Николай Векшин - Трансцендентная сингулярность души (сборник)
Есаул глянул в документ и стал, шевеля губами, медленно беззвучно, про себя, читать. Глаза его полезли на лоб. Ещё не веря в такую удачу, он восхищенно озвучил вслух: «Комиссар 1-й бригады!»
Офицеры оживлённо зашумели.
Есаул, придя в себя от изумления, крикнул с ненавистью: «Ах ты, сволочь!» Он яростно швырнул документ, с грохотом вскочил со стула и, выпучив безумные глаза, выхватил шашку из ножен.
Иван не успел бы увернуться, но поручик ловко перехватил есаулову руку: «Погоди, Михаил, не горячись. Надо разобраться».
«Что?! Разобраться!? В петлю этого гада! Повесить!» – заорали дружно офицеры вослед есаулу.
«Погодите, это успеем. Давайте сначала кое о чём его спросим», – веско возразил поручик. И, хотя рядом было двое старших по званию, они почему-то согласились.
Шум быстро утих. Поручик, изучающим взглядом оценивая Ивана, поднял удостоверение, сунул в карман и насмешливо спросил: «Ну-с, уважаемый Иван Евгеньевич, пожалуйста, проинформируй нас, куда ушли твои краснозадые товарищи? Не на Алапаевск ли двинулись?»
Комиссар пожал плечами.
Тут к нему вновь рванулся есаул и хрястнул кулачищем в лицо. Хорошо, не рубанул шашкой. В голове Ивана аж потемнело.
Очухался на полу. Над ним склонился поручик и сочувственно пояснил: «Лучше будет что-нибудь ответить. А то Миша у нас человек горячий. Может даже кишки выпустить. Не хотелось бы на это смотреть».
Комиссар тяжело поднялся и, ощущая неприятный металлический привкус крови во рту, выплюнул сломанный зуб вместе с фразой: «Не знаю, куда ушли. Но даже если б знал, не сказал. Об одном прошу: не вешайте, расстреляйте».
Офицеры снова зашумели. «Тихо, тихо!», – чуть повысив голос, остановил их поручик. Он встал и кивнул есаулу: «Идём со мной. Пустим комиссара в расход, согласно его пожеланию».
Некоторые офицеры тоже стали было собираться, но начальник властно и сердито остановил их: «Что, на кровушку охота поглазеть? Не нагляделись ещё? Всё мало?»
Есаул вывел пленного на крыльцо. Поручик вышел следом. Во дворе хозяйничали казаки и солдаты. Одни обхаживали коней и щедро кормили их, наполняя ясли овсом, другие споро разделывали у сарая тушу заколотой свиньи.
Иван поёжился от утреннего холода и волнения. Мысленно представив себе, что мог быть в избе зарезан, он испытал благодарность к поручику за то, что тот не допустил зверской расправы и что он будет убит по-человечески – расстрелян.
«Что, комиссар, страшно? Не охота помирать?» – иронично спросил поручик, закуривая папироску.
«Ваша правда», – согласился приговорённый.
«Небось, до победы коммунизма хотел бы дожить», – сквозь зубы усмехнулся поручик, благостно затягиваясь и пуская дым.
«Хотел бы. Товарищи мои доживут. Победа народная уже скоро», – ответил Иван, понимая, что терять уже нечего.
«Ну, это ещё поглядим, чья возьмёт. А вот твоя ревностная служба быдлу сейчас может закончиться», – бросил поручик через плечо и спустился с крыльца.
Арестованный двинулся за ним. Есаул, громыхая сапогами, топал сзади.
«Они не быдло. Они – люди. А вот Ваша служба ради чего? Получить новый чин? Не слишком-то ценит Вас господин Колчак, если Вы всего лишь поручик, а не полковник», – вдруг выпалил Иван, не удержавшись.
Тот приостановился, зло поиграл скулами и процедил: «Был полковник. Разжалован». – «За что?» – «За неисполнение приказа». – «Какого?» – «Какая разница! Впрочем, если это согреет твою комиссарскую душу, отвечу: отказался выполнять приказ Верховного о сожжении красных деревень. Доволен?»
Комиссар понял, что собеседник дорожит понятием офицерской чести. Вот почему он не дал растерзать арестованного, а ведёт на расстрел.
Тем временем они вышли за околицу и спустились к оврагу. Всю дорогу поручик шел чуть впереди и курил, а есаул тяжело с одышкой пыхтел, шествуя позади.
Овраг весь сверкал в лучах восходящего солнечного диска, серебрясь капельками росы на траве и паутиной на кустах. Роскошное солнце одаривало собой всё окрест. В деревне сдуру закукарекал петух, чудом оставшийся в живых и при красных, и при белых. Докукарекается… Высоко в небе кружил коршун или ворон. Эх, жизнь! Прощай!
Поручик остановился и приказал: «Нет, не поворачивайся. Стой лицом к оврагу».
Приговоренный услышал за спиной злобный голос есаула: «Ваше благородие, разрешите я его располосую!»
Спина комиссара похолодела, ноги ослабли.
