Николай Гумилёв - Сборник стихов (электронное собрание сочинений)
Прощанье
Ты не могла иль не хотелаМою почувствовать истому,Свое дурманящее телоИ сердце отдала другому.
Зато, когда перед бедоюЯ обессилю, стиснув зубы,Ты не придешь смочить водоюМои запекшиеся губы.
В часы последнего усилья,Когда и ангелы заплещут,Твои серебряные крыльяПередо мною не заблещут.
И в встречу радостной победеМое ликующее знамяТы не поднимешь в реве медиСвоими нежными руками.
И ты меня забудешь скоро,И я не стану думать, вольный,О милой девочке, с которойМне было нестерпимо больно.
Нежно небывалая отрада...
Нежно небывалая отрадаПрикоснулась к моему плечу,И теперь мне ничего не надо,Ни тебя, ни счастья не хочу.
Лишь одно бы принял я не споря —Тихий, тихий, золотой покой,Да двенадцать тысяч футов моряНад моей пробитой головой.
Что же думать, как бы сладко нежилТот покой и вечный гул томил,Если б только никогда я не жил,Никогда не пел и не любил.
Обещанье
С протянутыми руками,С душой, где звезды зажглись,Идут святыми путямиИзбранники духов ввысь.
И после стольких столетийЧье имя – горе и срам,Народы станут, как дети,И склонятся к их ногам.
Тогда я воскликну: «Где вы,Ты, созданная из огня,Ты помнишь мои обетыИ веру твою в меня?
«Делюсь я с тобою властью,Слуга твоей красоты,За то, что полное счастье,Последнее счастье ты!»
Прощенье
Ты пожалела, ты простила,И даже руку подала мне,Когда в душе, где смерть бродила,И камня не было на камне.
Так победитель благородныйПредоставляет без сомненьяТому, кто был сейчас свободный,И жизнь и даже часть именья.
Все, что бессонными ночамиИз тьмы души я вызвал к свету,Все, что даровано богами,Мне, воину, и мне, поэту,
Все, пред твоей склоняясь властью,Все дам и ничего не скроюЗа ослепительное счастьеХоть иногда побыть с тобою.
Лишь песен не проси ты милых,Таких, как я слагал когда-то,Ты знаешь, я их петь не в силахСкрипучим голосом кастрата.
Не накажи меня за этиСлова, не ввергни снова в бездну,Когда-нибудь при лунном свете,Раб истомленный, я исчезну.
Я побегу в пустынном поле,Через канавы и заборы,Забыв себя и ужас боли,И все условья, договоры.
И не узнаешь никогда ты,Чтоб не мутила взор тревога,В какой болотине проклятойМоя окончилась дорога.
Уста солнца
Неизгладимы, нет, в моей судьбеТвой детский рот и смелый взор девическийВот почему, мечтая о тебе,Я говорю и думаю ритмически.
Я чувствую огромные моря,Колеблемые лунным притяжением,И сонмы звезд, что движутся, горя,От века предназначенным движением.
О если б ты всегда была со мной,Улыбчиво-благая, настоящая,На звезды я бы мог ступить пятойИ солнце б целовал в уста горящие.
Девочка
Временами, не справясь с тоскоюИ не в силах смотреть и дышать,Я, глаза закрывая рукою,О тебе начинаю мечтать.
– Не о девушке тонкой и томной,Как тебя увидали бы все,А о девочке милой и скромной,Наклоненной над книжкой Мюссэ.
День, когда ты узнала впервые,Что есть Индия, чудо чудес,Что есть тигры и пальмы святые —Для меня этот день не исчез.
Иногда ты смотрела на море,А над морем вставала гроза,И совсем настоящее гореЗастилало слезами глаза.
Почему по прибрежьям безмолвнымНе взноситься дворцам золотым,Почему по светящимся волнамНе приходит к тебе серафим?
И я знаю, что в детской постелиНе спалось вечерами тебе,Сердце билось; и взоры блестели,О большой ты мечтала судьбе.
Утонув с головой в одеяле,Ты хотела быть солнца светлей,Чтобы люди тебя называлиСчастьем, лучшей надеждой своей.
Этот мир не слукавил с тобою,Ты внезапно прорезала тьму,Ты явилась слепящей звездою,Хоть не всем, только мне одному.
Но теперь ты не та, ты забылаВсе, чем в детстве ты думала стать.Где надежды? Весь мир, как могила…Счастье где? я не в силах дышать…
И, таинственный твой собеседник,Вот, я душу мою отдаюЗа твой маленький детский передник,За разбитую куклу твою.
Новая встреча
На путях зеленых и земныхГорько счастлив темной я судьбою.А стихи? Ведь ты мне шепчешь их,Тайно наклоняясь надо мною.
Ты была безумием моим,Или дивной мудростью моею,Так когда-то грозный серафимГоворил тоскующему змею:
«Тьмы тысячелетий протекут,И ты будешь биться в клетке тесной,Прежде чем настанет Страшный Суд,Сын придет и Дух придет Небесный.
«Это выше нас, и лишь когдаПротекут назначенные сроки,Утренняя, грешная звезда,Ты придешь к нам, брат печальноокий.
«Нежный брат мой, вновь крылатый брат,Бывший то властителем, то нищим,За стенами рая новый сад,Лучший сад с тобою мы отыщем.
«Там, где плещет сладкая вода,Вновь соединим мы наши руки,Утренняя, милая звезда,Мы не вспомним о былой разлуке».
Танка
Вот девушка с газельими глазамиВыходит замуж за американца —Зачем Колумб Америку открыл?
Пропавший день
Всю ночь говорил я с ночью,Когда ж наконец я лег,Уж хоры гремели птичьи,Уж был золотым восток.
Проснулся, когда был вечер,Вставал над рекой туман,Дул теплый томящий ветерИз юго-восточных стран.
И стало мне вдруг так больно,Так жалко мне стало дня,Своею дорогой вольнойПрошедшего без меня.
Куда мне теперь из дома?Я сяду перед окномИ буду грустить и думатьО радости, певшей днем.
Предупрежденье
С японского
Мне отраднее всегоВидеть взор твой светлый,Мне приятнее всегоГоворить с тобою.
И однако мы должныКончить наши встречи,Чтоб не ведали о нихГлупые соседи.
Не о доброй славе яО своей забочусь,А без доброй славы тыМилой не захочешь.
Пантум
Гончарова и Ларионов
Восток и нежный и блестящийВ себе открыла Гончарова,Величье жизни настоящейУ Ларионова сурово.
В себе открыла ГончароваПавлиньих красок бред и пенье,М Ларионова суровоЖелезного огня круженье.
Павлиньих красок бред и пеньеОт Индии до Византии,Железного огня круженье —Вой покоряемой стихии.
От Индии до ВизантииКто дремлет, если не Россия?Вой покоряемой стихии —Не обновленная ль стихия?
Кто дремлет, если не Россия?Кто видит сон Христа и Будды?Не обновленная ль стихия —Снопы лучей и камней груды?
Кто видит сон Христа и Будды,Тот стал на сказочные тропы.Снопы лучей и камней груды —О, как хохочут рудокопы!
Тот встал на сказочные тропыВ персидских, милых миниатюрах.О, как хохочут рудокопыВезде, в полях и шахтах хмурых.
В персидских, милых миниатюрахВеличье жизни настоящей.Везде, в полях и шахтах хмурыхВосток и нежный, и блестящий.
Два Адама
