Варлам Шаламов - Собрание сочинений. Том 3

* * *[109]

Я выходил на чистый воздухИ возводил глаза горе,Чтоб разобраться в наших звездах,Предельно ясных в январе.

Я разгадал загадку эту.Я иероглифы постиг,Творенье звездного поэтаЯ перевел на наш язык.

Все записал я на коряге,На промороженной коре,Со мною не было бумагиВ том пресловутом январе.

1957

* * *[110]

Ни зверя, ни птицы… Еще бы!В сравненье с немой белизнойПокажутся раем трущобыХолодной чащобы лесной.

Кустарника черная сетка…Как будто остались в пургуНебрежные чьи-то заметкиНа белом безбрежном снегу.

Наверно, поэты скрипелиКогда-то досужим пером,Пока не вмешались метели,Свистя колдовским помелом.

На хвойные хрупкие плечиОбрушилась белая мгла,Сгибая, ломая, калеча,Лишая огня и тепла…

1957

НЕКОТОРЫЕ СВОЙСТВА РИФМЫ[111]

Л. Тимофееву

Инструмент для равновесьяНеустойчивости слов,Укрепленный в поднебесьеБез технических основ.

Ты — провиденье Гомера,Трубадуровы весы,Принудительная мераПоэтической красы.

Ты — сближенье мысли с песней,Но, в усильях вековых,Ты сложнее и чудеснейХороводов звуковых.

Ты — не только благозвучье,Мнемонический прием,Если с миром будет случайПобеседовать вдвоем.

Ты — волшебная наукаЗнать, что мир в себе хранит.Ты — подобье ультразвука,Сверхчувствительный магнит.

Ты — разведки вдохновеннойСамопишущий прибор,Отразивший всей вселеннойПотаенный разговор.

Ты рефлекс прикосновенья,Ощущенье напоказ,Сотой долею мгновеньяОграниченный подчас.

Ты ведешь магнитный поискЗаповедного следаИ в метафорах по поясУвязаешь иногда.

И, сменяя звуки, числа,Краски, лица, облака,Озаришь глубоким смысломОткровенье пустяка.

Чтоб достать тебе созвучья,Скалы колются в куски,Дерева склоняют сучьяПоперек любой строки.

Все, что в памяти бездоннойМне оставил шар земной,Ты машиной электроннойПоднимаешь предо мной.

Чтоб сигналы всей планеты,Все пространство, все векаУловила рифма эта,Зарожденная строка.

Поводырь слепого чувства,Палка, сунутая в тьму,Чтоб нащупать путь искусствуИ уменью моему.

1957

ОДА КОВРИГЕ ХЛЕБА[112]

Накрой тряпьем творило,Чтоб творчества играДыханье сохранилаДо самого утра.

Дрожжей туда! Закваски!Пусть ходят до зариВ опаре этой вязкойБроженья пузыри.

Пускай в кадушке тесной,Пьянея в духоте,Поищет это тестоИсхода в высоте.

Пускай в живом стремленьеХватает через край,Торопит превращеньеВ пшеничный каравай.

И вот на радость неба,На радость всей землеЛежит коврига хлебаНа вымытом столе.

Соленая, крутая,Каленная в жаре,Коврига золотая,Подобная заре.

1957

АРБАЛЕТ

Ребро сгибается, как лук,И сила многих тысяч рукНатягивает жилы.

А сердце — сердце как стрела,Что смело пущена былаВот этой самой силой.

Ее внимательный стрелокУж не запустит в потолокВ мальчишеском усердье.

Она сквозь темень и метельНайдет желаемую цель,Сразит без милосердья.

1957

ГОЛУБИ[113]

У дома ходят голуби,Не птицы — пешеходы.Бесстрашные от голода,От сумрачной погоды.

Калики перехожиеВ лиловом оперенье,Летать уже не гожие,Забывшие паренье.

Но все же в миг опасностиОни взлетают в небо,Где много больше ясностиИ много меньше хлеба.

Их взлет как треск материи,Что тянут до отказа,Заостренными перьямиРаспарывают сразу.

И будто ткань узорная,Висящая на звездах,Тот, крыльями разорванный,Затрепетавший воздух.

1957

* * *

Я сегодня очень рад,Что со мной и свет, и чад,И тепло костра.

И махорочный дымокПроползает между строк,Вьется у пера.

По бревну течет смола,И душиста и бела,Будто мир в цвету!

И растущий куст огняПышет жаром на меня,И лицо в поту.

Пальцы вымажу смолой,Хвойной скользкою иглойВычерчу узор.

Снег. Огонь. Костлявый лес.Звездный краешек небесНад зубцами гор.

1957

* * *

Этот дождик городской,Низенький и грязный,О карниз стучит рукой,Бормоча несвязно.

Загрохочет, будто гром,И по водостокамОбтекает каждый домМусорным потоком.

Дождь — природный хлебороб,А совсем не дворник —Ищет ландышевых тропСреди улиц черных.

Отойти б на полверстыОт застав столицы,Распрямить, шутя, цветыАлой медуницы…

Мне бы тоже вслед за нимПробежать по гумнам —За высоким, за прямымИ вполне бесшумным.

1957

РАДУГА[114]

Радужное коромысло,Семицветный самоцвет,На плече горы повисло —И дождя на свете нет.

День решительно и бодроОпустил к подножью горРасплескавшиеся ведраПереполненных озер.

И забыла вся округа,Как сады шуршат травой,Как звенит дождя кольчуга,Панцирь неба грозовой.

1957

РЕЧНЫЕ ОТРАЖЕНЬЯ[115]

Похожая на рыбу,Плывущая рекаО каменные глыбыУродует бока.

Светящееся телоЧешуйчатой волныКольчугой заблестелоОт действия луны.

Простейшие сравненья,Которым нет числа,Сейчас в стихотвореньеМне полночь привела.

Имеют ли значеньеВселенной огонькиДля скорости теченьяИ уровня реки?

Что было так мгновенноВодой отражено,Воистину забвенноИ кануло на дно.

Навряд ли отраженьеКакой-нибудь звездыВлияет на движеньеКатящейся воды.

1957

ВЕСНА В МОСКВЕ[116]

Он входит в столицу с опаской —Простой деревенский маляр,Ведро малахитовой краскиПриносит на темный бульвар.

Он машет огромною кистью,Он походя пачкает сад,И светлые капельки листьевНа черных деревьях вися г.

Он красит единственным цветом.Палитры его простотаСверкает поярче, чем летом,И все подавляет цвета.

И саду не справиться с чудом,Какому подобия нетГигантским сплошным изумрудомОн снова родится на свет.

Бродячий маляр беззаботен,Не знает, что тысячи разЗапишут на грунте полотенЕго простодушный рассказ.

И гений завистливым взглядомСледит за мазней маляра —Дешевым весенним обрядомЛюбого земного двора.

Глаза он потупит стыдливо,И примет задумчивый вид,И хочет назвать примитивом,И совесть ему не велит.

И видно по силе тревожнойВполне безыскусственных чар,Какой он великий художник —Неграмотный этот маляр.

1957