Александр Полежаев - Стихотворения и поэмы

ЭРПЕЛИ И ЧИР-ЮРТ

Две поэмы

Evil be to him that evil thinks.[84]

Воинам Кавказа

106. Эрпели

Едва под Грозною[85] возникЭфирный город из палатокИ раздался приветный крикУчтивых егерских солдаток:«Вот булки, булки, господа!»И, чистя ружья на просторе,Богатыри, забывши горе,К ним набежали, как вода;Едва иные на форштадтеНайти успели земляковИ за беседою о сватеИль об семействе кумовьев,В сердечном русском восхищеньеИ обоюдном поздравленье,Вкусили счастие сполнаЗа квартой красного вина;Едва зацарствовала дружба,—Как вдруг, о тягостная служба!Приказ по лагерю идет:Сейчас готовиться в поход!Как вражья пуля, пролетелаСия убийственная весть,И с Ленью сильно зашумелаНа миг воинственная Честь.«Увы! — твердила Лень солдатам.—И отдохнуть вам не дано;Вам, точно грешникам проклятым,Всегда быть в муке суждено!Давно ль явились из похода —И снова, батюшки, в поход!Начальство только для народаСмышляет труд да перевод.Пожить бы вам хотя немногоПод Грозной крепостью, друзья!Нет, нет у Розена ни бога,Ни милосердья, ни меня!Пойдете вы шататься в горы,Чеченцы, бестии и воры,Уморят вас без сухарей;Спросите здешних егерей!..»— «Молчать, негодная разиня! —В ответ презрительно ей Честь.—Я — сердца русского богиняИ подавлю пятою лесть!Ужель вы, братцы, из отчизныСюда спешили для того,Чтоб после слышать укоризныОт сослуживца своего:„Они-де там не воевали,А только спали на печи,В станицах с девками игралиДа в селах ели калачи!“(Не воевали мы, бесспорно,—Есть время спать и воевать.)Вам был знаком лишь ветер горный,Теперь пора и горы знать;Вы целый год здесь ели дули,Арбузы, терн и виноград;Теперь — прошу — отведай пули,Кто духом истинный солдат!Винить начальство грех и глупо:Оно, ей-ей, умнее нас,И без причины вместо супаВ котлы не льет гусиный квас.Идите в горы, будьте рады,Пора патроны расстрелять,За храбрость лестные наградыСочтут за долг вам воздавать;А егерям прошу не верить,Хоть Лень сослалась на их гурт:Они привыкли землемеритьОдну дорогу в Старый Юрт».[86]Так Честь солдатам говорила,Паря над лагерем полка,И Лень печально и унылоУшла, вздохнув издалека.

Внезапно ожили солдаты:Везде твердят: «В поход, в поход!»Готовы. «Здравствуйте, ребяты!»— «Желаем здравия!» — И вотВыходят роты. Солнце блещетНа грани ружей и штыков;Крест на́ грудь — и как море плещетВ рядах походный гул шагов.Вот Розен!.. Как глава от тела,Он от дружин не отделен;Его присутствием несмелыйКазак и воин оживлен!Его сребристые сединыПриятны старым усачам:Они являют их глазамДавно минувшие картины,Глубоко памятные дни!Так прежде видели ониБагратионов пред полками,Когда, готовя смерть и гром,Они под русскими орламиШли защищать Романов дом,Возвысить блеск своей отчизныИли, к бессмертью на пути,Могилу славную найтиДля вечной и бессмертной тризны!Так прежде сам он был знакомСедым служителям Беллоны;Свои надежды, обороныОни вторично видят в нем.И полк устроенной громадойПо полю чистому валит,И ветер свежею отрадойЗдоровых путников дарит.Всё живо: здесь неугомонныйГремит по воле барабан;Там хоры песни монотонной«Пал на сине́ море туман!..»,Здесь «Здравствуй, милая…», с скачкамиПередового плясуна;Веселый смех между рядамиИ без запрету тишина.Глубокомыслящие кантыИ на черкесских жеребцахВ доспехах горских адъютанты,Крутя столбом летучий прах,Сверкают, вьются пред глазами.День вечереет; за горойС полублестящими лучамиИсчез бог света золотой.Луна серебряной лампадойВиднеет в небе голубом;Заря вечерняя прохладойПриятно веет над полком.Вперед, вперед! Еще немного —Близка до станции дорога!Вот ручеек горячих вод…Отбой!.. Окончен переход!..

