Александр Твардовский - Василий Теркин. Стихотворения. Поэмы
Две дали
Иная даль, иная зона,И не гранит под полотном —Глухая мякоть черноземаДа степь без края за окном.И на ее равнине плоской —Где малой рощицей, где врозь —Старообразные березкиБелеют – голые, как кость.Идут, сквозные, негустые,Вдоль горизонта зеленяДа травы изжелта-седые,Под ветром ждущие огня.И час за часом край все шире,Уже он день и два в окне,Уже мы едем в той стране,Где говорят:– У нас, в Сибири…Сибирь!Не что-то там в дали,Во мгле моей дороги длинной,Не бог весть где, не край земли,А край такой же серединный,Как на Урале был Урал,А там – Поволжье, Подмосковье,И все, что ты уже терялЗа неустанной встречной новью.И ненасытная мечтаВ пути находит неизменно:Две дали разом – та и та —Влекут к себе одновременно…Стожок подщипанный сенца,Колодец, будка путевая.И в оба от нее концаУходят, землю обвивая,Две эти дали, как одна.И обе вдруг душе предстали.И до краев душа полнаТеплом восторга и печали…Опять рассвет вступил в окно —Ему все ближе путь с востока,А тот стожок давным-давноУже на западе далеко.И словно год назад прошлиУральской выемки откосы,Где громоздились из землиПласты породы, как торосы.И позади, вдали места,Что так же шли в окне вагона.И Волга – с волжского моста,И все за нею перегоны.Столичный пригород, огни,Что этот поезд провожали,И те, что в этот час в тениИли в лучах закатных, дали…С дороги – через всю страну —Я вижу отчий край смоленскийИ вспомнить вновь не преминуМой первый город деревенский.Он славой с древности гремел,Но для меня в ребячью поруНазванья даже не имел —Он был один, был просто город .И, как тогда я ни был мал,Я не забыл и не забудуТот запах, что в избу вступалС отцом, приехавшим оттуда.Как будто, с поскрипом сеней,С морозным облаком надворья,В былинках сена из санейСам город прибывал в Загорье.Нездешний, редкий, привозной,Тревожно-праздничный и пряный,То запах жизни был иной —Такой немыслимой и странной.Он долго жил для нас во всем:В гостинце каждом и покупке,В нагольном старом полушубке,Что побыл в городе с отцом…Волненью давнему парнишкиДоступна полностью душа,Как вспомню запах первой книжкиИ самый вкус карандаша…Всем, чем к земле родной привязан,Чем каждый день и час дышу,Я, как бы ни было, обязанТой книжке и карандашу;Тому ребячьему смятенью,С каким касался их рукойИ приступал к письму и чтенью —Науке первой городской.И что ж такого, что с годамиЯ к той поре глухим не сталИ все взыскательнее памятьК началу всех моих начал!Я счастлив тем, что я оттуда,Из той зимы, из той избы.И счастлив тем, что я не чудоОсобой, избранной судьбы.Мы все – почти что поголовно —Оттуда люди, от земли,И дальше деда родословнойНе знаем: предки не вели,Не беспокоились о древе,Рождались, жили в свой черед.Хоть род и мой – он так же древен,Как, скажем, твой, читатель, род…Читатель!Друг из самых лучших,Из всех попутчиков попутчик,Из всех своих особо свой,Все кряду слушать мастер дивный,Неприхотливый, безунывный.