Оскар Уайльд - Баллада Редингской тюрьмы
Глава 5
Кто знает, прав или не правЗемных Законов Свод,Мы знали только, что в тюрьмеКирпичный свод гнететИ каждый день ползет, как год,Как бесконечный год.
Мы знали только, что закон,Написанный для всех,Хранит мякину, а зерноРоняет из прорех,С тех пор как брата брат убилИ миром правит грех.
Мы знали — сложена тюрьмаИз кирпичей стыда,Дворы и окна оплелаРешетка в два ряда,Чтоб скрыть страданья и позорОт божьего суда.
За стены прячется тюрьмаОт Солнца и Луны.Что ж, люди правы: их дела,Как души их, черны, —Ни вечный Бог, ни Божий СынИх видеть не должны.
* * *Мечты и свет прошедших летУбьет тюремный смрад;Там для преступных, подлых делОн благостен стократ,Где боль и мука у воротКак сторожа стоят.
Одних тюрьма свела с ума,В других убила стыд,Там бьют детей, там ждут смертей,Там справедливость спит,Там человеческий законСлезами слабых сыт.
Там жизнь идет из года в годВ зловонных конурах,Там Смерть ползет из всех щелейИ прячется в углах,Там, кроме похоти слепой,Все прах в людских сердцах.
Там взвешенный до грамма хлебКрошится, как песок,Сочится слизью по губамГнилой воды глоток,Там бродит Сон, не в силах лечьИ проклиная Рок.
Там Жажда с Голодом, рыча,Грызутся, словно псы,Там камни, поднятые днем,В полночные часыЛожатся болью на сердца,Как гири на весы.
Там сумерки в любой душеИ в камере любой,Там режут жесть и шьют мешкиСвой ад неся с собой,Там тишина порой страшней,Чем барабанный бой.
Глядит в глазок чужой зрачок,Безжалостный, как плеть,Там, позабытые людьми,Должны мы околеть,Там суждено нам вечно жить,Чтоб заживо истлеть.
* * *Там одиночество сердца,Как ржавчина, грызет,Там плачут, стонут и молчат, —И так из года в год,Но даже каменных сердецГосподь не оттолкнет.
Он разобьет в тюрьме сердцаЗлодеев и воров.И лепрозорий опахнет,Как от святых даров,Неповторимый ароматНевиданных цветов.
Как счастлив тот, кто смыл свой грехДождем горячих слез,Разбитым сердцем искупилИ муки перенес, —Ведь только к раненым сердцамНаходит путь Христос.
* * *А мертвый, высунув язык,В жгутах лиловых жил.Все ждет того, кто светлый РайРазбойнику открыл,Того, кто все грехи людейГолгофой искупил.
Одетый в красное судьяОтмерил двадцать дней,Коротких дней, чтоб Он забылБезумный мир людей,Чтоб смыл Он кровь не только с рук,Но и с души своей.
Рука, поднявшая кинжал,Теперь опять чиста,Ведь только кровь отмоет кровь,И только груз крестаЗаменит Каина клеймоНа снежный знак Христа.
Глава 6
Есть возле Рэдинга тюрьма,А в ней позорный ров,Там труп, завернутый людьмиВ пылающий покров,Не осеняет благодатьЗаупокойных слов.
Пускай до Страшного судаЛежит спокойно Он,Пусть не ворвется скорбный стонВ его последний сон, —Убил возлюбленную Он,И потому казнен.
Но каждый, кто на свете жил,Любимых убивал,Один — жестокостью, другой —Отравою похвал,Трус — поцелуем, тот, кто смел, —Кинжалом наповал.
Баллада Рэдингской тюрьмы
(перевод Валерия Брюсова)
Памяти Ч.Т.В., бывшего кавалериста Королевской Конной гвардии.
Скончался в тюрьме Его Величества Рэдинг, Беркшир, 7 июля 1896 года.
I
Он больше не был в ярко-красном,Но он обрызган былВином багряным, кровью алой,В тот час, когда убил,—Ту женщину убил в постели,Которую любил.
В одежде серой, в сером кепи,Меж тех, кто осужден,И он гулял походкой легкой;Казался весел он;Но не знавал я, кто смотрел быТак жадно в небосклон.
Да, не знавал я, кто вперял быТак пристально глазаВ клочок лазури, заменявшийВ тюрьме нам небеса,И в облака, что проплывали,Поставив паруса.
Я также шел меж душ страдальных,Но круг другой свершал.Я думал о его поступке,Велик он или мал.Бедняге в петле быть, — за мноюТак кто-то прошептал.