Кто любит дикие картиныВ их первобытной наготе,Ручьи, леса, холмы, долины,В нагой природу красоте;Кого пленяет дух свободы,В Европе вышедшей из модыНазад тому немного лет,—Того прошу когда угодноОставить университетИ в амуниции походнойИдти за мной тихонько вслед.Я покажу ему на светеТаких вещей оригинал,Которых, верно, в кабинетеОн на ландкартах не видал,А, шедши фронтом, на походеУвидит их по сторонам,Как у себя на огородеЧеснок и редьку по грядам.Я покажу ему с улыбкойНа степи верст по пятисот,На коих изредка ошибкойКовыль с мордвинником растет,И, расстилаясь в день румяный,Цветник сей длинной полосойБлестит, как океан багряный,Своей колючею красой.Я покажу ему титана,Который сед и стар, как бес,В огромной области туманаВсегда в войне против небес!Из ребр его окаменелыхМильоном волн оледенелыхШумят и летом и зимойРучьи с свирепой быстротой.Напрасно жар полдневный пышет,Сразясь с тройным его венком,Сердит и пасмурен, он дышитОдними вьюгами и льдом!Кругом, от моря и до моря,Хребты гранита и снегов,Как Эльборус, с природой споря,Стоят от бытности веков!И неприступная сияетИз облаков их высота;Туда лишь дерзкая мечтаС царем пернатых долетает.Потом, направивши слегкаПолет и взору и надежде,Я б показал сему невеждеКрутые горы из песка,Которых около Валдая,Раз десять в Питер проезжая,Заметить, верно, он не мог.А что за вид! Какой песок!Куда ваш славный воробьевский!..Какой-нибудь писец московскийНе только б в думе пожалелЗасыпать им свой бред плутовский,Но, право б, горсть тихонько съел!Потом, пришедши с ним на берег,Я б показал ему Сулак,Лихую Сунжу или Терек;Не утерпел бы он никак,Чтобы не вскрикнуть: «Что такое,Вода иль грязные помои?»[87]В ответ: «Помилуйте, вода,—Сказал бы я ему невинно,—Попробуйте, она чиста,Как в Яузе или Неглинной!»Потом любезному дружкуЯ показал бы лес фруктовый,В котором с девушкой суровойСойтись опасно пастушку,Затем что слишком мал в округе:Верст десять только есть к услуге,Да и довольно некрасив:Из грушей, персиков и слив!Спросил бы я его учтиво:Давно ль он прибыл из столиц?Едят ли там в июне сливыБез покровительства теплиц?На все вопросы таковыеГлазища выпуча большие,Стоял бы он передо мной,Как сивка-бурка пред БовойИли как лист перед травой;А я, в досужный час, от скуки,В Костеках или Ташкичу,Его ударя по плечуИ взявши дружески за руки,Зашел бы с ним за буеракИ, севши рядом, начал так;Мой милый! Очень натуральноВам всем, столичным петушкам,Из залы вышед танцовальной,Дивиться здешним чудесам.Вам всё здесь ново, всё забавно,Я очень верю, потому,Что я и сам еще недавноОблекся в ратную суму.И я, мой друг, в былые годыХодил во фраках, да каких!Последней, самой лучшей моды,Короткофалдых, обрезных!Штаны на мне, я помню живо,Любил носить я широко,Из казимира и трико,Внизу с чешуйкою красивой.А сапоги — ты, верно, зналВсе магазейны по бульвару —Мне немец Хейн всегда шивалПо тридцати рублей за пару,На вес пять-шесть золотников.Вот был недавно я каков!Так обратимся мы к предмету:Я думал так же, как и ты,Готов был целый век по светуИскать чудес и красотыВ природе мудрой и премудрой,Как нам твердит ученый хор,И восхищался до тех пор,Пока, мне кажется, за вздорМеня распудрили не пудрой,Как, может, ты предполагал.………………………………………………………………………………… и что же?Прошу пройтиться на Кавказ!С какою, думаешь ты, рожейУзнал заслуженный приказ?Не восхищался ли, как прежде,Одним названием «Кавказ»?Не дал ли крылышек надеждеЗа чертовщиною лететь,Как-то: черкешенок смотреть,Пленяться день и ночь горами,О коих с многими глупцамиПо географии я знал,Эльбрусом, борзыми конями,Которых Пушкин описал,И прочая… Ах нет, мой милый!Я вспомнил то, кем прежде был,Во что господь преобразил,—И с миной кислой и унылойИ нос и уши опустил!Пришед сюда, я взором дикимОкинул всё, что прежде мнеКазалось чудным и великим,—И всем скучал наедине,В шуму пиров и тишине!Вот эти дивные картины:Каскады, горы и стремнины…С окаменелою душой,Убитый горестною долей,На них смотрю я поневолеИ, верь мне, вижу из всегоУродство — больше ничего!Быть может, друг мой (почему жеНе быть подобному с тобой?),Поссорясь ветрено с судьбой,Ты сам наденешь фрак поужеИли две капли так, как мой;Тогда судить умнее станешь,Навек поклонишься мечтам —И удивляться перестанешьКавказа вздорным чудесам!

