Александр Тиняков (Одинокий) - Стихотворения
I
Мы крепко верили священнику Гапону,И вот – едва взошла над Питером заря,Молебен отслужив, мы подняли иконуИ двинулись к дворцу с портретами царя.Со всех заводов шли такие ж вереницыИзмученных нуждой и горем бедняков.Молитвы пели мы – и улицы столицыГудели, как набат, от наших голосов.Мы верили в царя, как малые ребята,Мы думали, что к нам он выйдет, как отец,И станет он за нас, и ждет врагов расплата,И богачам придет погибель и конец.Казалось, – скоро мы достигнем нашей целиИ станем все стеной у Зимнего Дворца…И с каждым шагом мы все задушевней пели,И разгорались в нас и мысли, и сердца…
II
Вдруг затихло наше пенье,Подалась толпа назад…Что такое за смятенье,Что такое за разлад?Мы не поняли сначала, –Мы не чуяли беды…Сзади масса напиралаНа передние ряды…Тут послышался впервыеНам ружейных залпов звук –И хоругви золотыеИз рабочих пали рук.Мы кричали, мы бежали –Никого Гапон не спас.Злые пули догонялиИ подкашивали нас.До своих углов убогихКое-как мы доползли,Только многих, очень многихС той поры мы не нашли.Много их, убитых пулейКровожадного царя…Но воскрес рабочий улейВ день девятый января!
III
Когда прошли и ужас, и смятенье,Когда затих сиротский стон и плач,Мы поняли царево преступленье,Мы поняли, что Николай – палач!Доверчивы мы были, слишком глупы,И как детей нас обошел Гапон, –Но видели мы наших братьев трупыИ щепки от расстрелянных икон!И с той поры, бушуя и пылая,Вражда к царю в народе расцвела,И грянул гром над троном Николая,И Революция его сожгла!И, может быть, в час грозного расстрелаМелькнуло в мыслях бывшего царя,Что это – правый суд за злое дело,За день кровавый января!
<Январь 1920> * * *Звучи, рожок свободного горниста,Походный марш торжественно играйИ армию народа-коммунистаК победам неустанно призывай!
Любовь к свободе мощною рукоюОбъединит с геройским фронтом тылИ перед нашей ратью трудовоюПадут во прах остатки вражьих сил!
Январь 1920, Казань Революция Поэма в картинкахI. На улицах
День за днем у каждой хлебной лавкиВсе длинней становятся «хвосты».В них растут – средь ругани и давки, –Злые речи, сплетни и мечты.
– Царь воюет… Он-то сыт и тепел!Посмотрел бы, каково нам здесь нам…– Царь давно Россию нашу пропил,А царица продалась врагам…
И растут чудовищные слухи,И горят глухим огнем сердца,И все яростней шипят старухи,На морозе стоя без конца.
А мороз все крепче и упорнейЩиплет кожу, пальцы леденит –И, не грея, солнце с выси горнейНа толпу голодную глядит.
Вдруг открылись двери хлебной лавкиИ – как ночью мотыльки на свет,Сунулись к ней бабы и – средь давки –Слышат голос: «Хлеба нынче – нет!»
II. Царский поезд
В уютном и теплом вагонеЦарь едет со штабом на фронт,За окнами – стужа и ветер,В закатной крови горизонт.
Ха окнами – нищие хаты,Снега в бесконечных полях,За окнами – спит и томитсяРоссия в тяжелых цепях.
Но спущены плотные шторы,Горит электрический светИ весело царь совершаетСвой скромный походный обед.
Течет в драгоценные чаркиГустою струею ликер,Хмелеют царевы любимцы,Нестройно шумит разговор.
Грозится подвыпивший НиловВильгельма поймать за усы,А граф Фридерикс что-то шепчетС ужимками старой лисы.
И хлопая рюмку за рюмкой,Сидит Николай за столом,И тихо качаются стеныПред пьяным, блаженным царем.
…Шумит уносящийся поезд,Летит в неизвестную даль, –За окнами – вьюга и ветер,За окнами – скорбь и печаль.
За окнами – стонет РоссияИ в бешенстве воет война,А в царском уютном вагонеЗастольная песня слышна!
III.На заводах
Шуршат ремни и привода,Стучат станки, пылают печи –И все сильней гнетет нуждаРабочих согнутые плечи.
Людей, припасы, деньги, трудВойна глотает жадной пастью,И массы день за день живут,Клонясь все ниже под напастью.
Когда приходит смены час,Не слышно хлестких прибауток,В устах беспечный смех погасИ каждый взор угрюм и жуток.
И нет веселости былойВо дни получки – по субботам,Без песен, хмурою толпойИдут рабочие к воротам.
А дома – что? Нытье жены,Рассказы о растущих ценахДа вести страшные с войныО пораженьях и изменах.
Так долго жить невмоготу,Нет больше силы для молчанья!И стал рабочую мечтуМанить к себе огонь восстанья…
IV. В думе
Пан Родзянко, потирая руки,Милюкову в думе говорил:«Не пора ль, почтенный муж науки,Нам ударить Николаю в тыл?
На заводах все растут волненья,Сброд рабочий выступить готов…Николая сбросим, без сомненья,А потом и скрутим дураков!»
Милюков задумался глубокоИ сказал: «Оно, конечно, так…Но боюсь я выступить до срока…Да и страшен хамский мне кулак.
Вызвать чернь на улицы не шутка,Но потом трудненько усмирить.Ах, недаром говорит наука,Что всегда полезно погодить…»
Но Гучков, трясясь, как в лихорадке,Милюкова болтовню прервал:«Будет уж! Играл я долго в пряткиИ министрам сапоги лизал.
Истомился я давно по властиИ на все решительно готов!Мне не страшны россказни и «страсти»Про заводских нищих дураков!
Мы сумеем усмирить их живоИ на шею крепко им насесть!»Пан Родзянко посмотрел игривоИ сказал: «У нас и средство есть!
Вот Керенский: дорогой парнишка!На слова, как пулемет, он быстр,Хоть ума не видно в нем излишка,Ну, а все же: чем он не министр?
Дуракам он о грядущем счастьиБудет петь залетным соловьем, –Мы ж в то время присосемся к властиИ казну, и войско заберем!»
Все решили: «Пан придумал мило;Дурачка продвинем мы вперед,На престол посадим МихаилаИ загоним под ярмо народ!»
V. Восстание
День ослепительный настал:Народ поднялся и восстал!Со всех концов, со всех угловЯвились толпы бедняков,И грозный ропот: «Хлеба! Хлеба» –Казалось, – досягнул до неба!
И были двинуты войска…Но вдруг солдатская рука,Освободившись от оков,Стрелять не стала в бедняков,И, став за правду и свободу,Примкнула Армия к Народу!
Лишь полицейская орда,В своем усердии тверда,С церквей и крыш открыв пальбу,Пыталась изменить судьбу…Но быстро их иссякли силыИ палачи легли в могилы!
И вот в столицы весть пришла,Что нет уж векового зла:Царь отреченье подписал!И весь народ возликовал,И песня крови и железа –Взметнулась к небу Марсельеза!
VI. Радость победы
Словно огненные птицы, веют флаги над домами,И по улицам столицы люди стройными рядами,
Шумно радуясь победе, все идут, идут куда-то…Голоса их как из меди, каждый в каждом видит брата!
Тут – рабочий изнуренный, рядом – пышная девицаИ солдат, руки лишенный… И у всех, как солнце, лица!
Все готовы верить в счастье, все кругом звенит от песен,Разом кончилось ненастье, стал весь мир – как рай, –чудесен!
VII. На распутьи