О, Боже! Словно закачалисьТвердыни стен кругом,И небо налегло на череп,Как огненный шелом.Я сам страдал, но позабыл яО бедствии своем,
Я знал одно: с какою мысльюОн между нас идет,И почему он смотрит жадноНа ясный небосвод.Он ту убил, кого любил он,И вот за то умрет.
* * * Возлюбленных все убивают,—Так повелось в веках,—Тот — с дикой злобою во взоре,Тот — с лестью на устах,Кто трус — с коварным поцелуем,Кто смел — с клинком в руках!
Один любовь удушит юной,В дни старости — другой,Тот — сладострастия рукою,Тот — золота рукой,Кто добр — кинжалом, потому чтоСтрадает лишь живой.
Тот любит слишком, этот — мало;Те ласку продают,Те покупают; те смеются,Разя, те слезы льют.Возлюбленных все убивают,—Но все ль за то умрут?
* * * Не всем палач к позорной смертиПодаст условный знак,Не все на шею примут петлю,А на лицо колпак,И упадут, вперед ногами,Сквозь пол, в разверстый мрак.
Не все войдут в тюрьму, где будетСледить пытливый глаз,Днем, ночью, в краткий час молитвыИ слез в тяжелый час,—Чтоб узник добровольной смертьюСебя от мук не спас.
Не всем у двери в час рассветныйПредстанет страшный хор:Священник, в белом весь, дрожащий,Судья, склонивший взор,И, в черном весь, тюрьмы Смотритель,Принесший приговор.
Не всем придется одеватьсяПозорно впопыхах,Меж тем как ловит грубый ДокторВ их нервных жестах страх,И громко бьют, как страшный молот,Часы в его руках.
Не все узнают муки жажды,Что горло жжет огнем,Когда палач в своих перчатках,Скользнув в тюрьму тайком,—Чтоб жажды им не знать вовеки,Окрутит их ремнем.
Не все склонят чело, внимаяОтходной над собой,Меж тем как ужас сердца громкоКричит: ведь ты живой!Не все, входя в сарай ужасный,Свой гроб толкнут ногой.
Не все, взглянув на дали небаВ окно на потолкеИ, чтобы смерть пришла скорее,Молясь в глухой тоске,Узнают поцелуй КайафыНа трепетной щеке.
II
Он шесть недель свершал прогулкуМеж тех, кто осужден.В одежде серой, в сером кепи,Казался весел он.Но не знавал я, кто смотрел быТак жадно в небосклон.
Да, не знавал я, кто вперял быТак пристально глазаВ клочок лазури, заменявшийВ тюрьме нам небеса,И в облака, что плыли мимо,Раскинув волоса.
Рук не ломал он, как безумец,Что посреди могилДитя обманное — Надежду —Охотно б воскресил;Он лишь глядел на высь, на солнцеИ воздух утра пил.
Рук не ломал он и не плакал,Приняв, что суждено,Но жадно пил он солнце, словноТаит бальзам оно,И ртом открытым пил он воздух,Как чистое вино.
Шло много там же душ страдальных,Я с ними круг свершал,Мы все забыли наш проступок,Велик он или мал,За тем следя, угрюмым взором,Кто петли, петли ждал.
И странно было, что так простоМеж нами он идет,И странно было, что так жадноОн смотрит в небосвод,И странно было, что убил онИ вот за то умрет.
* * * Листвой зеленой дуб и кленыВеселый май дарит,Но вечно-серый, любим виперой,Проклятый столб стоит,На нем плода не жди, но кто-то,Сед или юн, висит.
Стоять высоко — всем охота,Высь всех людей зовет,Но без боязни, в одежде казни,Кто встретит эшафот?Кто смело бросит взгляд, сквозь петлю,Последний в небосвод?
Плясать под звуки скрипок сладко,Мечта и Жизнь манят;Под звуки флейт, под звуки лютенВсе радостно скользят.Но над простором, в танце скором,Плясать едва ль кто рад!
Прилежным взглядом, ряд за рядом,Следили мы за ним,И каждый думал, не пойдет лиИ он путем таким.Слепорожденным, знать не дано нам,Не к Аду ль мы спешим.
И день настал: меж ОсужденныхНе двигался мертвец.Я понял, что на суд, в застенок,Предстал он, наконец.Что вновь его увидеть в миреМне не судил Творец.
Мы встретились, как в бурю в мореРазбитые суда,Друг с другом не промолвив слова(Слов не было тогда),—Ведь мы сошлись не в ночь святую,А в горький день стыда,
Двух проклятых, отъединяя насОт жизни скрип ворот;Весь мир нас выбросил из сердца,Бог — из своих забот;Попались мы в силок железный,Что грешных стережет.
III