Белла Ахмадулина - Сборник стихов

Ираклий Абашидзе

Камень

Я сравнивал. Я точен был в расчетах.Я применял к предметам власть свою.Но с тайною стихов неизреченныхчто мне поделать? С чем я их сравню?

Не с кладом ли, который вдруг пораниткорыстный заступ, тронувший курган?Иль равен им таинственный пергамент,чей внятный смысл от всех сокрыл Кумран?

Иль есть в них сходство с недрами Армази,присвоившими гибель древних чаш?Их черепки сверкнут светлей алмаза,но не теперь, — когда настанет час.

Иль с Ванскими пещерами? Забавакакой судьбы в тех знаках на стене?Или с Колхидой, копья и забралахранящей в темноте и тишине?

Нет, с нежным чудом несвершенной речисравниться могут — не сравнявшись с ней —лишь вещей Мцхеты сумрачные свечи,в чьем пламени живет душа теней.

Не искушай, метафора, не мучайни уст немых, ни золотых чернил!Всему, что есть, давно уж выпал случай —со всем, что есть, его поэт сравнил.

Но скрытная, как клинопись на стенах,душа моя, средь бдения и снов,все алчет несравнимых, несравненных,не сказанных и несказанных слов.

Рука моя спешит предаться жесту —к чернильнице и вправо вдоль стола.Но бесполезный плач по совершенству —всего лишь немота, а не слова.

О, как желает сделаться строкоюневнятность сердца на исходе дня!Так, будучи до времени скалою,надгробный камень где-то ждет меня.

Ираклий Абашидзе

Весна

Деревья гор, я поздравляю вас:младенчество листвы — вот ваша прибыль,вас, девушки, затеявшие вальс,вас, волны, что угодны юным рыбам,

вас, небеса, — вам весела гроза,тебя, гроза, — тобой полны овраги,и вас, леса, глядящие в глазарасплывчатым зрачком зеленой влаги.

Я поздравляю с пчелами луга,я поздравляю пчел с избытком медаи эту землю с тем, что великалюбви и слез беспечная погода.

Как тяжек труд пристрастия к весне,и белый свет так бел, что видеть больно.Но заклинаю — не внемлите мне,когда скажу: «Я изнемог. Довольно».

Григол Абашадзе

Память

В час, когда осень щедра на дождии лихорадка осину колотит,глянешь — а детство блестит позадикроткой луною, упавшей в колодец.

Кажется — вовсе цела и яснажизнь, что была же когда-то моею.Хрупкий узор дорогого лицавремя сносило, как будто монету.

Мой — только памяти пристальный свет,дар обладания тем, чего нет.

Григол Абашадзе

* * *

Я сам не знаю, что со мной творится:другой красы душа не понимает,и холм чужбины в зрении двоится,и Грузию мою напоминает.

Ее свеча восходит солнцем малымсредь звезд и лун, при ветреной погоде.Есть похвала тому, что изумляет:о, как это на Грузию похоже.

Природе только слово соразмерно.Смотрю, от обожания немеюи все, что в этом мире несравненно,я сравниваю с Грузией моею.

Григол Абашадзе

Из стихов Турмана Торели

Грянула буря. На празднестве болихаосом крови пролился уют.Я, ослепленный, метался по бойне,где убивают, пока не убьют.

В белой рубашке опрятного детствашел я, теснимый золой и огнем,не понимавший значенья злодействаи навсегда провинившийся в нем.

Я не узнал огнедышащей влаги.Верил: гроза, закусив удила,с алым закатом схватилась в овраге.Я — ни при чем, и одежда бела.

Кто убиенного слышал ребенкакрик поднебесный, — тот проклят иль мертв.Больно ль, когда опьяневшая бойняпьет свой багровый и приторный мед?

Я не поддался двуликому ветру.Вот я — в рубахе, невинной, как снег.Ну, а душа? Ее новому цветунет ни прощенья, ни имени нет.

Было, убило, прошло, миновало.Сломаны — но расцвели дерева…Что расплывается грязно и алов черной ночи моего существа?

Глядит из бездны прежней жизни остов —Потоки крови пестуют ладью.Но ждет меня обетованный остров,чьи суть и имя: я тебя люблю.