Меж тем уходит день за днемНеизменяемым порядком;Жары над странственным полкомСменяет ночь в молчанье кратком;За переходом переход:Степьми, аулами, горамиМосковцы дружными рядамиИдут послушно без забот.Куда? Зачем? В огонь иль воду?Им всё равно: они идут,В ладьях по Тереку плывут,По быстрой Сунже ищут броду;Разносит ветер вдоль рекиС толпами ратных челноки;Бросает Сунжа вверх ногамиГероев с храбрыми сердцами.[88]Их мочит дождь, их сушит пыль.Идут — и живы, слава богу!Друзья, поверьте, это быль!Я сам, что делать, понемногуУзнал походную тревогу,И кто что хочет говори,А я, как демон безобразный,В поту, усталый и в пыли,Мочил нередко сухариВ воде болотистой и грязнойИ, помолившися потом,На камне спал покойным сном!..А вы, бифстексы и котлеты,Домашней кухни суета,Какие лестные приветыЯ вам выдумывал тогда!С каким живым воспоминаньем,С каким чудесным обоняньемПеред собой воображал!Я вас не резавши глотал,Без огурцов и кресс-салата…А на поверку, наконец,Увы, хоть съел бы огурец,Да нет их в ранце у солдата!…………………………………………………………………………………………Уже осталося за намиДовольно русских крепостей,В которых рядом с кунакамиЖивут семейства егерей,Или, скажу яснее, ротыЛинейной егерской пехотыИз сорок третьего полка.Уж наши воины слегкаБолтать учились по-чеченски,Как встарь учились по-немецки,И восхищались от души(Таков обычай русской рати),Когда случалося им кстатиСказать «яман» или «якши».Уже тарутинцы успелиПодробно нашим рассказать,Притом прибавить и прилгать,Как в Турции они терпелиОт пуль, и ядер, и чумы,Как воевали под Аджаром,И, быль украшивая с жаром,Пленяли пылкие умы,Всегда лежавшие на печке…Мы, в разговоре деловомПрошедши вброд еще две речки,К Внезапной крепости тишкомПришли внезапно вечерком…Вот здесь и точка с запятою…Я должен тон переменитьИ, как поэт отважный, вдвоеСурьезней дело пояснить.Итак, принявши тон сурьезный,Скажу вам так: когда из ГрознойПошли мы, грешные, в поход,То и не думали, не знали,Куда судьба нас заведет.Иные с клятвой утверждали,Что мы идем на смертный бойВ аул чеченский, не мирно́й;Другие, впятеро умнееИ на сужденье поскромнее,Шептали всем, понизя тон,Что наш второй баталионБыл за Андреевской нещадноТолпою горцев окружен.Все пели складно, да не ладно;Один поход мог доказать,Как хорошо умеют врать.Замечу здесь: все офицеры,Конечно, знали напередВернее, нежель мушкатеры,Куда судьба их заведет,Но знали так, как думать должно,Не для других, а для себя;Итак, рассказов не любя,Хранили тайну осторожно.Теперь, к Внезапной подходя,Засуетились все безбожно:«Да где ж второй наш батальон?Ведь, говорят, в осаде он».— «Э, вздор, налгали об осаде:Он здесь с бутырцами стоит;Смотрите, ежели в парадеОн нас принять не поспешит».— «Да, если здесь, то, верно, выйдет».Идет наш первый батальон —И что же? Место только видит,Где был второй… «Да где же он?» —Один другого вопрошает,А тот в ответ ему: «Бог знает!»Меж тем и спать уже пора…Как раз раскинули палатки,И разрешение загадкиВсе отложили до утра.