(Не то что слушатель иной,Что нам встречается в натуре:То у него сонливый вид,То он свистит, глаза прищуря,То сам прорваться норовит.)Пусть ты меня уже оставил,Загнув странички уголок,Зевнул – хоть это против правил, —И даже пусть на некий срокВздремнул ты, лежа или сидя,Устав от множества стихов, —Того не зная и не видя,Я на тебя и не в обиде:Я сам, по слабости, таков.Меня, опять же, не убудет,Коль скажешь ты иль кто другой:Не многовато ль, дескать, будетПодряд материи такой,Как отступленья, восклицаньяДа оговорок этих тьма?Не стать ли им чрезмерной даньюЗаветам старого письма?Я повторю великодушно:Не хлопочи о том, дружок, —Читай, пока не станет скучно,А там – бросай.И я – молчок.Тебя я тотчас покидаю,Поникнув скромно головой.Я не о том совсем мечтаю,Чтоб был читатель волевой,Что, не страшась печатной тины,Вплоть до конца несет свой крестИ в силу самодисциплиныЧто преподносят, то и ест.Нет, мне читатель слабовольный,Нестойкий, пуганый милей:Уж если вник, – с меня довольно,Горжусь победою моей,Волнуясь, руки потираю:Ты – мой.И холод по спине:А вдруг такого потеряю?Тогда конец и горе мне.Тогда забьюсь в куток под лавкойИ затаю свою беду.А нет – на должность с твердой ставкойВ Союз писателей пойду…Продолжим, стало быть, беседу.Для одного тебя, учти,Я с юных дней иду и едуИ столько лет уже в пути.И все одна командировка, —Она мне слишком дорога…Но что там – вроде остановка?– Какая станция?– Тайга.Состав стоит, пробег немалыйВ пути оставив за хвостом.И от уставшего металлаВнизу течет звенящий стон.Снаружи говор оживленный,В огне перрон, как днем светло.Опять за стенкою вагоннойПолтыщи верст в ночи прошло.Прошли мосты, мелькнули реки,Минули целые края,Которых, может быть, вовекиВот так и не увижу я,И что за земли – знать не буду —Во сне ушли из-под колес…А тут еще весны причуды, —Не вспять ли время подалось?Как будто мы в таежный поясВошли за станцией Тайгой.Теплом полей обдутый поездКак будто взял маршрут другой.Как будто вдруг сменился климат:Зима – и все вокруг бело.Сухой пурги дремотным дымомКостлявый лес заволокло…Но, с путевой надежной стальюСмыкая туго сталь колес,Спешит состав за новой далью,Гребет пространство паровоз.И разрывает мир единый,Что отступает с двух сторон,На две большие половины,На юг и север вдоль окон.Сквозь муть пурги еще невнятноВступает новый край в права.А где-то там, в дали обратной, —Урал, и Волга, и Москва,Смоленск, мосты и переправыДнепра, Березины, Двины,Весь запад – до границ державыИ дальше – по следам войны,По рубежам ее остывшим,По блиндажам ее оплывшим,По стольким памятным местам…Я здесь, в пути, но я и там —И в той дороге незабвенной,У тех, у дорогих могил,Где мой герой поры военнойС войсками фронта проходил.Хоть та пора все дале, дале,Все больше верст, все больше дней.Хоть свет иной, желанной далиВ окне вагона все видней.
