Александр Дольский - Стихотворения

 Филигранны в закат силуэты коней,

 запах Ада от Сфинксов исходит заполночь…

 И чем дальше от детства, тем сердце верней

 гениальной, смертельной музыкой заполнит.

 Я люблю этот город святой и простой,

 где с Востока и с Запада спутаны ветры,

 отнимающий жизнь и дарящий настрой,

 на котором причины Гармоний бессмертны

ПЕТРОГРАДСКАЯ ЗАРИСОВКА

По улице гороховой,

минуя ВЧК,

шла Анечка Горохова

в филидеперсовых чулках,

шла по Фонтанке девушка

и улыбалась всем,

а следом шел мой дедушка,

молоденький совсем

и ненароком Анечку

прикладом он задел

на мостике Аничковом

у славных лошадей.

Глаза ее пленительно

блеснули на него,

он с это увольнительной

не помнил ничего.

Пошли они по улочке

под тихий разговор,

и Анечка бабулечкой

мне стала с этих пор.

Наследство мной получено,

в крови моей дурман,

она любила Тютчева,

а он любил цыган,

Она стихи прекрасные

твердида наизусть,

а он напевы страстные

цедил сквозь черный ус,

на читала Брюсова,

а он романс бренчал,

она бродила вкус его,

а он не отвечал,

она ему про Пушкина,

а он гитаре в лад,

и вот семья разрушена,

и Пушкин виноват.

Эх, ох!

Был бы Бог,

он бы нам с тобой помог.

В Петрограде-городе все дождичек идет,

на Острове Васильевском стрекочет пулемет,

а Петр Алексеевич на лошади промок.

ПЕТРОГРАДСКИЕ ЗАРИСОВКИ

1 -

До Троицкого в звездочках

с Апраксина двора,

попахивая водочкой,

гуляют юнкера,

и девочки панельные,

и дамочки в мехах,

что на работу сдельную

выходят впопыхах.

И мелюзга карманная

по Лиговке шуршит,

за упокой Романовых

пропить свои гроши.

И держат все за пазухой

кто нож, кто пистолет,

кому-то что приказано,

кому приказа нет.

Усталые рабочие

с собрания спешат,

ни дня для них, ни ночи нет,

сбоят тяжелый шаг.

Идет, идет история

по невским берегам,

а где-то у "Астории"

уж тявкает наган.

Февраль уже кончается,

недалеко июль,

Россия закачается

от шашек и от пуль.

Студенты либеральные

все спорят меж собой,

а лица криминальные

планируют разбой.

Идеи и сентенции

смешались, как во сне.

В бреду интеллигенция,

в галошах и в пенсне.

За славу, не за деньги ведь

поэт скрипит пером,

и Северянин тенькает

на гении своем.

История, как барышня,

споткнулась о ружье.

Не торопись, товарищи!..

Поднимем мы ее!

        - 2 -

              Эх, ох!

            Был бы Бог,

      он бы нам с тобой помог.

  В Петрограде-городе все дождичек идет,

на Острове Васильевском стрекочет пулемет,

   а Петр Алексеевич на лошади промок.

ПИЛИГРИМЫ

Мы приходим в этот мир, как боги,

без сомнений, с олимпийской хитрецой.

Где-то нами не оббитые пороги,

что расквасят нашу веру и лицо,

и слова предначертаний и пределов,

оскорбительных параграфов толмуд

не тревожат наше царственное тело,

и бессмертную нам душу не гнетут.

Мы властители слова и просторов,

наши истины цветные миражи.

Но не сходим мы с Олимпа в коридоры,

и на очередь за правдой тратим жизнь.

Эти клетки, где трепещут наши крылья,

где не дышится и сердце не стучит,

эти книжечки с пометками усилья,

быть богами, презирающими быт,

эти лживые названия ступенек,

по которым к некрологу торен путь,

и нехватка сострадания и денег,

и всегда, всегда еще чего-нибудь.

Это все меня так учат пилигримы,

что с безумной песней по миру идут.

Пациенты прокураторов из Рима

и носители прозрений и простуд.