Вали[89] бессменный ДагестанаИ русской службы генерал,В Тарках, без трона и дивана,Сидел владетельный шамхал.Ему подвластные магогиВ папахах[90], с трубками в руках,Сложив крестом смиренно ноги,Сидели также на коврах,Как одурелые французыОт русской пули и штыков.Они внутри своих лесовПокойно сеяли арбузы,Пшеницу, просо и саман,[91]В душе, быть может, персиянИ турок нам предпочитали,Но между тем, <боясь плетей,>Без отговорок и затей,Уставы наши принимали,Склонясь покорною главойПеред десницей громовой.Враги порядка и покоя,Они, подчас от злобы воя,Точили шашки на кремнях,Но грохот пушки на горахВослед словесных увещанийВсегда и быстро укрощалТревоги буйственных собранийИ мир в аулах водворял.Так их смирял Ермолов славный,Так на равнинах ЭрпелиОни позор свой погребли,Вступивши с Граббе в бой неравный.С тех пор устроенной толпой,Смиряя пыл мятежной страсти,Они под кровом русской властиУзнали счастье и покой.Последний луч надежды темнойБросал в разбойничий аулГлава Востока — Истамбул,Но, сокрушив кумир огромныйИ льва тавризского связав,С брегов Аракса до КубаниМогущий росс, питомец брани,Лишил злодеев тщетных прав.Закоренелые невежды,От Черных гор до снеговых,С потерей слабой их надеждыВписались все в число мирны́х.Какой-нибудь Самсон презренныйИли преступный Каплунов,[92]Спасаясь казни заслуже́нной,Тревожат мир ночных воровИ потаенными стезямиС мирны́ми, добрыми друзьямиИз гор являются врасплохПеред стадами земляков.Но правосудный меч в размахеВисит на нити роковой,И рано ль, поздно ль головой,В оцепенении и страхе,Злодеи дань позорной плахеЗаплатят жалкой чередой.Итак, кавказские героиВ косматых шапках и плащах,Оставя нехотя в горахНабеги, кражи и разбои,Свою насильственную леньТрудом домашним заменилиИ кукурузу и ячменьС успехом чудным разводили.Как вдруг в один погодный день,На зло внезапное и горе,Из моря или из-за моря —О том безмолвствует молва —У них явился гость отменный,Какой-то гений исступленный,Пророк и поп Кази-Мулла.Как муж, ниспосланный от богаДля наставленья мусульман,Нося открытый Алкоран,Он вопиял сначала строгоНа тьмы пороков и греховСвоих почтенных земляков.Стращал их пагубною бритвой,Которой к раю на пути,Запасшись доброю молитвой,Должны их души перейтиИль, отягченные грехами,Упасть на огненное дно,Где нечестивым сужденоЖить в вечной каторге с чертями.«О, горе нам, Алла, Алла! —Черкесы вторят с умиленьем.—Велик и прав святой муллаС ужасной бритвой и мученьем!»А он, усами шевеля,Как голова на сходе шумном,И знаком вопли прекратя,Вещал в пророчестве безумном:«Откройте сонные глаза,Развесьте уши все народы!Грядут со мною чудесаИ воскресение свободы!Определения судьбыГотовят нам иную долю:Исчезнет Русь, конец борьбы —Вы возвратите вашу волю!Жив бог, а я его пророк!Его уста во мне вещают,В моей деснице пребываютИ жизнь, и смерть, и самый рок!Как дождь нежданный и обильный,Мы ополчимся на врагов,Прогоним их рукою сильнойС анапских пашен и лугов,С холмов роскошных ДагестанаИ ненавистного тиранаСвободных гор, без оборон,Обратно вытесним за Дон!О, верьте! Крепости, станицыИ села русских — прах и тлен;Их дети, жены и девицыУзнают гибель, месть и плен!И населят леса и степи,У нас отнятые войной,И только с смертию земнойСпадут с них тягостные цепи!»И раздались и вопль и стон:«Исчезни, Русь, ступай за Дон!»Смутились буйственные горы;В мятежных сонмах, в тишине,Везде идут переговорыОб удивительной войне.Везде мулла благовествует;Он — им посланник от небес,Нигде ни шагу без чудес:Там он покойно марширует,Босой, все видят, по реке;Там улетает налегкеК седьмому небу из аула;Там обращает кошку в мула,А здесь забавной чередойПеременяет вид природныйИ перед вами как угодно —Без бороды и с бородой!В один и тот же миг нежданныйИзволит быть в пяти местах.[93]Короче: поп довольно странный,Хотя б и в русских деревнях.Что делать? Шутка не до смеха!Пошла ужасная потеха.Черкес мирно́й и немирной —Все бредят мыслию одной:Скорей исполнить предсказанье,Закон докучный истребитьИ Русь святую на изгнаньеЗа Дон широкий осудить.Иные кое-где от скукиУже сбирались по ночам,Но им, как дерзким шалунам,Веревкой связывали руки;Другие, несколько умней,С мирского общего советаДержались неутралитетаИ ожидали лучших дней.Но больше всех, как якобинцы,Взбесились жители землиПод управлением Вали —Неугомонные тавлинцы;За ними вслед койсубулинцы.Шамхал, заботливый старик,Кричал о казни громогласно,Но беспокоился напрасно,И бунт торжественно возник.Читатель, ежели ты сродаХотя две книги прочитал,То непременно угадалПричину нашего похода.Что будет далее, прошуМеня не спрашивать заране:Ты не останешься в обмане,Я всё подробно опишу.

