Владимир Маяковский - Том 5. Стихотворения 1923

[1923]

Ткачи и пряхи!.. Пора нам перестать верить заграничным баранам!*

«Три девицы под окном пряли поздно вечерком».

Так — недаром прозвучалосказки старое начало,про забытый              древний бытэта сказка говорит…Те девицы — перестарки,хоть и были пролетарки,несознательностью ихполон сказки легкий стих.Ну о чем они мечтали?Ну про что они болтали,сидя         ночью           до позднау раскрытого окна?Речи их подслушал Пушкин:щебетали те подружки —как бы,   сбыв работу с плеч,спать с царем скорей залечь!Первой —          радость только в кухне,а у третьей           брюхо пухнибесперечь хоть каждый год.(Сказка старая не врет.)Пред подобным разговорцемволокно вставало ворсом,от лучины едкий дымтмил глаза и разум им.И — единственно вторая,даль в окошко озирая,молвит:   — Я б на всех однанаткала бы полотна. —Эта девушка мудрее —знать, над ней тогда уж реял,не касаясь старших двух,пролетарской воли дух!За кустарной сидя прялкой,настоящей пролетаркойстановилася она,хоть семья была темна.И Салтану         и Гвидонунабок сбили мы корону…До конца ж их покачнем —сказку новую начнем.Эта сказка всем знакома:не сидят ткачихи дома,а идут,   закрыв окно,на работу        в Моссукно.Им      спорей          работать вместеза станком в суконном тресте,заключив        с недавних порколлективный договор.Старины рассыпься инейхрупким снегом-серебром!Не царицу героиней,а ткачиху мы берем!От ткачихи          этой самойрод ткачей идет упрямый;вишь у ней какая прыть:тканью   весь бы мир покрыть.И она его покроет,лишь сырья запас утроит…Думает —          ночей не спит:как бы   нам           повысить сбыт!Под ее заботным взглядомдвадцать дочек стали рядом,не для игр,          а для работзавивая хоровод.Не бывало это в сказках:двадцать фабрик слилось ткацких,собралось         Москвы окрест,сорганизовавши трест.Этот трест          не знает страха,так как   та         седая пряхав нем осталась навсегдаГероинею Труда.Спросишь: «Это кто ж такая?»В ткацких много их мелькает,в пряхах —           целые роиэтих самых героинь.Посмотри —               стоит у кросенпряха. Пряхин голос грозен.Клеймит Керзона хитрогопростая пряха Викторова.(Керзоны! Не противно ль вамот гнева беспартийного?)И Калинина жена —в ту ж работу впряжена,тоже бьет разруху в прахпосреди таких же прях.Не вглядевшись в дело ткачеств,не опишешь пряхи качеств —в тысячах рабочих лицотразился сказки смысл.

А теперь,        без переносу,обратимся          к мериносу…Мериносовая шерстьтуго        лезет        к нам         лет шесть!Тот баран         пред нашим братомстал давно аристократом,и его —   из-за блокадне осталось ни клока!Без него ж в суконном делене прожить           одной недели.Приуныл суконный трест.Просто —         ставь на дело крест.Снится раз ткачихе старой,что бесчисленной отаройтонкорунные стаданаправляются сюда.Впереди      баран вприпрыжкусам бежит          ложиться в стрижку.И немедля          у станка —шерсть, как облако, тонка.Повернулась пряха на́ боксжать барана в пальцах слабых,только он        оскалил пастьда и ну   ногами прясть.Отбежав, проблеял веско:«Без меня — какая ж смеска*?!Все высокие сортауплывают изо рта!Мы решили так:          пора нам,заграничным всем баранам,переждать годок, другой —к вам   в Россию          ни ногой!Ах, почтенная подружка,злит меня фабком Петрушкин;чтоб мою умерить месть,дайте мне фабкома съесть!»Пряха сон с лица согнала,головою покачалаи подумала:            — Ведь впрямьдело он испортит нам;на одном,        на грубом сорте,нам машины только портить:сберегать пора всерьезпуще золота сырье! —Всех смутила сном ткачиха:«Без расчету нам, мол, лихо!Принимайся ж, млад и стар,сам учитывать угар*!»Глядь —      с тех пор            и вправду в трестестал расчет на первом месте.И великая бедапронеслася без следа.

