Бахыт Кенжеев - Послания
«слон протягивает хобот…»
слон протягивает хоботпеснь любовную трубита по марсу бродит роботкамни красные дробит
кто прекрасней кто полезнейв плане мира и трудаслон страдает от болезнейа машина никогда
слон съедает пуд банановпереносит ствол баньянова машина пусть без рукмассу данных для наук
но политика не шуткаскороспело не спешислон живущий без рассудкане лишён зато души
да она ещё в зачаткено в мерцании светилразличает отпечаткидивной воли высших сил
а компьютер железякажук без матери-отцане умеющий однакославить господа творца
«всякий русский старик обожествляет женского рода…»
всякий русский старик обожествляет женского родаславу и жизнь смелость и смерть особенно же любвив отличие от иноязычных наша природаты её извращением быв родинолюб не зови
выскользнет ли из пальцев утеха рязанских акварелистовили наоборот весна радость для дворников мнене особо во время оно шумев неистовотдышаться в бестрепетной тишине
скачивать из сети многозначительные пылинкищёлкая мышкой является всё яснейпусть на других а на этом исхоженном сайте линкисовершенно мертвы так и заснешь не забыв о ней
«как я уже писал политика однажды…»
как я уже писал политика однаждыесть выбор непростой огонь духовной жаждыслужа честной народ пусть скромно и негромкополучишь тёмное спасибо от потомка
всесильный деятель в просторном кабинетеискусства уважать жалеет о поэтеи на исходе дня визируя бумагив очах его бурлят озера дивной влаги
над древней сетунью над бугом каменистымблаженный кто рождён марксистом-ленинистомгорят его глаза и золотая гривапод ветром ласковым взвивается игриво
«гражданины империи русской…»
гражданины империи русскойизучая кун-фу и у-шуварят водку с селёдкой закускойтолько я подходить не спешупусть есенин тоска ножеваяпо церквам воспевает сионя другой предпочту проживаянезначительный свой пенсион
я иной подвергаюсь забавеполюбил я другой дежавюпеликана и ласточку славяно душой ни за что не кривюслушай неблагодарный читательто есть слушатель я никогдане бывал я щелей конопательнет бывало а всё-таки да
ни за что независимый лирикдаже в жельзнодорожном купене возжаждет писать панегирикили оду в угоду толпепутешествуя разным дорогаммолча слушает шелест дождяи один голосит перед богомв потаённую бездну сходя
«нынче ветрено и волны…»
нынче ветрено и волныс перехлестом раз два трихорошо что море солонотолько вслух не говори
тайна даже и для кшатрияи брахмана что на тыс буддой сочетание натрияи солёной кислоты
свет химическая логикав жизнь предвечную билетрассыпалась педагогикана рассвете пленных лет
рассуждай пока из краникакап да кап светло темномирно кончилась ботаникаи черчение заодно
но пускай душа ошпаренаполучая рубль на чайусмехнись расспросы баринахладнокровно отвечай
«ты думаешь что зря укромный снег лежит…»
ты думаешь что зря укромный снег лежитна крышах небоскрёб и пограничных хижинлюбовный человек немножко инвалидно кто лишен любви тот вовсе неподвижен
ты полагаешь зря гремит с небес водавлюблённый океан мешать солёный с преснойстой время без дождей не стоило б трудаподобно как без церкви день воскресный
лобастый любомудр шар взгромоздит на кубконструкцию златой венчая пирамидойи залюбуется улыбкой узких губотметив праздник свой не дуйся не завидуй
мыслитель в сущности земельный пароходчадит его труба и взгляд украдкой светела есть участники мятущихся охотпсов взмокших и волков взволнованный свидетель
«когда во гроб его несли…»
когда во гроб его неслион спал мыслитель всей земликак некий первобытный атоми не споткнулся у воротгде горячительное пьётстарик в халате волосатом
чужой убыткам и трудами лепету прекрасных дамв каком-нибудь канибадамелишённый голоса немойлишённый зрения не твойплашмя в полупесчаной яме
валяй несладкого налейза мусульманский мавзолейза кирпичей его опрятныхи глинобитных бей до дначтобы с изнанки ферганав узлах верёвочках и пятнах