Когда по высшему веленьюУничтожались иногдаС лица земного города,То мудрено ль землетрясенью —Хочу я физиков спросить —Аул кумыков навестить,Разрушить две иль три мечети,В которых набожно с муллойМолились девы, старцы, детиПеред невидимым Аллой —И вдруг с глухим подземным гулом,Под грудой камней и столпов,Прешли в обители отцов?Вот быль с Андреевским аулом:Шесть суток гром по временамИз тьмы кромешной по горамНосился тихо и протяжно,Потом решительно и важноВо всех местах загрохотал,Дома и сакли разметал,Испортил в крепости строенья,Казармы, стены, укрепленья —И… очень скромно замолчал!Сего печального явленьяМы не застали, но следамЕще живого разрушеньяДивились с горестию там.Всё было дико и уныло,Всё душу странника в тоскуИ грусть немую приводило.Громады камней и песку,Колонн разбитых пирамиды,Степные пасмурные виды,Туман волнистый над горой,Кустарник голый и поройКак будто мертвое молчанье…Два дня томилось ожиданье:Когда ж идти на явный бой,Алкая смерти благородной?Раздался снова шум походный —И полк дружиной боевойИдет дорогою степной.Всё те же хо́лмы, горы, реки,Всё те же ветры и жары,Сырые, вредные парыИ кукурузные чуреки;[94]Всё те же змеи по полям,Вода с землею пополам,Кизиль неспелый, розан дикой;Черешня с луком и клубникой,Чеснок, коренья всех родовИ сыр из козьих творогов…Идут… Седая пыль столпамиЛетит вослед за казаками;Мирны́е всадники толпойПокойно едут стороной;Мешаясь с ними, офицерыЗаводят речи — на словахИ пантомимой — о конях,Кинжалах, шашках; канонерыЗа путевым экипажо́мИдут с зажженным фитилем;Джигиты бешеные скачут;Трещат колеса по кремням;Арбы немазаные плачут;Везде и крик, и шум, и гам.Там с крутизны несется фура,Там, между узких дефилей,Впрягают новых лошадей.Но вот аул Темир<-Хан-Шура>Мелькнул за речкою вдали;Вот ближе, ближе… Перед нами…Прошли… Привал!.. И за стенамиНа отдых воины легли.Вода кипит, огонь пылает;Быки в котлах, готов обед;Здоровы все, усталых нет!Вдруг шум внезапный прерываетВои́нский добрый аппетит.Глядим… Какой чудесный вид!Из-за горы необозримойНеобозримою толпой,Покорной, тихою стопойИдет народ непокоримый.Потупя взоры в тишине,Как очарованы во снеПитомцы яростные брани;Обезоружены их длани;Ни пистолет, ни ятаганНе красят пышного наряда;Вся их надежда, вся оградаПеред начальником отряда —Их предводитель Сулейман.Печален, бледен, сын шамхала,Склоня колена и главу,Почтил безмолвно генерала.Ковер раскинут на траву,И, может быть, в виду народа,За кратким отдыхом похода,Судьба пришельцев решена!Паше бумага подана…Он пишет… кончил. С уваженьемВторично голову склоня,Садится с ловким небреженьемНа подведенного коня.Народ, князья, все равным кругомЕго обстали… На конейВзлетают все… Быстрей, быстрейОбратно скачут друг за другом.И, то являясь на горе,То исчезая за горою,Как свет на утренней зареВ борьбе с туманной пеленоюИль при волшебном фонареРои китайских легких теней,Они сокрылись… Для чего?Откуда, как и отчего?Не предложу моих суждений,Не объясню вам ничего,Затем что знаю очень мало;Что знаю мало, не скажу,А лучше место покажу,Где всякой тайны покрывалоВсегда прозрачно и светло,Как изумруд или стекло.Вот это место дорогое:Оно на кухне у котлов.Там всё премудрое земное;Там ежедневно от головВеселых, добрых, беззаботныхИ завсегда словоохотныхЛегко вы можете узнатьТакие вещи в белом свете,О коих даже в кабинетеНе часто смеют рассуждать.Там всё подробно вам докажут,А в заключение тогоС божбой анафемскою скажут,Что этот слух от самогоКузьмы Савельича Скотова.«Коль скоро так, тогда ни слова,—Все закричат, разиня рот,—Кузьма Савельич не соврет!»А кто он? — спросите вы кстати;Да генеральский человек…Ужели то вам невдомек?Таков обычай русской рати.Прошу пожаловать за мнойК котлам… поближе… так… садитесь.Вот ложка вам, перекреститесь…Бульон здоровый и мясной…Чу!.. О тавлинцах разговоры.

Кашевар 1-йДа, да, естественные воры!Коль наших нет, так берегись,—Башку сорвут, как звери злые;Отрядом только покажись —И все приятели мирны́е.

Кашевар 2-йВесь в красном, сколько серебраНа шароварах и бешмете!

Кашевар 1-йКак не иметь ему добра,Порезав нас, на белом свете?

Мушкатер(раскуривая трубку)Сперва словами улещал,Что бунтоваться уж не станет,А после клятву написал.

Голосов 10Небось!.. Московских не обманет!..

Кашевар 1-йЯ, говорит он, воеватьС царем российским не намерен,А чтоб он был во мне уверен,Готов ему присягу дать,И серебра, и много злата.А есть в горах у нас два брата,Которых трусит весь Кавказ,—Они воюют против вас.

Кашевар 2-й(из-за котла)Уймем не этаких нахалов.

Кашевар 1-йА я, дескать, Мирза Шамхалов,Ваш вечный данник и слуга!

МушкатерЗабудет гневаться… Ага!..А сколько верст еще до места?

Кашевар 1-йДа что! С хорошего присестаЧаса в четыре мы дойдем.

