Георгий Иванов - Стихотворения (Полное собрание стихотворений)

<1917>

584

Сколько лет унижений и муки,Беспросветной, томительной мглы.Вдруг свобода! Развязаны руки,И разбиты твои кандалы!

Развевается красное знамя,И ликует родная страна,И лучи золотые над намиЗажигает свободы весна.

Как же это случилось, о, Боже!Что сменила восторги тоска?Светит солнце над Русью все то же;Те же долы, леса, облака.

То же солнце, да жалобно светит,Те же очи, да тускнут от слез.Что с тобою, о, Русь, кто ответитНа томительный страшный вопрос?

Братья, мы ли забудем отчизну,За свободу пролитую кровь.Пусть тревога и мука за нами,Впереди — торжество и любовь.

Словно плещет широкое море,Бьется сердце в народной груди.Птицы райские, радуги, зори,И свобода, и мир впереди.

<1917>

585

Выхожу я в родные просторы,На зеленые нивы смотрю,Подымаю тревожные взоры,На багряную ленту — зарю.

Надвигаются синие тучи,И тревожная плещет река,И звенит о тоске неминучейСтаромодная песнь ямщика.

Больно сердцу от пенья свирели,Грустно видеть, как блекнет заря,И качаются старые ели,О тревоге своей говоря.

Незаметно она наплывала,Пелена серо-пепельной мглы,А давно ли душа ликовала,Разбивая свои кандалы.

А давно ли, давно ли, давно ли,Жизнь была озаренно-светла,Словно радуга в солнечном поле,Наша дивная радость цвела.

И казалось, свершаем мы тризнуНад неправдой, изменою, злом,И Россию — Россию-отчизнуМы по праву свободной зовем.

Как забуду я красные флаги,Эти буйные дни февраля?Полный кубок любви и отваги,Что пила ты, родная земля!

Много лет ты в неволе томилась,Восставая на черное зло,И с жестокой неправдою билась,И страдала за правду светло.

<1917>

СТИХОТВОРЕНИЯ 1918–1922 ГОДОВ

586

Любимы Вами и любимы мною,Ах, с нежностью, которой равных нет,Река, гранит, неверный полусветИ всадник с устремленной вдаль рукою.

Свинцовый, фантастический рассветСияет нам надеждой и тоскою,Едва-едва над бледною рекоюРисуется прекрасный силуэт…

Есть сны, царящие в душе навеки,Их обаянье знаем я и Вы.Счастливых стран сияющие рекиНам не заменят сумрачной Невы,

Ее волны размеренного пенья,Рождающего слезы вдохновенья!

<1918?>

587

Еще не молкнет шум житейскийИ легкая клубится пыль,Но золотой АдмиралтейскийУже окрашен розой шпиль,

И в воздухе все та же роза:Гранит, листва и облака, —Как от веселого морозаЗарозовевшая щека.

Но тени выступили резче,Но волны глуше в берег бьют.Послушай: медленно и вещеКуранты дряхлые поют.

Прислушайся к сирены воюИ к сердцу своему в груди;Над Петербургом и НевоюВ холодный сумрак погляди!

Да, плещут царственные воды,И сердце понимает вновь:Мой Петербург — моя свобода,Моя последняя любовь.

Мое единственное счастьеАдмиралтейство, ночь, тоскаИ угасающие снасти,И над Невою — облака.

<1918>

588

Пушкина, двадцатые годы,Императора НиколаяЭто утро напоминаетПрелестью морозной погоды.

Очертаниями Летнего СадаИ легким полетом снежинок…И поверить в это можно с первого взгляда,Безо всяких ужимок.

Мог бы в двадцатых годахРисовать туманных красавиц,Позабыв о своих летах,Судейкин — и всем бы нравилось.

Конечно — автомобили,Рельсы зеленой стали,Но и тогда кататься любили,А трамваи уже ходить перестали.

И мебель красного дерева,Как и тогда, кажется красивой,Как и тогда, мы бы поверили,Что декабристы спасут Россию.

И, возвращаясь с лицейской пирушки,Вспомнив строчку расстрелянного поэта,Каждый бы подумал, как подумал Пушкин:"Хорошо, что я не замешан в это"…

<1919?>

589

Оцуп Оцуп где ты былЯ поэму сочинилСъездил в Витебск в МогилевПусть похвалит Гумилев

Так уж мной заведеноТо поэма то пшеноТо свинина то рассказСъезжу я еще не раз

Сто мильонов накоплюБриллиантов накуплюПосмотрите как я сытТолсторож и знаменит

Удивив талантом мирЖизнь окончу как банкирСвой поглаживая пупУж не Оцуп, не оцуп.

21 сентября 1920 г.

590. МАДРИГАЛ

Печален мир. Все суета и проза.Лишь женщины нас тешат да цветы.Но двух чудес соединенье ты:Ты женщина! Ты роза!

<Ноябрь 1920>

591

Сейчас я поведаю, граждане, вамБез лишних присказов и слов,О том, как погибли герой ГумилевИ юный грузин Мандельштам.

Чтоб вызвать героя отчаянный крик,Что мог Мандельштам совершить?Он в спальню красавицы тайно проникИ вымолвил слово "любить".

Грузина по черепу хрястнул геройИ вспыхнул тут бой, гомерический бой.Навек без ответа остался вопрос:Кто выиграл, кто пораженье понес?

Наутро нашли там лишь зуб золотой,Вонзенный в откушенный нос.

<Декабрь 1920>

592. БАСНЯ

В Испании два друга меж собойПоспорили, кому владеть Арбой.До кулаков дошло. Приятелю приятельКричит: "Мошенник, вор, предатель".А им все не решить вопрос…Тут, под шумок, во время перип тийЮрк и арбу увезИспанец третий.Друзьям урок: как об арбе ни ной,На ней катается другой.

<Начало 1921>

593. БАЛЛАДА ОБ ИЗДАТЕЛЕ

На Надеждинской жил одинИздатель стихов,Назывался он господинБлох.Всем хорош бы… Лишь одним он былПлох.Фронтисписы слишком полюбилБлох.Фронтиспис его и погубил.Ох!

Труден издателя путь, и тяжел, и суров и тернист,А тут еще марка, ex-libris, шмуцтитул, и титул, и титульный лист.Книгу за книгою Блох отправляет в печать —Издал с десяток и начал смертельно скучать.Добужинский, Чехонин не радуют взора его,На Митрохина смотрит, а сердце, как камень, мертво.И шепнул ему дьявол однажды, когда он ложился в постель:"Яков Ноевич, есть еще Врубель, Бирдслей, Рафаэль".

Всю ночь Блох фронтисписы жег,Всю ночь Блох ex-libris 'ы рвал,Очень поздно лег,С петухами встал.Он записки пишет, звонит в телефон,На обед приглашает поэтов он.И когда собрались за поэтом поэт,И когда принялись они за обед,Поднял Блох руку одну,Нож вонзил в бок Кузмину.Дал Мандельштаму яду стакан,Выпил тот и упал на диван.Дорого продал жизнь Гумилев,Умер, не пикнув, Жорж Иванов.И когда покончил со всеми Блох,Из груди его вырвался радостный вздох,Он сказал: "Я исполнил задачу свою:Отделенье издательства будет в раю —Там Врубель, Ватто, Рафаэль, Леонардо, Бирдслей,Никто не посмееет соперничать с фирмой моей".

<1921>