а что звезда гостит горитс подругой быстро говоритльня к полумесяцу кривомуа ночь а персиковый садвсё позабудут всё простятне женскому так неживому
«это вещи которые я люблю…»
это вещи которые я люблюэто люди которые я терплюбезразлично в ненависти в любви тамсловно алым закатным по облакамсловно кубики с буквами по бокампотерпевшим греческим алфавитом
за саванной скиф за рекой хазара во гробе лазарь я всё сказалсловно чёрных ласточек вереницая рыдал и мёрзлую землю рылуверял мефодия друг кириллвсе просил из копытца воды напиться
отвечал кириллу мефодий другнаучись исцелять наложением рукутоляя жажду дождём и тучейаки наш спаситель в святой землеон бредёт в дремоте и февралено латинской грамоте не обучен
хороши челны только вмёрзли в лёдхороша пчела только горек мёддля того кто монах небольшого чинаа дорога превратная и долгаза слепым окошком бегут снегаи саднит душа и чадит лучина
«сизый рак в реке трепещет…»
сизый рак в реке трепещетв ожидании дождяи на господа клевещетпальцев в рану не кладя
потому ли бесполезнався подводная раститчто федотовская безднане обманет не простит
да и правда поле бранис падший ангел за спинойпереломленный в коранешаткий мост волосяной
а ещё густой ребенокземноводное дитятащит крылья из пелёноклоб ладонью обхватя
и безденежный младенецвсех молекул иждивенецоснований лёгких князьсодрогается смеясь
«отшумевший личность прыткий…»
отшумевший личность прыткийпосреди дневных заботшлёт картонные открыткис днём рожденья новый года моя душа решилаклеить марки смысла нетна столе стоит машинаа в машине интернет
нет не мать земля сыраяне декабрьская зарязавожу прибор с утра япочту новую смотряавтомат помыл посудуведьма чистит помелоэлектрическое чудов быть житейскую вошло
ах не так ли в свист метелилев толстой писатель графслушать радио хотелидальнобойный телеграфда вот так глядел на книжкитипографский гутенберги на поезд тёзка мышкинотправляясь в кёнигсберг
всяк живущий не мешаяни капусте ни ежуэту технику большаяв близких френдах содержуя не раб земному хламуя поэт и не умруа незваную рекламув ящик с мусор уберу
«взираю на сограждан ах вы…»
взираю на сограждан ах выперсть черновиккуда же смотрит тихий яхвеа он привык
неторопливым приговоромзабыв давноглядит сквозь небо за которымчерным-черно
и потому никто не тронетне унесутлишь погребалыцик в грязь уронитпустой сосуд
и невысокая теплицавоспел солгалкуда опасней чем молитьсячужим богам
«отрада вольного улова…»
отрада вольного уловавесёлый складывать словаположим за день только словобывает за ночь три и два
пусть: мертвоед окаменелыйпроморщив в муке ржавый ротбывает что и жизнью целойни хорды не произнесёт
хоть сквозь хрустальну чечевицуно проморгав и смысла нетсражался титул очевидцазвёзд обездвиженных планет
жаль homo ludens неразумныйстучись и я к тебе прильнузамоскворецкий зверь беззубныйкак ницше воет на луну
и на излёте волчьих трелейкак бы любовное письмопрочтя спит мачеха творенийземных и видит сны быть мо
«будь я послушником в каком краю арапском…»
будь я послушником в каком краю арапскомназвал бы творчество забавой барской рабскимпорывом к воле будь я ленский молодойнад сероглазой айвазовскою водой
красиво думаться о море пред грозоюэвксинских волн бегущих чёрной чередоюс баварской страстию завидовать волнамборзой стремящимся возлечь к её ногам
спеваются пия калининский и клинскийнет ты не рясофор не тенор мариинскийи дед собаколюб твой трудный слог неплохно сложно в качестве элегий и эклог
мой тёзка всякий бард в душе есть личность детскийв одной ноге перо в другой кальян турецкийв одной руке наган в другой бутыль виназа письменным столом смеркаясь допоздна
а всё-таки томит обрывистым и чистымрогатый камертон под небом неказистыми обречённым нет быть может всё же двеи льдина светлая влачится по неве
«Вот рейн поэма про соседа…»