Кашевар 2-йИ всех их завтра перебьем!Да, если б что-нибудь под рукуСлучилось, братцы, мне поймать,Уж то-то б стал я разгонятьНа кухне тягостную муку,Всегда б был навесе́ле, пьян!

Кашевар 1-йГей, вы, вставайте, барабан!

Котлы, котлы! Как сходны выС столами светских сибаритов,Где пресыщаются умыЗа недостатком аппетитовБолтаньем сплетницы-молвы!А вы, одутливые бары,Среди поклонников своих —Желудков тощих и пустых,—Вы в полном смысле кашевары!

Вот наконец мы и пришлиПод знаменитый Эрпели!В пяти частях моих записокПредставя вкратце весь поход,Я должен здесь, как Вальтер СкоттИли Байро́н, представить списокС живых разительных картинВам, мой любезный господин,Иль вам, почтеннейшая дама(Которым вместо порошковСмекнула ласковая мамаПоднесть тетрадь моих стихов.Рецепт действительный, не спорю).Но, к моему большому горю,Я должен правду вам сказать,Что не умею рисовать.Учился прежде у ВизараЧертить конту́ры рук и ног,Но смелой живописи дараПонять, как Й<оге>ля урок,Подобно У<тки>ну, не мог.Простите ж мне мое незнанье —Ему взамену есть старанье;Мой безыскусный карандашТак точно верен без поверки,Как на устах у лицемеркиВсегда готовый «Отче наш».Картина первая: на ровномПространстве илистой землиСтоит в величии огромномАул тавлинцев — Эрпели.Обломки скал и гор кремнистых —Его фундамент вековой!Аллеи тополей тенистых —Краса громады строевой!Везде блуждающие взорыВстречают сакли и заборы,Плетни и валы; каждый дом —Бойница с насыпью и рвом.Над разорвавшейся рекою,Бегущей с горной высоты,Искусства чудного рукоюВезде устроены мосты;Водовороты, переходы,Каскады, мельница, отводы —Всё дышит резкой наготойПрироды дикой и простой!В ауле шум и конский топот,Молчанье жен и детский хохот;На кровлях, в окнах, у воротКипящий ветреный народ,Богато убранный, одетый,Как кизильбаши персиян;Там — оттоманский ятаган,Там — ружья, сабли, пистолетыБлестят, сверкают серебромВ своем параде боевом;Здесь — коней странные приборы:Луки, уздечки, стремена;Бород раскрашенных узоры,Куски материй, полотна,Едва скрывающие плечиСедых, запачканных старух,И лай собак на русский дух,И крик, и визг, и сцены встречи,И говор волн, и ветра гул —Вот скопиро́ванный аул!..Идем — и вид другой картины:Среди возвышенной равнины,Загроможденной с двух сторонПирамидальными горами,Объявших гордыми главамиС начала мира небосклон,Разбиты белые палатки…Быть может, прежние догадкиТеперь решились: это он —Второй наш добрый батальон!Так, он — свободный, незапертый,Как утверждали мы сперва,Но вот еще здесь лагерь!.. Два!..И три!.. Наш будет уж четвертый…Идет всё далее отряд…Вот эполеты забелели.…………………………………………Бутырцы красные блестят…Московцы странно говорят……………………………………………«Какой же, братцы, это полк?»— «Куринский!» — некто отвечает……………………………………………И начался тихонько толк!Меж тем особу генералаДва сына старого шамхала,Со свитой пышною князейИ благородных узденей,С благоговеньем окружалиИ на челе его читалиИ мир и грозный приговор —Великой правды договор.Поборник древней русской славы,Как полководец величавый,Он привлекал к себе сердца;В нем зрели с чувством удивленьяДва неразрывные стремленья:И властелина, и отца.Что мыслил он? Что отражалосьВо глубине его души?..Не смеем знать… нам оставалосьМолить всевышнего в тиши;О чем молить — другая тайна:Ее постигнуть может тот,Кто духом истый патриот;Для злых она необычайна.

О Эрпели, о Эрпели!И ты уроком для земли!И ты, быть может, для поэтаВ другие дни, в другие летаПослужишь пищею живой!Ты воскресишь воспоминаньеО бурях сердца, о страданьеДуши, волнуемой тоской,Под игом страсти роковой!Быть может, ежели холераМеня в червя не обратит,Походный грифель мушкатераВ карманной книжке сохранитТвои леса, ручьи и горы,И друга искреннего взорыПрельстятся с правнуком моимИзображением твоим.Я расскажу им в час досужныйОб эрпелийской красотеИ эпизод довольно нужныйНе пропущу о баранте,Кафир-Кумыке, Казанищах,Где был второй наш батальон,И о любезнейших дружищах,Которым всё поведал онПод сенью мирных балаганов:Плененье горских пастуховСо многим множеством барановИ полновесных курдюков…Тьмы разных случаев, тревогиИ приключения в дороге…Все эти песни хороши,Но вот что в голову мне входит:Подчас за разум ум заходит,А я теперь хоть не пиши,Заняться вздумал я мечтоюНелепой, странной и пустою —О счастье будущих времен,А настоящие оставил,Тогда как первый батальонЕще палаток не поставил.Итак, моя галиматья,Adieu[95] до будущего дня!