Литературный разговор
А скажем прямо, что не шутки —Уже одно житье-бытье,Когда в дороге третьи сутки —Еще едва ли треть ее.Когда в пути почти полмираЧерез огромные краяПройдет вагон – твоя квартира,Твой дом и улица твоя…В такой дороге крайне дорогОсобый лад на этот срок,Чтоб все тебе пришлося впору,Как добрый по ноге сапог.И время года, и погода,И звук привычного гудка,И даже радио в охоту,И самовар проводника…С людьми в дороге надо сжиться,Чтоб стали как свои тебеВпервые встреченные лицаТвоих соседей по купе.Как мой майор, седой и тучный,С краснотцей жесткой бритых щек,Иль этот старичок научный,Сквозной, как молодой сморчок.И чтоб в привычку стали вскоре,Как с давних пор заведено,Полузнакомства в коридоре,Где на двоих-троих окно;Где моряка хрустящий кительВ соседстве с мягким пиджаком,Где областной руководитель —Не в кабинете со звонком;Где в орденах старик кудрявыйТаит в улыбке торжествоСвоей, быть может, громкой славы,Безвестной спутникам его;Где дама строгая в пижамеЗагромоздит порой проход,Смущая щеголя с усами,Что не растут такие самиБез долгих, вдумчивых забот;Где все – как все: горняк, охотник,Путеец, врач солидных летИ лысый творческий работник,С утра освоивший буфет.Все сведены дорожной далью:И тот, и та, и я, и вы,И даже – к счету – поп с медальюВосьмисотлетия Москвы…И только держатся особо,Друг другом заняты вполне, —Выпускники, наверно, оба —Молодожены в стороне.Рука с рукой – по-детски мило —Они у крайнего окнаСтоят посередине мира —Он и она,Муж и жена.Своя безмолвная беседаУ этой новенькой четы.На край земли, быть может, едут,А может, только до Читы.Ну, до какой-нибудь Могочи,Что за Читою невдали.А может, путь того короче.А что такое край земли?Тот край и есть такое место,Как раз такая сторона,Куда извечно,Как известно,Была любовь устремлена.Ей лучше знать, что все едино,Что место, где ни загадай,Оно – и край, и середина,И наша близь, и наша даль.А что ей в мире все напасти,Когда при ней ее запас!А что такое в жизни счастье?Вот это самое как раз —Их двое, близко ли, далеко,В любую часть земли родной,С надеждой ясной и высокойДержащих путь – рука с рукой…Нет, хорошо в дороге долгойВ купе освоить уголокС окошком, столиком и полкойИ ехать, лежа поперекДороги той.И ты не прежний,Не тот, чем звался, знался, жил,А безымянный, безмятежный,Спокойный, дальний пассажир.И нет на лбу иного знака,Дымишь, как всякий табакур.Отрада полная.ОднакоНе обольщайся чересчур…Хоть не в твоей совсем натуреТрибуной тешиться в пути,Но эту дань литературеИ здесь приходится нести.Провинциальный ли, столичный —Читатель наш воспитан так,Что он особо любит личныйИметь с писателем контакт;Заполнить устную анкетуИ на досуге, без помехПризвать, как принято, к ответуНе одного тебя, а всех.Того-то вы не отразили,Того-то не дали опять.А сколько вас в одной России?Наверно, будет тысяч пять?Мол, дело, собственно, не в счете,Но мимо вас проходит жизнь,А вы, должно быть, водку пьете,По кабинетам запершись.На стройку вас, в колхозы срочно,Оторвались, в себя ушли…И ты киваешь:– Точно, точно,Не отразили, не учли…Но вот другой:– Ах, что там – стройка,Завод, колхоз! Не в этом суть.Бывает, их наедет столько,Творцов, певцов.А толку – чуть.Роман заранее напишут,Приедут, пылью той подышат,Потычут палочкой в бетон,Сверяя с жизнью первый том.Глядишь, роман, и все в порядке:Показан метод новой кладки.Отсталый зам, растущий предИ в коммунизм идущий дед;Она и он – передовые,Мотор, запущенный впервые,Парторг, буран, прорыв, аврал,Министр в цехах и общий бал…И все похоже, все подобноТому, что есть иль может быть,А в целом – вот как несъедобно,Что в голос хочется завыть.Да неужелиВ самом делеТоска такая все кругом —Все наши дни, труды, идеиИ завтра нашего закон?