О победе мы печемся и горюем,

из веков, как пауки, мы тянем нить.

Но когда вы победите, говорю им,

вас захочет тоже, кто-то победить!

Что поделаешь, - они мне отвечают. -

Если даже безнадежна наша роль,

это лучше, чем бессонными ночами

унизительную пестовать юдоль.

И живут они во мне и в путь торопят,

что намечен сердцем или богом дан.

И идем, пока идем, мы по Европе

пилигримы из Эллады в Магадан.

ПИСЬМО С КУБЫ

Скоро уж третий год, как я на Кубе.

Строим мы ГЭС под Саньтьяго, ребята.

Знаю, любой из вас писем не любит,

Но вы обещали писать мне когда-то.

Припев: Снег ты мой, пушистый белый снег,

        Серебро спокойных зимних рек.

        Мой город далекий, дымный и большой,

        Я тебя не видел целый век.

Здесь кареглазые девушки - диво,

Об этом, наверно, вы знаете сами.

Много на Кубе девочек красивых,

А как там моя, с голубыми глазами?

Припев.

Здесь карнавал кипел - шум и веселье,

А королева улыбнулась мне даже.

Как хороша она трудно поверить!

А все-таки как там, ребята, Наташка?

ПО ДОРОГАМ МОЕЙ ЗЕМЛИ

И работу без сна и странствия

я на сердце с лихвой грузил,

опьяняли меня пространства

и простые слова Руси.

Но сомненье в строфу попало,

и была эта песнь тиха,

бескорыстья для чести мало,

а фантазии - для стиха.

Строки песен в иные дали

совесть тягостную вели.

Муза ходит, а не летает

по дорогам моей земли.

Я познал фанатизма шоры,

бездорожье и грязь в пути,

вырос я из такого сора,

где стихи не могли расти.

И горючие песни наши

мне плеснули стыдом в лицо

среди сверстников, поминавших

за убогим столом отцов.

У последнего поколения,

понимающего о войне,

есть неспешные озарения

в завоеванной тишине.

И не ждали мы вдохновения,

не сжигали корявых строф,

и всегда было вдоволь гениев,

мало истинных мастеров.

Уходили всегда безвременно,

не сочтя ни друзей, ни страниц,

а Россия опять беременна

сочинителем небылиц.

Принимать бы, что дарит время нам,

понимать бы, чего мы ждем.

а Россия опять беременна

или поэтом, или вождем.

ПО РАССВЕТАМ ХОЛОДНЫМ РОЗОВЫМ 

 "Будто я весенней гулкой ранью

                Проскакал на розовом коне."

                        (С.Есенин)

По рассветам холодным розовым,

По ночной тишине расколотой

Ускакала куда-то молодость

На зеленом коне березовом.

Ох вы, голуби серокрылые

Ох вы ветры-снега летучие

Кто приветил, да кто сокрыл ее,

Вы не видели по-над тучами?

Может быть под гармонь напевную

На завалинке семя щелкает,

Может быть золотой царевною

Но хоромам гуляет шелковым.

Ну, а может быть девицей-вдовушкой

С первым встречным вовсю милуется,

Непутевою своей головушкой

Собирает пыль-грязь по улицам.

Может рыцарем латоплечим

Битвы-подвигов в поле ищет,

Или может быть, вором меченым

На безлюдии грабит нищего.

Ну, а может быть, малым детушкам

Песни-сказки слагает грустные

Иль с пробитым лежит сердечушком

За свободу свою, да за Русь свою.

Может где утонула в проруби,

Улетела за сотни-тыщи лет?

Ох, не знаю я, ветры-голуби,

Только знаю я, не отыщется.

Но рассветам холодным, розовым,

Но ночной тишине расколотой

Ускакала куда-то молодость

На зеленом коне березовом.

ПОГОНЯ

Не уйти от погони, не спасти свой живот,

если долго питался в покое и лени,

наша смерть не извне, она в нас и живет,

да запомните это, олени.

И опасен не волк, только медленный шаг,

только вялое сердце и мутное зренье,

самый первый и самый безжалостный враг -

безопасность и благополучье, олени.

И по праву первородства нас учили старики,