Джон Мильтон - Стихотворения

Окутай столой плечи скромно

И низойди ко мне, но так,

Чтоб был величествен твой шаг

И, зеркало души крылатой,

Был холодней, чем мрамор статуй,

Твой лик нездешний до тех пор,

Пока вперенный в небо взор

Сама и нежно и сурово

К земле не обратишь ты снова.

Веди сюда Покой, и Мир,

И Пост, которого на пир,

Равно как муз, в свои чертоги

От века приглашают боги.

Пускай с тобой придут Досуг,

Садов трудолюбивый друг,

И златокрылый тот возница

Огнеколесой колесницы,

Тот херувим, кого наш род

Высоким Помыслом зовет.

И пусть вокруг все стихнет разом

И ждет, чтоб Цинтиею к вязам,

Глядящимся в окно мое,

Привязан был дракон ее

И звонкой трелью Филомела

Чело разгладить мгле сумела.

О птица, как чарует нас

Твой сладкий, твой печальный глас!

Твоим напевом упиваясь,

Я часто по лесам скитаюсь;

Когда ж ты петь кончаешь нам,

Брожу по скошенным лугам

Одиноко и безмолвно

И гляжу, как месяц полный

Плывет в бескрайных небесах,

То исчезая в облаках,

То вновь из толщи их волнистой

Являя лик свой серебристый.

С холма я слышу звон - сигнал,

Что час тушить огни настал,

И стучит прибой о взморье,

Этим звукам мрачно вторя.

В ненастье же и в холода

Скрываюсь я в глуши всегда,

Где гасят свет, едва стемнеет,

И видно лишь, как уголь тлеет

В очагах у бедняков,

И слышны лишь песнь сверчков

Да окрик сторожа ночного,

Смолкающего тут же снова.

Порой сижу у ночника

В старинной башне я, пока

Горит Медведица Большая,

И дух Платона возвращаю

В наш мир с заоблачных высот,

Где он с бессмертными живет,

Иль тщусь, идя за Трисмегистом

Путем познания тернистым,

Заставить слушаться меня

Тех демонов воды, огня,

Земли и воздуха, чья сила

Стихии движет и светила.

Порой Трагедия в слезах

Мне повествует о делах

Детей Пелопса, и о Фивах,

И о троянках несчастливых,

И о событьях поновей,

Хоть редко здесь дивлюсь я ей.

Ты, Меланхолия, всесильна!

Прервать ты можешь сон могильный

Мусея в роще иль велеть

Душе Орфея так запеть,

Чтоб отпустил Плутон железный

Его с женой из адской бездны.

Своди ж меня в полночный час

С тем, кто оставил нам рассказ,

Не дописав его, однако,

Про Камбускана и Канаку,

Про Альгарсифа, Камбало,

Чудесное кольцо, стекло

И скакуна из меди звонкой,

Иль с тем, кто выспренне и тонко

Воспел турниры, шум дубрав,

Волшбу и фей, словам придав

Смысл больший, нежели обычный,

Для слуха нашего привычный.

Вот так всю ночь при свете фонаря

Я жду, пока придет заря,

Но не в порфире, как бывало

Во дни охотника Кефала,

А спрятав лик под клобуком

Из черных туч, коль вихрь кругом

Неистовствует, злобно воя,

Иль под вуалью дождевою,

Если ветер замолчал

И ливень в окна застучал.

А если солнце светит ныне,

Ты уведешь меня, богиня,

В леса, где тишину топор

Не смел нарушить до сих пор,

Где в полусумраке сильваны

По чаще бродят невозбранно,

Где сосны и дубы приют

Дриадам, как и встарь, дают.

Там, на траве, росой омытой,

От зноя и от взоров скрытый,

У говорливого ручья

Раскинусь утомленно я,

Внимая плеску волн и гуду

Хлопотливых пчел, покуда

Не забудусь в легком сне

И не слетит с небес ко мне

Чреда таинственных видений,

Бесплотных и немых, как тени,

И ласковые крылья их

Не коснутся век моих.

Когда ж я вновь глаза открою,

Пусть музыкою неземною

Всю местность огласит вокруг

Дух леса, смертных добрый друг.

Затем направлюсь непременно

Я в древний монастырь, где стены

О своды прочно оперлись

Под кровлей, устремленной ввысь,

И через витражи цветные

Едва сквозят лучи дневные.

И пусть там громовой орган,

Сливаясь с хором прихожан

В благоговейном песнопенье,

Меня исполнит восхищенья

И небеса очам моим

Отверзнет рокотом своим.

И пусть, когда промчатся годы,

Я возвращусь под эти своды,

Во власяницу облачусь,

В замшенной келье поселюсь,

Вникая в свойства нам известных

Целебных трав и тел небесных,

И в старости сложу, даст бог,

Хоть несколько высоких строк...

Коль ждет меня судьба такая,

Твой, Меланхолия, слуга я.

