Людмила Кулагина - Радость и грусть бытия
Утро
День пытается пробитьсяЧерез шторы на окне.Он насвистывает птицейПесню утра сонной мне.
Сна спадут пелéны, шоры,Мысль пробудится, ясна.Я раскрою в окнах шторы, –Засияет в них весна.
На столе – букет фиалок,Бело-жёлто-синих крох,Он слегка подвял и жалок.Рядом ландышей горох.
Сладковатым ароматомОдурманит меня вдруг.Пусть мой будет день богатым,Как цветами вешний луг.
Утро – всё, как ожиданьеЧуда, сказки, волшебства.Как наклон и колебаньеЖизни шаткого шеста…
17 мая 2007 г.Жара в красках
(В тени +33 градуса)
Ультрамариновое утро.И синий кобальт меж ветвей.Для тех, кто к ночи не был мудрым,Не будет утро мудреней.
И новый день в жаре и поте,Как предыдущий, пролетит.Людей в реке, как груш в компоте, –От девяти до девяти.
Распят телами местный пляжик,Кишит, орёт, визжит река.А тот, кто лыка уж не вяжет,Лежит «цыплёнком табака».
Краплак и кадмий, окись хрома[10], –Пестрит, жужжит весь пляжный рой.Народ бежит к реке из дома,Гоним нещадною жарой.
До синих плещутся мурашек,Мелькают юркие мальки –Детишки в речке, а мамашиГотовят снеди им кульки.
Какой-то дурень оголтелыйНа всю приёмник врубит мощь.Ум перегрет и в ссоре с телом.И завтра нам не светит дождь.
Жара. Жарища, как в пустыне.Полýденный, без ветра зной.К закату чуть народ остынет,Гуськом потянется домой.
Чуть меньше дома – двадцать восемь.И есть не хочется, но – пить.В жару невольно вспомнишь осень. –Жди, будет повод погрустить.
Оставь «филиппики»[11] на осень:Дожди и холод ждут нас в ней.Раскинет ночь всю в звёздах простынь.Пусть утро будет мудреней…
27 мая 2007 г.Попытка самоуговора
В день Вознесения ХристаТак дивно Ангелы нам пели!Их взоры в синих небесахКак будто в души нам глядели.
Две ветви веры в этот деньВновь ýзами соединились,Рассеял свет размолвки тень,И Ангелы возвеселились.
И умиленная слеза,Нежданная, из глаз скатилась,И всё, что видели глаза,Небесным светом осветилось.……………………………………….
А в это время наверхуСверлила дрель и бухал молот.Болел и ныл сустав, опух,И слух терзало дрели соло.
Соседка делала балкон, –Чтоб не балкон был, а «конфетка».Был так некстати шум и звон,Примерно, как свинье салфетка.
Но я терпела. А куда,Простите мне, могла я деться? –Ведь к часу Страшного СудаЕсть смысл к сим звукам притерпеться.
Вдруг я у Бога не найдуСебе прощенья, оправданья.– Терпи болезнь, беду, нужду,Чтоб скрасить с Господом свиданье.
Не раздражайся и не злись, –Для Бога нет ценней смиренья.И, слыша циркулярки визг,Внемлѝ за ним иному пенью.
С пилой и молотом смирись,Попридержи язык и мненье.Ведь хочешь в рай? –Тогда лечисьДосад, скорбей и бед терпеньем.
10 мая 2007 г.В однокомнатной «хрущёвке»
Не раз мечтала о балконеЯ в тесноте первоэтажной,Где всё, как в том «в одном флаконе»:Мой будуар неавантажный[12],
Мой кабинет, читальня, залаС неразберихою вокзала,И раздевалка, и кладовкаСовмещены здесь очень ловко.
Когда на нужное нет денег,То о комфорте речь нейдёт:То полка мне плечо заденет,То корпус в щёлку не пройдёт.
И вот мечта во мне теплится:Как будто есть уже балкон –Светёлка и цветам теплица,И до чего ж уютен он!
Внутри него цветы и столик,И кресло, чтоб читать, читать…Хоть в жизни я не трудоголик,С балконом им могла бы стать.
И лучшей не было б мне доли –Писать рассказы и стихи.Плыла б в балконе, как в гондолеЯ по Венециям стихий.
Известно, любит вдохновеньеНа крыльях воспарять в эфир.А тут какое воспаренье,Коль рядом кухня и сортир…
Мечта иссякла. Всё, как прежде.Суха гортань, мечты взалкав.Моя балконная надеждаЗависла где-то в облаках.