Лишь я — его властитель и географ,знаток его лазури и тепла.Там — я спасен. Там — я святой Георгий,поправший змия. Я люблю тебя.

Среди растленья, гибели и блудасмешна лишь мысль, что губы знали смех.Но свет души, каким тебя люблю я,в былую прелесть красит белый свет.

Ночь непроглядна, непомерна стужа.Куда мне плыть — не ведомо рулю.Но в темноте победно и насущновстает сиянье: я тебя люблю.

Лишь этот луч хранит меня от бедствий,и жизнь темна, да не вполне темна.Меж обреченной плотью и меж безднойесть дух живучий: я люблю тебя.

Так я плыву с ослепшими очами.И я еще вдохну и пригублюзаветный остров, где уже в началегрядущий день и я тебя люблю.

Иосиф Нонешвили

* * *

Вот ясмотрюна косы твои грузные,как падают,как вьются тяжело…О, если б ты была царицей Грузии, —о, как бы тебе это подошло!О, как бы подошло тебе приказывать!Недаром твои помыслы чисты.Ты говоришьи города прекрасногов пустыненамечаютсячерты.Вот ты выходишь в бархате лиловом,печальная и бледная слегка,и, умудренные твоим прощальным словом,к победеустремляются войска.Хатгайский шелк пошел бы твоей коже,о, как бы этот шелк тебе пошел,чтоб в белой башне из слоновой костиступени целовали твой подол.Ты молишься —и скорбь молитвы этойтак недоступна нам и так светла,и нежно посвящает Кашуэтатебе одной свои колокола.Орбелиани пред тобой,как в храме,молчит по мановению бровей.Потупился седой Амилахварипред царственной надменностью твоей.Старинная ты,но не устарелитвои черты… Светло твое чело.Тебе пошла бы нежность Руставели…О, как тебе бы это подошло)Как я прошу…Тебе не до прощений,не до прощенийи не до меня…Ты отблеск славы вечной и прошедшейи озаренье нынешнего дня!

Анна Каландадзе

Мравалжамиер

Твоим вершинам,белым и синим,Дарьялу и Тереку,рекам твоим,твоим джигитам,статным и сильным,а также женщинам,верным им, —мравалжамиер, многие лета!

Твоим потокам,седым потокам,твоим насупленным ледникам,предкам твоими твоим потомкам,их песням,танцами смуглым рукам —мравалжамиер, многие лета!

Твоим героям,делам их ратным,их вечной памяти на земле,твоим языкам и наречьям разным,лету,осени,веснеи зиме —мравалжамиер, многие лета!

Горам и ущельям,низу и долу,каждому деревцу во дворе,Волге твоей,и Днепру,и Дону,Сыр-Дарье,и Аму-Дарье —мравалжамиер, многие лета!

Твоим строителям неутомимым,реке,и речке,и каждой струе,тебе, овеянной светом и миром,тебе,моей дорогой стране, —мравалжамиер, многие лета!

Анна Каландадзе

* * *

«Где же еще Грузия другая?»

Все, что видела и читала,все —твое,о тебе,с тобой.В моем сердцерастет чинара,ночью ставшая голубой.И в минуту самую грустнуюпредо мною одна,дорогая,ты, прекрасная Грузия.

«Где же еще Грузия другая?»

О луга моей Карталинии,олени с большими рогамии такие хрупкие лилии,что страшно потрогать руками.Ты об этом помнить велишь мне.Я смотрю на тебя,не мешая,край,овеянный белым величьем…

«Где же еще Грузия другая?»

Травы синиелягут на плечи.С этих травя росинки сняла.О мои виноградные плети!О Тетнульда большие снега!Зажигаются звезды со звоном,искры белыеизвергая.Я слежуза далеким их звоном:

«Где же еще Грузия другая?»

Пусть герои твои умирали —слава ихразнеслась далеко.Прямо к солнцувзмывает Мерани,и печально звучит«Сулико».Живы Алуда и Лела.Устал Онисэ,размышляя.О родина песен и лета!

«Где же еще Грузия другая?»

С тихими долгими песнямипроходяттвои вечера.Плачутгорийские персики,когда наступает пора.Они нависают с ветки.Ветка густая,большая.Разве ты не одна на свете?

«Где же еще Грузия другая?»

Анна Каландадзе