Не зная исстари властей,Повиновенья и князей —Вина мятежных покушений,Бунтов и общего вреда,—В кругу шамхаловых владенийГнездилась дикая орда.На дне вертепов неприступных,Таясь, как новый сатана,Таить не думала онаНадежд и замыслов преступных:Взирая гордо на позорБунтовщиков окружных гор,Смиренных вдруг единым словом,И, ненавидя мир и дань,В ожесточении суровомОна готовилась на брань.Ни жребий явный истребленья,Ни меры кроткия главыПобедных войск и ополченьяВ виду защитной их горы,Ни увещания тавлинцев……………………………………Не укротили роковойОтважный бунт койсубулинцев.С вершин утесов на отрядОни смеются беззаботно,Готовят пули и охотноКинжалы длинные острят.Ни путь широкий, ни тропиныНа их высокие стремниныСтопы пришельцев не ведут.Пред любопытными очамиСтоит с гранитными стенамиПриродной крепости редут,Недосягаемый, огромный.И за оградой вековой,В хаосе пропасти бездонной,Как тартар буйный и живой,Кипят свободные аулы…Кто видел легкие чертыС картины адской суетыВ заводах Брянска или Тулы,Где неумолчной чередойГудят и стонут над водойЖелезо, медь, чугун и камень,Где угли, искры, жар и пламеньБлестят, сверкают и шумят,Где гвозди, молоты, машиныИ рук искусственных пружиныВ насильном действии звучатИ поражают удивленьемИ свежий слух, и свежий взор,—Того незначащим сравненьемЗнакомлю с видом этих гор.Дыша слепым ожесточеньем,Там всё кипит вооруженьем:Как муравьиные рои,Мелькают всадники и кони,Куют джелоны, сбруи, брони,Чеканят ружья, лезвии;Везде разъезды, шум и топот;В глухой дали отзывный грохот,Огни, пальба, вои́нский крикИ в кольцах грудь — на русский штык.Они не знают нашей встречи,Им незнаком открытый бой;Питомцы наглых битв и сечи,Они не зрели над собойСвистящих ядер и картечи.Но рати северной приходДаст брани новый оборот!……………………………………………………………………………………………………………… В восьми верстахОт гордой вражьей цитадели,Среди равнины на холмахШатры отряда забелели.Здесь видим дружные полкиС брегов Москвы благословенной,А там — граненые штыкиПехоты русской отдаленной,Из заграничных городов,Всегда готовые на зовЦаря, начальников и чести;Там, гибель верная врагов,Алкая крови, бед и мести,Стоит ватага казаков;А там за лагерем походнымИбрагим-бек и Ахмет-хан,Князья от крови мусульман,Пылая рвеньем благородным,Из разных стран под ЭрпелиСвои дружины привели.У них кумыки и тавлинцыС свинцом и сталью на конях,И с ятаганами в бояхПехота горцев — мехтулинцы.У вод холодного ручьяАул летучий их мятется,И знамя розовое вьетсяНад белой ставкою вождя.Все ждут решительной осады,Все ждут и смерти и награды!..И вот на утренней зареОтрядом легким батальоныС весельем двинулись к горе!Пути не видно… Нет препоны!Война и слава не без слуг:С подошвы горной сотни рукВзрывают новую дорогу!Идут и роют… ВпередиЗияют пушки роковые,Внутри рядов и позадиКинжалы, ружья боевыеИ беспардонные штыки!Вот пуля свищет, вот другая!..Идут!.. Вот залп из-за кремнейРаздался, сверху пролетая!..Идут, работают смелей!..Уж высоко! Туман нагорныйГустеет, скрыл средину гор;Темнеет день, слабеет взор,—Идут отважно и упорно.Внезапный холод, ветер, дождьПриводят в трепет нестерпимый,—Идут стеной неотразимой!Среди их друг и бодрый вождь!Вот солнце яркими лучамиБлеснуло вновь. Туман исчез…Они вверху, и пред глазами,С огромной массою небес,Как в неразрывной, длинной цепи,Слились, казалось, горы, степи,Холмы, долины. Целый мирПредставил чувствам дивный пир…Безмолвно воины взираютНа точку светлую земли;Едва заметные, мелькаютПод ними стан и Эрпели.Вдали, под крепостию Бурной,Синеет моря блеск лазурный,Ландшафт несвязный дальних стран,И вкруг — воздушный океан!..Поражены недоуменьем,Они бросают мутный взорВо глубину ужасных гор,Глядят… И с радостным движеньемОт поразительных картинОтряд отхлынул от стремнин!Там — света нового пространство,Мифологическое царствоПодземных теней и духо́в;Там елисейские долины,О коих исстари вековНе знают русские дружины,Цветут средь рощей и дубров;Там по гранитам зеленелиКедровник, пихта, о́льха, ели;Там, роя камни и песок,Сулак, как мелкий ручеек,Бежал извилистой струею;А там огромной полосоюВдали тянулись над водойСкалы безбрежные грядой;И тридцать шесть аулов бранных,Покрытых мрачной тишиной,Как сонмы демонов изгнанных,В тени чернели рассыпной.Глаза, очки, лорнеты, трубы,Носы, фуражки, уши, губы —Всё устремилось с высотыВ страну ужасной красоты.Глядели, думали, дивились,Кричали, охали, крестилисьИ, изумленные, сошлиС полнеба к жителям земли.Насилу кончил! Слава богу!Устал! Позвольте замолчать…Прорыв на первый раз дорогу,Поэму буду продолжать.Всего мучительней на светеСурьезный выдержать рассказ,А я — имейте на примете —Перо туплю не на заказ,Без подлой лести и прикрас.Не знаю, строгая цензураМеня осудит или нет;Но всё равно — я не поэт,А лишь его карикатура.