18 мая 2007 гСлучай в Асéевском парке
Настал черёмуховый май.Цветут тюльпан, нарцисс, фиалка.Свет жизни льётся через край, –Цвести готова даже палка.
Как хризолитна в парке сныть!Берёзки светятся в серёжках.Отрадно с другом мне бродитьПо старым парковым дорожкам.
И вдруг – хлопок! И крыльев взмах!Стрелял в ворону «добрый» дядя.На наше «Ох!» и наше «Ах!»Плевал тот дядя, в «мушку» глядя.
Он выстрелил в ворону-цель(из пневмопушки иль мушкета?).И вздрогнула от страха ель,Услышав «смерть» из пистолета.
Он был немолод, даже сед,Но с выправкой легкоатлета,Он даже, кажется, соседБлижайших этажей и клеток.
Померкла вдруг моя весна.Упало сердце, будто в шахту.Кричали птицы, ель, сосна,И дядя вдруг покинул «вахту».
Ему я крикнула вослед:За что её? Она – ЖИВАЯ!«Мы все живые», – он в ответОтлаял, как сторожевая.
Как объяснить ему, в летах,Что так нельзя, ворона – Божья!И что не нам дано решать,Кому не жить. Себе дороже
И нервам обойдётся речь.Что говорить? – Она – жи-ва-я!!Свою-то душу уберечь,И то от смерти не желаем.
10 мая 2007 г.Тирада против быта
Как вездесущи тараканы,Всепроникающе-мерзки!Сочатся каплями из крановЗаботы наших душ мирских.
Как мухи или таракашки,Куда ни глянь, всё на виду:Стряпни, уборки, стирки, глажки, –Всё липнут мухой на меду.
Забот вседневных мелочёвкаТак поглощает много сил,Что к вечеру мечта – ночёвка.Мечты иные быт скосил:
Учить язык, зарядку сделать,Стихотворенье написать,Своим заняться бренным телом,Что стало часто «зависать»,
Как будто старенький компьютер,А лямку-то ещё тянуть…Да мало ль планов было утром.И всё короче жизни путь.
И надо как-то исхитрятьсяХоть главные успеть из дел,Чтоб перед вечностью не клясться,Что был талант, да «быт заел».
17 мая 2007 г.Райские дни
Какие вдруг сине-зелёные дниДля нас на земле наступили!Они самоцветам их блеском сродни.И нет ещё пуха и пыли.
И дождики были, хотя и без гроз.И зелень повсюду полезла.И светом пронизаны листья берёз.Газоны узнали зуб лезвий.
По-летнему жарко. Черёмухи духЗаполонил палисадник.И комаров пока мало, и мух,И прочих довесок досадных,
Что к лету положены, дабы онеО бренности напоминали:Хоть счастливы мы в этом солнечном дне,Но рай всё ж не здесь, чтобы знали.
17 мая 2007 г.И снова жизнь!
Жизнь ворвалась в мои стихи, как вихрь,Торнадо, все сметающий преграды.Едва записывать я успеваю их.Возможно, то за боль мою награда.
Пишу о том, что было и что есть,О будущем, как водится, мечтаю,И это для меня – от жизни честь,Такое счастье, – и сказать не знаю.
Об этом и мечтать я не могла:Давно жила, лицом-душой уныла,И заволакивала путь мой мгла,А скорбь и вовсе чернотой покрыла.
Я думала, что жизнь моя прошла,Что только эпилог её листаю,И в обречённость, как в затвор, ушла,Надежд крылатых выпустила стаю.
Но снова жизнь! И снова май и цвет!И эту жизнь в стихах я воспеваю.Не значит это, что в ней горя нет,Но счастье есть, – я точно это знаю.
9 мая 2007 г.«Иди и говори»
У меня вдруг открылись глаза.Я от боли проснулась во мраке.Свора бед, отпустив тормоза,Погналась по пятам, как собаки.
Стала жить, округляя глаза,Ужасаясь, стоная, болея.Белый свет застилала слеза,А собаки всё делались злее.
Я увидела мир, как он есть,Без привычных романтик и флёра[13].Были раньше – «ум, совесть и честь»,А теперь лишь фиглярство актёра.
Оказалась я в смуте игры.Окружала меня свора злая.Я спасенья ждала до поры,Всей жестокости игр тех не зная.
Я прошла эту боль, этот мрак.И я видела смерть не из кресла.И была бы смертельной игра,Если б заново я не воскресла.
Но за это, судьба, не корю,Что глаза, хоть и с болью, открылись.Я проснулась: иду, говорю,Над собой слыша Ангела крылья.
9 мая 2007 г.Портрет с противоречьями