Клонит пряхе сон ресницыи — опять баран ей снится:хитро кручены рога,морда глупая строга.Только стал теперь он франтом —нэпачом и спекулянтом:ловко сшит по моде фрак,на ботинках блещет лак.Он идет к ней шагом скорым,хочет в бок боднуть пробором,блеет:   «Будешь ты, карга,мериноса в гнев ввергать?!Всё равно вас доконаю,слабость вашу твердо знаю:ведь на каждом         на шагувас преследует прогул!Тот запьет,          а тот закурит,тот в окно глаза прищурит.Смотришь —      каждый полчасаязыки —       не шерсть — чесал!Если б так ходили, тычась,все двенадцать ваши тысяч —в день ушло бы,          мне видней, —тысяча рабочих дней.Со статистикой не спорьте,дело здесь совсем не в черте!Я ж       нисколько не боюсьваших жалоб в профсоюз!»Пряха встала ранним-ранои расчет того барана,что глумился по ночам,рассказала всем ткачам.Стонут фабрики от гула:ни отлучек,            ни прогула,все мгновенья на счету, —производство же в цвету.Шаг там звонкий слышен чей-то?Это наша комячейка;аккуратности мерилосекретарь ее Кириллов!Без заморских компаньоновсберегут они тканьё нам:коли что не так течет —кличь           правленье на отчет.Глядь —       товар, как из Парижа,а расценка — даже ниже!

Только этот сон забылся —пряхе   в третий раз приснился,ставши толстым, как гора,мериносовый баран.Так пристав к ней, хуже клея,он     теперь        иначе блеял.Кинув кроткий взгляд окрест,он жалел суконный трест:«Ах-ах-ах, какая жалость,хвост и сердце задрожало!То ли дело было встарь!Весь погибнул инвентарь!Все машины в беспорядке,на стальных частях заплатки,ворсовальных шишек нет,паутина на стене!А жилища для рабочих!Где ж уютный уголочек?Где рояль?          И где диван?Даже — нет отдельных ванн!!То ли дело заграница…ткач —   в футляре там хранится.(Если ж полон весь футляр —на поддержку есть петля!)Ах-ах-ах, какая жалость,хвост и сердце задрожало!Без меня хотели… Пусть.Ай-ай-ай, какая грусть!»Тут ткачиха           не стерпела,гневом праведным вскипела,и,   безудержно строга, —хвать барана за рога:«Утоплю в поганой миске,перевертень меньшевистский!Предо мною ты не лейядовитый свой елей!Встречу я тебя по чину!..»Вдруг —      бараний голос смолк —зарычало из овчиныи на пряху прыгнул волк!Закричала в страхе пряха:«Провались, исчезни прахом!»Да рукой —             к веретену,вдоль его перетянув.И проснулась в мелкой дрожиот проклятой этой рожи.— Без гримасы — кто ж привыквидеть лик твой, меньшевик?!Даже самый небрезгливый,слыша голос твой слезливый,от твоих слюнявых брызгвздрогнет вдруг и крикнет: «Брысь»!

Но, оправившись от страха,наша правильная пряхане трепала языком —побежала в фабзавком.Рассказав свой сон зловещий,что ей блеял глас овечий,предложила рассмотреть —как ей быть со снами впредь?— Ты, должно быть, обалдела.Я со снами не знаком!Это дело женотдела!—отвечает ей завком.В женотделе —         смех до колик:«Вот привиделся соколик!»Но, когда замолкнул смех,забрало раздумье всех.— Ведь кой-где, и вправду, речисхожи на́ голос овечий;ведь кой-кто             и впрямь шипитпро ухудшившийся быт! —Секретарь, товарищ Гаша,говорит:      «Задача наша —чем правленье обвинять —осмотреть наш комбинат!Со своей администрацьейнам не дело задираться;если есть в делах нелад,скажет нам про то — доклад.Это раньше:             взятки-гладки,на запрос кричали: «Цыть!»А теперь не те порядки,есть кого порасспросить!Без уверток,            без обмановразъяснит нам всё Туманов.У нас директор, кажется, —свой брат рабочий — Кашинцев.Заглянув сперва к соседям,все мы фабрики объедем,разузнавши без вредавсе условия труда.Вспомним также, между прочим,как допрежь жилось рабочим,чем купецкий капиталукрывал нас и питал?Каждый,      на хозяев крысясь,облегченья тщетно ждал:всех давил квартирный кризиси культурная нужда!Что ж теперь?      Всё так же ль тесно?Так же ль жмется повсеместноткач в расхлябанный барак,где в дыру глядит дыра?»

