрачный

                                   вечерний

                    140                     небесный колпак

                        закрыл

                               музейный Версаль.

                        [1925]

                        Ноябрь,

                                а народ

                                        зажат до жары.

                        Стою

                             и смотрю долго:

                        на шинах машинных

                                          мимо -

                                                 шары

                        катаются

                     10          в треуголках.

                        Войной обагренные

                                          руки

                                               умыв,

                        и красные

                                  шансы

                                        взвесив,

                        коммерцию

                                  новую

                                        вбили в умы -

                     20 хотят

                              спекульнуть на Жоресе.

                        Покажут рабочим -

                                          смотрите,

                                                    и он

                        с великими нашими

                                          тоже.

                        Жорес

                              настоящий француз.

                                                 Пантеон

                     30 не станет же

                                     он

                                        тревожить.

                        Готовы

                               потоки

                                      слезливых фраз.

                        Эскорт,

                                колесницы -

                                            эффект!

                        Ни с места!

                     40             Скажите,

                                             кем из вас

                        в окне

                               пристрелен

                                          Жорес?

                        Теперь

                               пришли

                                      панихидами выть.

                        Зорче,

                               рабочий класс!

                     50 Товарищ Жорес,

                                       не дай убить

                        себя

                             во второй раз.

                        Не даст.

                                 Подняв

                                        знамен мачтовый лес,

                        спаяв

                              людей

                                    в один

                     60                     плывущий флот,

                        громовый и живой,

                                          попрежнему

                                                     Жорес

                        проходит в Пантеон

                                           по улице Суфло.

                        Он в этих криках,

                                          несущихся вверх,

                        в знаменах,

                                    в шагах,

                     70                      в горбах

                        "Vivent les Soviets!..

                                                A bas la guerre!..

                        Capitalisme a bas!.." {*}

                        {* Да здравствуют Советы!..

                                                    Долой войну!..

                        Долой капитализм!.. (франц.).}

                        И вот -

                                взбегает огонь

                                               и горит,

                        и песня

                                краснеет у рта.

                        И кажется -

                     80             снова

                                          в дыму

                                                 пушкари

                        идут

                             к парижским фортам.

                        Спиною

                               к витринам отжали -

                                                   и вот

                        из книжек

                                  выжались

                     90                    тени.

                        И снова

                                71-й год

                        встает

                               у страниц в шелестении.

                        Гора

                             на груди

                                      могла б подняться.

                        Там

                            гневный окрик орет:

                    100 "Кто смел сказать,

                                           что мы

                                                  в семнадцатом

                        предали

                                французский народ?

                        Неправда,

                                  мы с вами,

                                             французские блузники.

                        Забудьте

                                 этот

                    110               поклеп дрянной.

                        На всех баррикадах

                                           мы ваши союзники,

                        рабочий Крезо,

                                       и рабочий Рено".

                        [1925]

                        Обыкновенно