«Ну-ну, рассказчик наш забавный,—Твердят мне десять голосов,—Поведай нам о битве славнойТвоих героев и врагов!Как ваше дело, под горою?»— «Готов! Согласен я, пора!Итак, торжественно со мноюКричите, милые: ура!»— «Ба! И сраженье и победа,Как после сытного обедаДесерт и кофе у друзей!Так скоро?» — «Ровно в десять днейПокорность, мир и аманаты —И снова в Грозную поход!»— «Какой решительный расчет,Какие русские солдаты!Но как, и что, и почему?»Вот объяснение всему:Койсубулинская гордыняГремела дерзко по горам;Когда ж доступна стала намИх недоступная твердыняПосредством пушек и дорог(Чего всегда избави бог),Когда злодеи ежедневно,Как стаи лютые волков,На нас смотрели очень гневноИз-за утесов и кустов,А мы, бестрепетною стражей,Меж тем работы береглиИ, приучаясь к пуле вражьей,Помалу вверх покойно шли,И скоро блоки и машиныГотовы были навеститьИх безобразные вершины,Чтоб бомбой пропасть осветить,—Тогда военную кичливостьУ них рассудок усмирилИ непробудную сонливостьБессонный ужас заменил.Сначала, бодрые джигиты,Алкая стычек и борьбы,Они для варварской пальбыИз-под разбойничьей защитыПриготовляли по ночамПлетни с землею пополам,Дерев огромные обломкиИ, давши залп оттуда громкий,Смеялись нагло русакам,Стращали издали ножамиС приветом: «яур» и «яман» —И исчезали, как туман,За неизвестными холмами;Но после, видя жалкий бредВ своем бессмысленном расчете,Они от явных зол и бедВсе были в тягостной заботе.Едва зари вечерней теньПрогонит с гор веселый деньИ ляжет сумрак над полями —Никем не зримыми толпамиВ ночном безмолвии ониРазводят яркие огни,Сидят уныло над скаламиИ озирают русский стан,Который, грозный, величавыйИ озарен луной кровавой,Лежит, как белый великан.С рассветом дня опять в движеньеНеугомонная орда:Отрядов сменных суетаИ новых пушек появленьеСвоей обычной чередой —Всё угрожает им бедой,Неотразимою осадой!Невольный страх сковал умыДетей отчаянья и тьмыЗа их надежною оградой…И близок час! Готов удар!Кипит в солдатах бранный жар!Полки волнуются, как море!Последний день… и горе, горе!..Но вот — внезапно мирный флагМелькнул среди ущелий горных;Вот ближе к нам — и гордый враг,С смиреньем данников покорных,Идет рассеять русский гром,Прося с потупленным челомСтатей пощады договорных!Статьи готовы, скреплены…Народов диких старшиныРешают участь поколений!Восходит светлая заря!В параде ратные дружины:Койсубулинские стремниныПод властью русского царя!Присяга нового владенья —И взорам тысячей предсталПобедоносный генералБез битв и крови ополченья!..Цветут равнины Эрпели!Покой и мир в аулах бранных!Не видят более ониШтыков отряда троегранных!В своих утесах вековыхНе слышат пушек вестовых!Громада зыбкая тумана,Молчанье, сон и пустотаОбъемлют дикие местаНадолго памятного стана!И стан под Грозною стоит…Но дума, дума о прошедшемНевольно сердце шевелит;В бреду поэта сумасшедшемЯ дни минувшие ловлюИ, угрожаемый холерой,Себя мечтательною веройПитать о будущем люблю!Поклонник муз самолюбивый,Я вижу смерть невдалеке,Но всё перо в моей рукеРисует план свой прихотливый:Сойдя к отцам вослед других,Остаться в памяти иных!Быть может, завтра или ныне,Не испыта<вши> вражьих пуль,Меня в мучной уложат кульИ предадут земн