Так решив,           пошли обходомпряха с Гашей по заводампоглядеть и там, и тут,как рабочие живут.На Введенской,         на Покровской,на Московско-Озерковской —не затешется зимав коммунальные дома.На Шараповской —                 знакомымможно хвастать новым домом.На Сапроновской —                   опятьстены кроет конопать.На Зеленовской —                постой-ка —снова новая постройка?На Свердловской —                  посмотри,этажа взлетела в три!Горя тяжкого отведавв девятнадцатом году,«Пролетарская победа» —возродилась вновь к труду.Мощь сильна рабочих армий:на Даниловской —                в казарме —без особенных затратсделан комнат чистых ряд.Погляди-ка, Гаша, выше:прочно выкрашены крыши!Присмотрись, товарка, здесь:вишь —   фундамент новый весь.Там, где встарь      от вечной течиплесень сизая плыла, —переложенные печидышат ласкою тепла…Там,         где тусклое болотцеразводило комаров, —встали   чистые колодцы,малярию поборов.Ох, горька ты, пыль от ткани,от оческов въедлив прах,но — повсюду пышут бани,грязь сводя на всех парах!Тиф не съест ткачёва сына,коль на страже медицина.Чтоб грудные зря не гасли,матерям на помощь ясли.Все, кто молод и неглуп,ходит           в свой              рабочий клуб.Всюду сводим мы заплаты,их немало наросло.Получения зарплатызнаем точное число!

— А теперь, —         сказала Гаша, —поглядим на дело наше.Впрямь ли лучше было встарь?Расшатался ль инвентарь?Ты руками не маши нам,заграничный обормот.Сами помним,      что машиныне новеют от работ.Да не скаль злорадно пасти,брось ногами семенить.Мы   изношенные частидогадались заменить.Правда,   многих тяжких хлопотстоил нам суровый опыт,но усвоен нами он.Ты же   лезешь на рожон.Например:          какая ко́рыстьу машин уменьшить скорость?Раньше   кто бы то сказал —просмеяли бы в глаза.А теперь —             мы учим глупых,что для тканей полугрубых —коли быстро пущен вал,выход пряжи              будет мал!Для успеха ж грубых смесок,коль делители узки́,мы без спецов      и при спецахспариваем ремешки.Над такими ремешкамисжали волю мы тисками;чтобы шерсть не сбилась в клуб,шьем на бёрдочный их зуб*.А чтоб сорные оческине носить в своей прическе,мы —   про то баран молчок! —пропускаем сквозь волчок.Эти мелкие приемыдружке друг передаем мы,вывози нас из разрух,старый Клеин-технорук!Промыванье,               краска,         стрижка, —без сноровки — всюду крышка,но тебе мы, меринос,натянуть сумеем нос.Не чесать тебе под брюхом,велика барану честь:мы твою ордынским пухомзаменить сумеем шерсть!Чтоб в работе нам окрепнуть,не потворствуя тебе,мы свернем свою потребность —станем ткать товар грубей.Всё же —         поздно            или рано —спесь собьем               с того барана.Много будет перемен там,и не зря баран сердит;кто знаком с ассортиментомс нашим — это подтвердит.К нам,   чтоб сорт наш не был ниже,шлют рисунки из Парижа!Нынче — и у Муссолининет       в штанах             изящней линий.Наши ткани            не богатым —обошьешься из зарплаты!Кто не верит —         посмотрив магазине № 3.Забрели в мага́зин вы бы, —цены — грош,      огромный выбор!Подобрали точка в точку,и бери товар в рассрочку.Так уверенно гляделиГаша с пряхой в женотделе,возвратясь          к плечу плечо,свой закончивши отчет.«Боевые вы подружки!» —им сказал завком Петрушкин.«Молодцы и ловкачи!» —подтвердили все ткачи!Кто читает сказку чутко,для того   не только шутка,а и дел величинамежду строк заключена.Старины развейтесь тени,не гнусите под окном…Ведь действительно оденетпряха всех своим сукном.Встанут стройно фабрик трубы,ткани будут все тонки́,и не станут сукон грубыхвырабатывать станки.А пока, —          чтоб то случилось,что сияет впереди,ты, читатель,              сделай милость,сказку —        в жизни проводи!

[1923]