Нет, как хотите, добровольноНе соглашусь, не уступлю.Мне в жизни радостно и больно,Я верю, мучаюсь, люблю.Я счастлив жить, служить отчизне,Я за нее ходил на бой.Я и рожден на свет для жизни —Не для статьи передовой.Кончаю книгу в раздраженье.С души воротит: где же край?А края нет. Есть продолженье.Нет, братец, хватит. Совесть знай.И ты киваешь:– Верно, верно,Понятно, критика права…Но ты их слушать рад безмерно —Все эти горькие слова.За их судом и шуткой грубойТы различаешь без трудаОдно, что дорого и любоДуше, мечте твоей всегда, —Желанье той счастливой встречиС тобой иль с кем-нибудь иным,Где жар живой, правдивой речи,А не вранья холодный дым;Где все твое незаменимо,И есть за что тебя любить,И ты тот самый, тот любимый,Каким еще ты можешь быть.И ради той любви бесценной,Забыв о горечи годов,Готов трудиться ты и денноИ нощно —Душу сжечь готов.Готов на все суды и толкиМахнуть рукой. Все в этом долге,Все в этой доблести. А там…Вдруг новый голос с верхней полки:– Не выйдет…– То есть как?– Не дам…Не то чтоб это окрик зычный,Нет, но особый жесткий тон,С каким начальники обычноОтказ роняют в телефон.– Не выйдет, – протянул вторично.– Но кто вы там, над головой?– Ты это знаешь сам отлично…– А все же?– Я – редактор твой.И с полки, голову со смехомМой третий свесил вдруг сосед:– Ты думал что? Что ты уехалИ от меня? Heт, милый, нет.Мы и в пути с тобой соседи,И все я слышу в полусне.Лишь до поры мешать беседе,Признаться, не хотелось мне.Мне было попросту занятно,Смотрю: ну до чего хорош.Ну как горяч невероятно,Как смел! И как ты на попятныйОт самого себя пойдешь.Как, позабавившись игрою,Ударишь сам себе отбой.Зачем? Затем, что я с тобою —Всегда, везде – редактор твой.Ведь ты над белою бумагой,Объятый творческой мечтой,Ты, умник, без меня ни шагу,Ни строчки и ни запятой.Я только мелочи убавлюТам, сям – и ты как будто цел.И все нетронутым оставлю,Что сам ты вычеркнуть хотел.Там карандаш, а тут резинка,И все по чести, все любя.И в свет ты выйдешь как картинка,Какой задумал я тебя.– Стой, погоди, – сказал я строго,Хоть самого кидало в дрожь. —Стой, погоди, ты слишком много,Редактор, на себя берешь!И, голос вкрадчиво снижая,Он отвечает:– Не беру.Отнюдь. Я все препоручаюТебе и твоему перу.Мне самому-то нет расчетуКорпеть, черкать, судьбу кляня.Понятно? Всю мою работуТы исполняешь за меня.Вот в чем секрет, аника-воин,И спорить незачем теперь.Все так. И я тобой доволенИ не нарадуюсь, поверь.Я всем тебя предпочитаю,Примером ставлю – вот поэт,Кого я просто не читаю:Тут опасаться нужды нет.И подмигнул мне хитрым глазом:Мол, ты, да я, да мы с тобой…Но тут его прервал я разом:– Поговорил – слезай долой.В каком ни есть ты важном чине,Но я тебе не подчиненПо той одной простой причине,Что ты не явь, а только сонДурной. Бездарность и бездельеТебя, как пугало земли,Зачав с угрюмого похмелья,На белый свет произвели.В труде, в страде моей бессоннойТебя и знать не знаю я.Ты есть за этой только зоной,Ты – только тень.Ты – лень моя.Встряхнусь – и нет тебя в помине,И не слышна пустая речь.Ты только в слабости, в уныньеМеня способен подстеречь.Когда, утратив пыл работы,И я порой клоню к тому,Что где-то кто-то или что-тоПеру помеха моему…И о тебе все эти строчки,Чтоб кто другой, смеясь, прочел, —Ведь я их выдумал до точки,Я сам. А ты-то здесь при чем?А между тем народ вагонный,Как зал, заполнив коридор,Стоял и слушал возбужденноВесь этот жаркий разговор.И молча тешились забавойМайор с научным старичком.И пустовала полка справа:В купе мы ехали втроем.И только – будь я суевером —Я б утверждать, пожалуй, мог,Что с этой полки запах серыВ отдушник медленно протек…
Огни Сибири
