Аппарат - Алексей Владимирович Шарычев
Шуток говорю.
Средства на всю жизнь дают
Вам за ваш талант.
Для науки вы атлант!
— Этого не может быть…
Сколько мне должны вручить?!
— Через час пополнят счёт,
Вы увидите всё сами.
Не о тысячах идёт
Речь; о миллиардах.
— Господи, не может быть…
Дайте мне воды попить.
— Успокойтесь, всё в порядке.
И с налоговой всё гладко
Будет. Я вас теперь
Об одном просить намерен,
Выполните вашу цель,
Довершите своё дело.
Наш эксперимент нацелен
В очень узкие пределы,
Аккуратное начало
Выбираем; и уверен,
Что расширим ареалы
Чуть попозже. Вы сейчас
С группой выехать должны.
Есть местечко там у нас
На окраинах Москвы.
Удивился Бороздин,
Получив уведомленье
СМС-кой, столько денег
Выдали в присест один,
Что потратить не успеет
Он их за всю жизнь свою!
«Столько лишь царям дают…
Ух, богат как Соломон
Стал я во мгновенье ока!
Сяду на счастливый трон,
Буду жить на всём готовом!»
(Ликовал он по пути
К Чехову, — туда они,
В этот пригород Москвы
Группою прибыть должны).
В местном театре представленье
Шло; битком народ
В ложах все забил сиденья.
Бороздин же у ворот
Здания встал с ассистентом;
Вытащил свой аппарат
И сказал: "Сейчас приветы
Будем в разум посылать
Окультуренной толпы."
— Интересно. Поглядим.
"Для начала эйфорию
Дикую распространим."
В этот миг заголосили,
Засмеялись все актёры
Вместе с зрителями; сильно
Их трясло, — такое в пору
Эпилептикам несчастным.
Так от смеха сотрясаться
Стали они, что учёный
Поскорей нажал на кнопку,
Отключил он эти волны.
Зал в мгновение замолкнул.
Зрители недоумённо
Головами завертели,
Зашумели удивлённо.
"А сейчас мы страсть проверим." -
Ухмылялся Бороздин,
И другой включил режим.
В этот миг схватил Татьяну
Распалившийся Онегин,
Та же, ножки свои плавно
Раздвигала прям на сцене.
Ленский тоже к ней полез.
Ну а в зале было что-то!
Все повскакивали с мест!
— Выключайте! Будет порно
Групповое! (Закричал
Ассистент Бороздину).
Вновь затих в смущеньи зал.
"Замешательство к тому
Ведёт, — учёный пояснял,
Что послушны станут нам
Их умы; гипноз — не сон,
На одной идее он
Держит волю и сознанье,
Всё вниманье погружая
Не в контексты, а в детали.
Разумом владеем мы
В этом мире очень мало,
Тысячи веков прошли
До того, как люди стали
Здесь "разумными", в кавычках.
Мы рабы своих привычек,
Стимул нами управляет.
А сейчас я страх включаю,
Посмотрите, что случится."
Люди в зале стали биться,
К выходу все побежали,
Завопили, закричали;
Друг на друга они злиться,
В диком страхе, начинали,-
Ближних в стороны толкали,
В панике, себя спасали.
От опасности укрыться
Им хотелось поскорее.
"Гнев чуть позже мы проверим." -
Молвил грустно Бороздин
И прибор свой отключил.
Много в городе огромном
В сутки разных происшествий
Приключается; не помнят
Поджигателя невеста
С женихом, и гости тоже.
Их банкет был потревожен
Ярым пламенем пожара.
А сейчас спокойно пара,
После бурной брачной ночи
На постели отдыхала.
Непослушной своей дочке
Паустовский отомстил,
И теперь с котом спешил
К электричке; ехать в Чехов
Почему-то он решил.
Ехал он и злобным смехом
Оглашал пустой вагон;
Похмелялся пивом пенным,-
Третий допивал флакон.
«Испоганить мои гены
Этот недоросль решил!
