Том 1. Стихотворения 1813-1820 - Александр Сергеевич Пушкин

Пути домой искал

И козьими ногами

Едва переступал;

Шел, шел и натолкнулся

На фавна моего,

Со смехом отшатнулся,

Склонился на него…

«Ты ль это, брат любезный? –

Вскричал сатир седой, –

В какой стране безвестной

Я встретился с тобой?»

– «Ах! – молвил фавн уныло:

Завяли дни мои!

Всё, всё мне изменило,

Несчастен я в любви».

– «Что слышу? От Амура

Ты страждешь и грустишь,

Малютку-бедокура

И ты боготворишь?

Возможно ль? Так забвенье

В кувшине почерпай

И чашу в утешенье

Наполни через край!»

И пена засверкала

И на краях шипит,

И с первого фиала

Амур уже забыт.

VII

Кто ж, дерзостный, владеет

Твоею красотой?

Неверная, кто смеет

Пылающей рукой

Бродить по груди страстной,

Томиться, воздыхать

И с Лилою прекрасной

В восторгах умирать?

Итак, ты изменила?

Красавица, пленяй,

Спеши любить, о Лила!

И снова изменяй.

VIII

Прошли восторги, счастье,

Как с утром легкий сон;

Где тайны сладострастья?

Где нежный Палемон?

О Лила! вянут розы

Минутныя любви:

Познай же грусть и слезы,

И ныне терны рви.

В губительном стремленье

За годом год летит,

И старость в отдаленье

Красавице грозит.

Амур уже с поклоном

Расстался с красотой,

И вслед за Купидоном

Веселья скрылся рой.

В лесу пастушка бродит

Печальна и одна:

Кого же там находит?

Вдруг фавна зрит она.

Философ козлоногий

Под липою лежал

И пенистый фиал,

Венком украсив роги,

Лениво осушал.

Хоть фавн и не находка

Для Лилы прежних лет,

Но вздумала красотка

Любви раскинуть сеть:

Подкралась, устремила

На фавна томный взор

И, слышал я, клонила

К развязке разговор,

Но фавн с улыбкой злою,

Напеня свой фиал,

Качая головою,

Красавице сказал:

«Нет, Лила! я в покое –

Других, мой друг, лови;

Есть время для любви,

Для мудрости – другое.

Бывало, я тобой

В безумии пленялся,

Бывало, восхищался

Коварной красотой,

И сердце, тлея страстью,

К тебе меня влекло.

Бывало… но, по счастью,

Что было – то прошло».

Погреб*

О, сжальтесь надо мною,

Товарищи друзья!

Красоткой удалою

Вконец измучен я.

Всечасно я тоскую,

Горька моя судьба,

Несите ж круговую,

Откройте погреба.

Там, там во льду хранится

Бутылок гордый строй,

И портера таится

Бочонок выписной.

Нам Либер, заикаясь,

К нему покажет путь, –

Пойдемте все, шатаясь,

Под бочками заснуть!

В них сердца утешенье,

Награда для певцов,

И мук любви забвенье,

И жар моих стихов.

«И останешься с вопросом…»*

И останешься с вопросом

На брегу замерзлых вод:

«Мамзель Шредер с красным носом

Милых Вельо не ведет?»

«От всенощной вечор идя домой…»*

От всенощной вечор идя домой,

Антипьевна с Марфушкою бранилась;

Антипьевна отменно горячилась.

«Постой, – кричит, – управлюсь я с тобой;

Ты думаешь, что я уж и забыла

Ту ночь, когда, забравшись в уголок,

Ты с крестником Ванюшкою шалила?

Постой, о всем узнает муженек!»

– «Тебе ль грозить! – Марфушка отвечает: –

Ванюша – что? Ведь он еще дитя;

А сват Трофим, который у тебя

И день, и ночь? Весь город это знает.

Молчи ж, кума: и ты, как я, грешна,

А всякого словами разобидишь;

. . . . .соломинку ты видишь,

А у себя не видишь и бревна».

«Я сам в себе уверен…»*

Я сам в себе уверен,

Я умник из глупцов,

Я маленький Каверин,

Лицейский Молоствов1.

Couplets*

Quand un poète en son extase

Vous lit son ode ou son bouquet,

Quand un conteur traîne sa phrase,

Quand on écoute un perroquet,

Ne trouvant pas le mot pour rire,

On dort, on baille en son mouchoir,

On attend le moment de dire:

Jusqu'au plaisir de nous revoir.

Mais tête-à-tête avec sa belle,

Ou bien avec des gens d'esprit,

Le vrai bonheur se renouvelle,

On est content, l'on chante, on rit.

Prolongez vos paisibles veilles,

Et chantez vers la fin du soir

A vos amis, à vos bouteilles:

Jusqu'au plaisir de nous revoir.

Amis, la vie est un passage

Et tout s'écoule avec le temps,

L'amour aussi n'est qu'un volage,

Un oiseau de notre printemps;

Trop tôt il fuit, riant sous cape –

C'est pour toujours, adieu l'Espoir!

On ne dit pas dès qu'il s'échappe:

Jusqu'au plaisir de nous revoir.

Le temps s'enfuit triste et barbare

Et tôt ou tard on va lá-haut.

Souvent – le cas n'est pas si rare –

Hasard nous sauve du tombeau.

Des maux s'éloignent les cohortes

Et le squelette horrible et noir

S'en va frappant à d'autres portes:

Jusqu'au plaisir de nous revoir.

Mais quoi? je sens que je me lasse

En lassant mes chers auditeurs,

Allons, je descends du Parnasse –

II n'est pas fait pour les chanteurs,

Pour des couplets mon feu s'allume,

Sur un