СОНЕТ К СОЛОВЬЮ

О соловей, чей зов так звонок в дни

Зеленого ликующего мая,

Защелкай, трели с ветви рассыпая,

Пусть ввечеру глаза смежат они.

Пока не начала в лесной тени

Стенать кукушка, скорбная и злая,

Влюбленному несчастья предвещая,

В него надежду пением вдохни,

Иль будет кукованьем неизбежно

Заглушено - в который раз! - оно,

И вновь себя спрошу я безнадежно:

"Ужель мне утешенья не дано?"

Пой, Музы и Любви наперсник нежный,

Ведь им обеим я служу равно.

МАЙСКАЯ УТРЕННЯЯ ПЕСНЯ

С востока вслед за утренней звездой

Приходит май и щедрою рукой

На землю льет в лучах зари победных

Дождь желтых буковиц и примул бледных.

В юных душах, светлый май,

Пыл желаний пробуждай,

Снова зеленью веселой

Разубрав холмы и долы.

Прими, желанный гость, привет от нас,

Тебе хвалу поющих в этот час!

К ВРЕМЕНИ

Часов свинцовостопых вереницу,

Завистливое Время, подгоняй

И тем, чего мы алчем до гробницы,

В пути свою утробу наполняй;

А так как все, что б ты ни поглощало,

Лишь суета и ложь,

Ты мало обретешь,

Мы потеряем мало!

Когда же ты пожрешь дурное в нас

И с ним само себя, наступит час

Безмерного, как море, ликованья,

Затем что нам лобзанье

Даст вечность и откроет вход туда,

Где добродетель царствует всегда,

Где истина святая,

Любовь и мир сияют, окружая

Престол того, к кому

Душа стремилась сквозь земную тьму;

Туда, где мы, отринув плоти бремя,

Вплетем наш голос в звездный хор

И где над нами станут с этих пор

Не властны смерть, судьба и ты, о Время!

К ВЫСОКОЙ МУЗЫКЕ

Податели восторгов неземных,

Посланцы сфер, чета сирен благая,

Соединитесь, пение и стих,

Безжизненную персть одушевляя,

Чтоб насладиться мы могли сполна

Мелодией, которая слышна

Вокруг того, чей трон сапфироцветный

Воздвигся средь несметной

И грозной рати ангельских чинов;

В чью честь хвалу на арфах златострунных

Слагают сонмы херувимов юных,

И трубы серафимов вторят им

Раскатом победительным своим,

И праведники с просветленным взором

Псалмы и гимны хором

Поют спокон веков.

Мелодия не умолкала эта

И на земле у нас в былые лета,

Пока завет творца, чуждаясь зла,

Покорно вся живая тварь блюла

И не разладил грех людского рода

Начальную гармонию природы,

Где каждый голос прославлял того,

Кем созданы и свет и естество.

О, пусть скорей тот наш напев чудесный

Опять сольется с музыкой небесной,

И вновь свой лик нам даст господь узреть

В сиянье дня, что не померкнет впредь!

ЛЮСИДАС

"Вновь, плющ, и мирт, и лавр вечнозеленый,

Вновь с ваших густолиственных ветвей

Побеги, неокрепшие покуда,

Безжалостно я буду

Срывать рукою грубою своей.

Жестокость это, спору нет, но ей

Несчастье наше служит извиненьем

Мертв Люсидас. До срока мир лишился

Того, кому нет равных меж людей.

Как не запеть о нем, коль песнопеньям

Меж нами каждый у него учился?

Так пусть к нему, кто на гребне зыбей

Качается теперь в гробнице влажной,

Доносит ветер горький плач друзей!

О девять дев, кому Юпитер вверил

Ключ, что из-под его престола бьет,

Начнем, и пусть мой голос изольет

Скорбь о тебе, наш Люсидас несчастный,

С такой же силой страстной,

С какой, даст бог, произнесет поэт

Иных, грядущих лет

Надгробный стих и над моею урной.

С тобой росли мы на холме одном,

С тобой своих овец пасли вдвоем.

С тобой, когда заря откроет очи

И глянет на туманные поля,

Мы стадо по траве, росистой с ночи,

Вели в луга под трубный зов шмеля.

С тобою вместе бдить мне приходилось,

Пока на запад медленно катилась

Зажегшаяся вечером звезда,

И фавны и сатиры до денницы

Под звук твоей цевницы

В лесной глуши плясали иногда,

И часто-часто песней, нами спетой,

Мы умиляли старика Дамета.

Но ты, пастух, ушел, и увидать

Друзьям тебя не суждено опять,

И эхо о тебе горюет в гротах,

Над сводами которых балдахин

Сплели лоза и тмин.

Ни заросли орешника, ни ивы

Листвою говорливой

В ответ на твой напев не зашумят.

О Люсидас, страшней, чем тля для розы

Иль клещ, до крови жадный, для ягнят