Чтоб человек не вымер на земле… - Сергей Владимирович Киреев
Уж тут-то проблем не возникнет,
Хоть даже ты лордом кажись,
В ночи человека окликнуть
И рюмку с ним хлопнуть за жизнь.
(А если закрыто, всё глухо,
Не купишь нигде ни черта,
Серёга Евсенко, братуха,
Найдёт потайные места.)
И там, за бугром, мои братцы,
Чуть только закрою глаза,
Берёзы мне сразу же снятся,
И майская в небе гроза,
И дребезг ночного трамвая,
И даже Петров, замполит,
Который по пьянке мечтает
Пожар мировой запалить –
По ленинским как бы заветам,
Я в них не особо силён,
Пытался сначала, да где там
Понять этот самый закон
Насчёт всевозможных развилок,
Куда, по какому пути
Мы с песнями будем в затылок
Вперёд к коммунизму идти.
Когда коммунист не ворует,
Умерив свой пыл и задор,
Нормальный уже напрямую
С ним можно вести разговор.
Что делает он? Чешет репу,
Чтоб всем нам на нашем пути
Маяк, судьбоносную скрепу
Как можно скорее найти.
И, что мы в ответ там ни мелем,
Ему-то уж точно видней,
Что надо к намеченным целям
Идти в соответствии с ней,
Не просто подошвой вбивая
Булыжники в гладь мостовой,
А чтоб нас труба боевая
На подвиг вела трудовой!
А я им скажу, балаболам:
«В какую ты дудку ни дуй,
Но скрепа должна быть глаголом.
Глагол мой такой: «Не воруй!»
И ты вот представь, мой читатель,
Что, как бы он ни был нелеп,
А он не ворует, искатель
Тех самых загадочных скреп!
И, хоть я любого такого
Привык обходить за версту,
Люблю замполита Петрова
За искренность и простоту!
Над ним вороньё не пирует,
Закопанным в глину и торф.
Когда человек не ворует,
То, значит, он жив, а не мёртв.
Любому скажу: «Эй, братишка,
Какой ни манил бы нас флаг,
Но то, что без Родины крышка
И мне, и тебе — это факт!»
Идти до конца — вот мой метод.
Все знают — я тот ещё жук,
И я не могу не отметить:
Без нас-то ей тоже каюк!
Пусть ветер, хмельной отморозок,
Во всю свою глотку ревёт,
Вот хрен он от белых берёзок
Так просто меня оторвёт.
Пусть вьюга сжимает объятья,
Мне с ней воевать по плечу.
На этом вот месте опять я
Отвлечься немного хочу.
Достаточно долго, наверно,
Я с вами, друзья, говорю,
Я сам уже несколько нервно
На всё это дело смотрю.
Конечно же, он длинноватый,
Роман этот мой. Признаю́.
Но я вам озвучу, ребята,
Другую задумку мою.
Какую задумку? Такую:
Сомненья откинув и страх,
Людей осчастливить хочу я
«Войною и миром» в стихах.
Вот так, дорогой мой читатель,
Реальность — она такова.
Какой-нибудь очковтиратель
Пусть ищет другие слова,
А я разжую всё подробно,
Зачем, отчего, почему
Судьба нас долбает под рёбра,
Глядишь так, и сам всё пойму.
Тут — триста страниц-то всего лишь,
А там ты, тряся головой,
К четвёртому тому завоешь,
А что? И полезно, и вой.
Нет, я не какой-нибудь демон,
Наглец, бузотёр и буян,
А просто ментовская тема –
Бескрайняя, как океан.
В ней нет ни конца, ни предела,
Такой у природы каприз.
Я даже про всё это дело
Придумал один афоризм:
«Я рассказать хочу своим ребятам,
Пускай они заучат назубок,
Что мент неисчерпаем, словно атом,
Как космос, бесконечен и глубок!»
Меня, я так думаю, каждый
Захочет давить на корню,
Когда про ментов я однажды
Роман номер два сочиню.
В стихах, я напомню вам снова,
Он будет объёмным таким,
С «Войною и миром» Толстого
Сравнится размером своим.
Зачем я, вы спросите, братцы,
Стучу кулаком по груди?
Чтоб люди могли догадаться
О том, что их ждёт впереди
В преддверии скорого мига
(Пока ещё автор в строю),
Когда они новую книгу
Увидят в продаже мою.
Тогда-то уж точно захочет
Любой меня тюкнуть и пнуть
За мой, прямо скажем, не очень
Прямой и осознанный путь.
…Коллег моих разных немало,
Но всё же не целая рать,
Размах у кого небывалый,
Чтоб жизнь нашу всю описать –
Толстой, Достоевский. Платонов –
Он свой изучил котлован,
Ему навставляли пистонов,
Там тот ещё был балаган.
Да, много у нас грамотеев,
Которым особый почёт.
Я тоже туда тяготею,
Посмотрим, как дело пойдёт.
Я парень, конечно же, смелый,
Но есть закавыка в мозгу,
С которой неясно, что делать –
Я прозу писать не могу.
Тяжелый такой, словно камень,
Дефект у меня речевой.
А вот изъясняться стихами –
Вообще проще нет ничего.
Я здесь для того и отвлёкся,
Чтоб вспомнить родимый причал.
Я в юности секцию бокса
Почти каждый день посещал.
И вследствие этого факта –
Какой-то в башке моей звон,
Чего-то там сдвинулось как-то,
И мною открытый закон
Для умников разных, всезнаек
Озвучивать мне не впервой:
Поэт — это тот же прозаик
С отбитой слегка головой!
Ну вот я и буду стараться
Большой огород городить.
Таких литераторов, братцы,
Не следует строго судить.
Душа моя настежь открыта,
Посмотришь вот так на просвет,
И видишь, что там крутизны-то
Особой-то даже и нет.
Чего уж, и дальний, и ближний,
Все знают, каков мой удел,
Я мало чего в этой жизни
Нормально освоить сумел.
Заводом командовать вроде
Немного могу, это да.
Не слишком порою выходит,
А то и вообще ерунда,
Когда в чугуне столько серы,
И фосфора, мать его так,
Что нет ни надежды, ни веры,
Что кончится этот бардак!
И будто бы в полночь глухую
Метель заметает мой след,
И воз мой, который тащу я,
Буксует, и сил больше нет,
И совесть меня, словно сабля,
Кромсает: «Чего ты? Давай!»,
Поникла когда и ослабла
Седая моя голова,
И в ней не мозги уж, а тесто,
И нету в душе куражу,
Сюда я, на это вот место,
Спустя тридцать лет прихожу.
И вместо полезной глюкозы,
Которая слаще, чем мёд,
Я просто смотрю на берёзы,
А после иду на завод,
Включая мозги, между прочим,
И так начинаю пахать,
Что боссы уже мне не очень
Хотят …й напихать.
Спасибо им, белым берёзам,
Что могут меня излечить.
Всё ясно с моим этим возом:
Тащить
