Игорь Северянин - Том 4. Классические розы
Таллинн
27 октября 1935
Сонет о верности
Не будучи сам верным по натуре,Я верность в женщине ценить привык.Я сдержанный люблю ее языкИ глаз тепло прохладное лазури.
Я не хочу, чтоб колыхали буриБезоблачный и девственный дневник.И, вместе с тем, чтоб в грусти не поникРосистый взор, и стан не стал понурей.
Я умудреннее с годами стал.Неверностью довольно я блисталИ даже почернеть успел от блеска…
Уж не бренчу я звеньями измен:Должно быть, предыдущая КарменНа сердце след отпечатлела резко.
Таллинн
27 октября 1935
Первый улов
Как трогателен колкий окушок,Тобой на днях уловленный впервые!Смеялась глуповато-хорошо,Таща его в часы вечеровые.
О, видел я, как ты была гордаСознаньем первой выловленной рыбы.Ты в этот миг постигла города:Не более, чем каменные глыбы.
Благословен да будет твой улов,От города навек тебя отнявший,Отдавший мне тебя без лишних словИ пробудивший нежность к речке нашей.
Я не устану славить некий шок,Тебя потрясший вдруг при первой рыбе.Как восхитителен твой окушок,На вечеревшем пойманный изгибе.
Таллинн
27 октября 1935
В лесу осеннем
В лесу осеннем, обезлиственном,Вдыхая прелый аромат,Я стану вновь поэтом истинным,Уйдя от городских громад.
Ногой по мшистой топи хлюпаяИ жадно вслушиваясь в тишь,Предам забвенью вздорно-глупое,Что, город, ты в себе таишь.
Мне так неудержимо хочетсяК сплошь прооз ренным лесам,Где станет вновь душа пророчицейИ я собою стану сам!
Таллинн
29 октября 1935
Гимн вокзалу
Даже странно себе представить,На кирпичный смотря забор,Что, оставив плевок заставе,Можно в черный умчаться бор!
В бор, где вереск, грибы да белки,Воздух озера молодойИ ручьи, что чисты и мелки,Влагой бьющие золотой.
Шеломящие мозг подводыНа булыжниках городских, —Тишины моей антиподы, —Боже, как я устал от них!
Город душу обрек страданью,Город душу мою связал.Потому нет прекрасней зданьяВ каждом городе, чем вокзал!
Таллинн
31 октября 1935
Тоска небытия
Не страшно умереть, а скучно:Смерть — прекращение всего,Что было, может быть, созвучноГлубинам духа твоего.
Не слышать музыки восхода,Вечерней не узреть воды —Всего, что может дать природаТебе в награду за труды;
Не упиваться лаской милойЛюбимой женщины твоей,Стать смрадной падалью могилы,Безмозглых жертвою червей, —
Ах, что же может быть скучнееИ безотрадней доли той?О, жизнь! Уходит вместе с неюВосторг, повсюду разлитой!
И скука делается страшной,И так ужасно знать, что впредьНе повторится день вчерашнийДля тех, кто должен умереть!
Таллинн
3 ноября 1935
Матери
Как часто матери причинойНесчастья в жизни дочерейСвоей сухой любовью чиннойИ деспотичностью своей!
Муж хочет так, а мать иначе,И вот, мечась меж двух огней,Несчастная горюче плачет,Увы, взывая тщетно к ней…
Несовместимы долг дочернийИ долг жены: как обниматьБез муки мужа в час вечерний,Когда меж ними в мыслях мать?
Тут охлажденье неизбежно,И муж бросает ей в укор,Зачем незаслуженно-нежноНа мать ее направлен взор…
…О, женщина! утишь свой ужас.В Евангельи благая высь:«Оставь родителей и к мужуДушой и телом прилепись…»
Таллинн
3 ноября 1935
Нелегкий путь
Нас двадцать лет связуют — жизни треть,Но ты мне дорога совсем особо.Мне при тебе мешает умереть:Твоя — пускай и праведная — злоба.
Хотя ты о любви не говоришь,Твое молчанье боле, чем любовно.Белград, Берлин, София и Париж —Все это только наше безусловно.
Всегда был благосклонен небосклонК нам в пору ту, когда мы были вместе:Пусть в Сербии нас в бездну влек вагон,Пусть сотрясала почва в Бухаресте,
Пусть угрожала, в ход пустив шантаж,Убийством истеричка в Кишиневе, —Всегда светло заканчивался нашНелегкий путь, и счастье было внове.
Неизвиняемо я виноватПеред тобой, талантом налитая.Твоих стихов отчетлив аромат,По временам из дали налетая.
Тебя я знал, отвергнувшую ложь,В веселом вешнем платьице подростка.Тобой при мне, тобою гордым сплошь,Ах, не одна уловлена лососка!
А как молитвенно ты любишь стихС предельной — предусмотренной! — красою.Твой вкус сверкает на стихах моих —Лет при тебе — живящею росою.
Тебе природа оказала честь:Своя ты в ней! Глазами олазоряСталь Балтики, как любишь ты присестьНа берегу, мечтаючи, дочь моря!
Таллинн
5 ноября 1935
Голуби
Непередаваемая грусть в душе моейВ этом старом городе, полном голубей:Ничего-то птичьего в этой птице нет, —Сколько безразличного! Ни мотоциклет,Ни фигура варварски-грохотных подвод,Ни почти ступающий на хвост пешеход —Не пугают голубя: он невозмутим,Он огорожанился, стал совсем ручным,И на птицу гордую больше не похож, —Что-то в нем куриное, чем его проймешь!Больше не тоскует он о глухих лесах,Не парит презрительно в вольных небесах.Как напоминает ой человека мне:Птица электричество предпочла луне!Поселилась в-городе, смрадном и гнилом,Разучилась действовать данным ей крылом…Оттого-то в городе, полном голубей,Непередаваемая грусть в душе моей!
Таллинн
6 ноября 1935
Скандал в cemьe педагогический
Из-за окна, забытого открытым,Произошел скандал в семье дурех,И подавилась впопыхах бисквитомОдна из старых теток четырех.
И барышне, ведьмообразной дылде,Пришлось писать записку на стене,Что, вот, знакомый доктор запретил-деРугаться при распахнутом окне…
А под конец записка возгласилаПроклятье воздуху, слова воздев —Затем, что в воздухе таится сила,Невинности лишающая дев…
Таллинн
27 ноября 1935
На озере
Домик на диване
Дом стоит как будто на диване:Две горы — под домиком и над.Озеро в предутреннем тумане,И разлапанный фруктовый сад.
Хлюпкое и мшистое болоткоВ чахлой, сохлой поросли сосны.Днищем вверх повернутая лодкаВ яблочном цвету — снегу весны.
Озеро Uljaste
7 января 1936
Елка в лесу
Лошадка, что булана и борза,Домчала нас в избушку в тихий вечерРождественский. В ней елочные свечи —Растягивающиеся глаза.
Рыбак сидел у старых клавесинИ пел слова наивного хорала.Изба стояла в рощице осин,Над озером изба его стояла.
Жена сбирала ласково на столКолбасы деревенские и студень.Махровым цветом мир в избушке цвел,И Праздник был похож на скромный будень.
А мальчики — восьми и десяти —Старательно и тонко подпевали.О, Боже, в эту ночь нас посети,Хоть зрить Тебя достойны мы едва ли!
Озеро Uljaste