Хорошо вас проучил…
Ух, горите вы в геенне
Все! А мне по фене.»
— Позже они вас оценят
По достоинству, мой друг.
Им полезен сей испуг.
— Мефенгрофен? Как ты здесь…
— Я везде, где кто-то есть.
Для меня большая честь
Знать вас лично; необычный
Человек вы, Паустовский.
Вы не злы, чуть-чуть циничны.
Когда гладят вас по шёрстке,-
Вы хороший человек.
Но скажу вам, этот век
Не видал ещё злодея
Больше и ужасней вас.
Сила в вашем духе тлеет;
Смутно вы её подчас
Ощущали иногда,
А сейчас она в пожар
Превратится. Тамерлан
С этим тоже согласится.
Не дошёл он до столицы;
А теперь смотрите, там
Он сидит, напротив нас.
(Лютый профиль и анфас
Разъярённого монгола
Опалённого войною
Паустовский вдруг увидел).
И раздался хриплый глас:
«Ты воздвигнешь миру идол!
Наступил урочный час!
Ветер и стрела его
Выше этих облаков;
Выйди с ним поговорить.»
(В этот миг пустой вагон
Свои двери отворил,
Люди стали заходить).
Паустовский быстро вышел,
Чтобы посмотреть на крышу
Неба синего; услышал
Голос ветра он, — порыв
Сильный пробежал в тот миг,
Поднимая вихрем пыль.
Николаю говорил
Ветер: «Вечность в тебя смотрит!
Началась твоя охота!
Зверь в душе твоей ожил,
Силу он в тебя вселил!»
Паустовский шёл пешком
К Чехову и пиво пил.
Что-то странное бубнил
Он вполголоса; потом
Громко начинал кричать,
Гневно кулаком грозил.
Вечером, примерно в пять
В Чехов он с котом прибы́л.
К зданию театра он
В стельку пьяный подошёл
И уселся на скамейку
Возле входа. На газон
Выпустил кота побегать.
Сам же, дальше продолжать
Стал с невидимым соседом
Интересную беседу.
— Надо приступом их брать.
Император Рим спалил;
От чего же мы не можем?
— Я ещё вчера купил
Литр бензина, масло тоже.
Я вертеп их подожгу!
Вот бутылочку допью
И свинью им подложу…
Снова «Молотов» в бутылке
Долетел до своей цели
И объял дыханьем пылким
Здание, — горели стены,
Дверь входная полыхала;
Жарко возле входа стало.
Глава 4. Крадётся как тать
В двое суток два пожара,
Это норма для Москвы.
Но, то было лишь начало.
Хмара лезла в ум толпы.
В разных новостных программах
И в ток-шоу, и в рекламах
Быстро бесы поселились.
Передачи проводились,
Словно склоки на базарах.
Лица Первого канала
Врать разумно разучились,
Пыль красиво пред глазами
Не пускали; громко злились,
(Иногда и с матерками),
Оппонентам торопились
Рот заткнуть, перебивали.
Ладно, если б в подворотне,
Но ведь их страна вся смотрит!
Развлекательные шоу
Расплодили юмор плоский.
Их кривляние "смешное"
В пору только отморозкам
И дегенератам было;
Но какой-то злою силой
Телезрителей влекло
К этим ша́башам дебильным.
В мысли пролезало зло;
Под вуалью шутовской
Незамеченно оно,-
Даст узнать себя потом.
Любит сатана гулять
Под личинами смешными;
Скрытно он идёт, как тать.
Ждёт, когда на смех поднимут
То, с чем надобно бороться;
А потом уже ворвётся
Разум масс порабощать.
Постепенно растлевать
Он умеет ум толпы.
Все устои разрушает;
Светлое он погружает
В адскую пучину тьмы,
Души копотью поганит.
Не любил телеэкраны
Бороздин; он книги чтил.
И сейчас он вместе с мамой
Вновь по строкам проходил,-
Классиков они читали,
Сидя в зале вечерами.
Бесов Достоевского
Они снова разбирали.
— Раскольников и