Голос поручика прозвучал как спасение: «Нет. Сначала я разряжу в него обойму, а потом ты добьешь, если что».
Тело приговорённого стало непроизвольно трястись противной мелкой дрожью. Иван сжал зубы и, пытаясь перебороть страх, постарался успокоить сам себя. Держись. Ещё минута. Ничего, все люди когда-нибудь умирают. Не ты первый. Только бы не погибнуть позорно!
Сзади раздался насмешливый вопрос поручика: «Может, есть последнее желание?»
«Чтобы мы победили вас, гадов!» – стуча зубами от волнения и ненависти выпалил комиссар.
Грохнул выстрел. Иван не ощутил боли. Раздались ещё два хлопка. И вновь приговорённый ничего не почувствовал. Стрелявший что – промазал? Не может быть! Иван обернулся.
На траве в двух шагах от него, брюхом вниз, распластался есаул. Шашка зажата в руке, вытянутая к комиссару в последнем зверском усилии. Затылок разворочен в куски. Оттуда обильно текла кровь. Роскошные усы обвисли и обагрились.
Поручик с маузером в руке склонился над убитым и спокойно нравоучительно произнёс: «Вот, Миша, мы с тобой и поквитались за твой донос в Ставку». С этими словами он толкнул сапогом грузное тело в бок. Оно дрогнуло, но не сдвинулось с места.
«Что стоишь? Помоги!», – приказал поручик. Они с усилием столкнули тело в овраг. Оно скрылось на дне в траве и кустах. Туда же вышвырнули есаулову шашку и окровавленную папаху.
Затем они тщательно вытерли руки о траву. Натянуто улыбнувшись, поручик спросил: «Что, Ванька, не узнал меня? А помнишь, как мы в юности спорили и мечтали о новой жизни?»
Иван обалдело уставился на собеседника и, мысленно убрав с него усики, шрам и седину с висков, осознал: это ж Виктор! Лучший школьный друг! Они расстались давным-давно. Виктор тоже был из семьи политических ссыльных. Его отцу неожиданно быстро вышла амнистия, и юношу увезли в Екатеринбург. Ваня лишился хорошего товарища.
А теперь они враги. Иван не знал, что сказать. Виктор угрюмо молчал.
Наконец он прервал молчание: «Уходи оврагом. У тебя в запасе максимум минут пятнадцать. А потом мои ребята начнут тебя искать. И тогда, если найдут, не взыщи».
Комиссар спустился вниз, обойдя то место, где в густой высокой траве скрылось могучее тело есаула. Сначала он брёл кое-как, ноги не слушались. Потом прибавил ходу и, наконец, побежал, обламывая хрусткие стебли. Достигнув опушки леса, Иван понял, что будет жить.
Интересно, а как Виктор сможет оправдаться перед соратниками? За побег пленного и убийство есаула его, как минимум, должны привлечь к суду. Впрочем, с юности Витька отличался хладнокровием и сообразительностью. Как-нибудь выкрутится…
Прошел год. Советская власть установилась по всему Уралу и Сибири. Кое-где ещё бродили по лесам недобитые белые банды, но уже было ясно, чья взяла.
Иван стал начальником отдела ЧК в Екатеринбурге.
Однажды в его кабинет ввели офицера. Это был Виктор. Он был задержан при разгроме небольшой банды под Верхотурьем. Отстреливался до последнего патрона. Когда его схватили, умудрился пырнуть ножом двоих чекистов и сбежал. Был пойман через неделю случайно, когда вечером, выйдя из леса, перебирался через железнодорожные пути. Это всё было описано в бумаге, которую принёс конвоир.
Лицо Виктора было в недельной щетине и свежих синяках. Один глаз сильно заплыл. Видать, не удержались горячие чекисты. Надо будет сделать им втык.
«Садись. – указал Иван на стул – Давай поговорим».
«Иди к чёрту!», – высокомерно бросил Виктор, но сел.
Помолчали.
«Дай покурить!», – попросил арестованный.
«Ты же знаешь, я не курю. Хотя…». Иван порылся в ящике стола и вытащил серебряный портсигар подполковника, расстрелянного накануне.
Виктор жадно затянулся.
– «Можно возьму одну штуку в запас?» – «Забирай все». Иван подвинул ему портсигар. Виктор с сомнением покрутил его в руках, но всё же сунул в карман.
Начальник отдела ЧК не знал, как поступить. С одной стороны, Виктор был когда-то другом. С другой стороны, сейчас он враг. Иван понимал, что какое бы ни принял теперь решение, всё равно потом раскается. Но надо что-то решать…
С чего начать? Чекист спросил первое, что пришло на ум: «Того есаула ты специально хотел убрать или так получилось?»
– «И хотел, и получилось».
– «А как ты объяснил всё своим?»
Виктор усмехнулся: «Сказал, что комиссар обоссался, упал на колени, просил пощады и выдал, куда ушли его бойцы. Даже диспозицию партизан около моста через реку подробненько обрисовал. Вот я и отправил есаула с «языком» со срочным донесением в штаб. Да, видать, кто-то из красных бандитов по дороге его шлёпнул».
