Несостоявшиеся судьбы. Том 2 - Игорь Николаевич Крончуков
Входит незнакомый в дверь кто-то…
И пистолет рядом лежит, не прикрыл.
Первый вопрос гостю: – Ты зачем усы сбрил?
Едет Марк уже обратно,
Подъезжает к месту и в «непонятках».
Еще одна машина рядом стоит
Ключ в зажигании, труба дымит.
Лавр говорит: – Нотариус, да это пистолет водный.
– Да мне-то какая разница, сейчас человек модный,
Понавешают «штучек – дрючек» и другой напасти.-
Увидев Марка, нервно: – «Здрасти». -
Засуетился, бежит уж к автомобилю -
И под сотню, считая милю.
– Лавр, это что за тип?
– Да чёрт его знает. Мужик!
Я его сначала взял на испуг,
Про усы ему запел тут.
Ну, Страдивари же сказал, что усатый будет.
А тот сложил руки, держит у груди.
«Не я, не я! – Ну ладно, коль не ты, хочешь чего?
– Мол, Нотариус. Что? И всё…
Хозяина надо. – А я говорю: – Нет его!
А он: – Ну ладно. Нет и нет. Ну, всё».
А тут я глянул пистолет лежит.
Тут у него и начался нервный тик.
– Ну, это-то оно понятно и ясно,
Человек с огнестрельным – опасно. -
Вместе с вечером пришла тишина,
За тишиною, шла мгла.
– Лавр! Так-то мы с тобой дураки.
Пошли сюда. Чё, мы ему должны?
Ну, фигура. Ну и туз.
Нам-то от этого какой блюз.
– Да замялись мы… И деньги нужны.
Вон сколько отдавать должны.-
Причитая: – Не убивать же их всех.
Вон Страдивари, слыхал про наш грех.
–Нет, только Лавр, послушай,
Я чё сейчас подумал: за душу.
Мы же человека убили.
Поклялись забыть, но не забыли.
Нет, Лавр. Только представь:
Убили. И поверить себя заставь.
Даже сами не поняли ничего,
Спросить, всегда найдется кто. -
Марк вспоминал ночной клуб
Под названием странным «Кез Кумб»,
Где Лавр нарвался на мажора,
Тот все красным светофором.
Вывел Лавр его поговорить,
Надоело Марку, начало злить.
Тот подлетел, и ударом в лицо
Сбил с ног. Сбил хорошо.
И в ноги упал. К ногам прилег бык.
Поставив противника в тупик.
Арку, конечно, интересно было,
Кто же именно ударил, да с такой силой…
Как ни крути, срок ляжет поровну.
– Да не бери Марк это в голову!
Это было полтора года назад.
– А где эти дела? Висят!
– На кого-нибудь повесили и все.-
Тут Марк вспомнил его
Тот кого Лихеем зовут,
Он ему пел за жизнь и за суд:
«Ой, Маркушечка, я за чужие грехи сидел»,
Порвав рубаху: «За беспредел!».
Показывал на теле то один рисунок, то другой.
Мол, за какие дела и срок какой.
«Сотен Маркуша, долгов сотен
Поймали «браточек». Всё. Не свободен»-
Марку больно стало, за годы сейчас там не идущие,
Другим воздухом мог сейчас дышать, вездесущие.
Какие бы сейчас были ситуации…
Больно на душе, от такой мотивации.
– Мы натворили, мы «лихи».
А кто-то сидит за нас, за чужие грехи.
***
10
– Да вы чё, рехнулись что ли? А?
С добрым утром, страна!-
Ребят разбудил дядя усатый.
Наверно, врасплох, наверно, не «в поряде».
– Вы рехнулись? Спят. Ладно, спят.
Стволы на столах лежат.
Вы бы еще трусы сняли и так бы легли.
В руках держа достоинства свои.
Тут порой днем как двор проходной.
– Ты дяденька кто такой?-
Лавр спросонья не догнал.
– А? Не слышу. Что ты там мне сказал?
Вас откуда понаберут таких. Ну? Ребята!?
Не за вас таких поют сейчас барды.
Вот! Это в «сейфик». Ключ заберу.
Очнулись? Я кому сейчас это тру? -
Усатый дядя долго не заставил себя ждать.
Попричитал немного, и только его и видать.
Марк и Лавр не знают, то ли ругаться, то ли улыбаться.
Пришлось им просто растеряться.
Впереди ждала вторая ночь в «сторожах».
– Кстати! Про «Русский размах».
– Марк, ты о чем?
– Чего мы сидим за чаем?-
Достает водки за «душевный укор»,
Лавр ладошки потер.
К водочке икра, к икре хлеб.
– Помню, братка мой, Глеб!
Да ты Лавр, не помнишь. Я в садик бродил.
Но, а ты еще под стол ходил.
– Ой, младше-то всего тебя
На какие-то года два.
– Так мой братик Глеб в школу пошел.
Учился на одни пятерки, но нашел…
Курить втихаря. Смолил. Ох, смолил.
И сколько бралось у него сил.
– А кстати, где твой брат,
Он жил далеко потом, ведь так?-
Марк замолчал. Веселые тона
Превратились в тусклые цвета.
Стало сыро и темно. Лавр понял,
Что Марк сам себе сделал больно.
Загубленные судьбы у брата его.
Порой иначе бывает то.
Школу не закончил. Тюрьма.
В малолетке. Бега.
Там в бегах мент пулей достал.
В один момент Глеб не написал.
Лавр рассказывал далее
О Лизочке и Наталии.
Под алкоголем всегда поет душа,
И сказ о том, как в постели она хороша.
– И чего тогда расстались?
Раз хорошо так кувыркались.
– Этой «лярве» мало было. Представь,
Все сделает, не заставь.
Но мало. И как меня это достало,
Покоя душа узнала.
А порой вспоминаю, но не жалею,
Борясь за новую идею, -
Стемнело вокруг. Два силуэта,
Один из них захрапел и это
Дало намек второму очи сомкнуть.
Но вдруг шорох. Жуть.
За окном тень промелькнула.
Лавр глаза протер, чуть не пал со стула.
Присматривается, слушая шагов такты
Послышался шепот Марка:
– У нас, Лава, походу сегодня гости
– Да у тебя прям чутье, да ну бросьте.-
Справа тень появилась.
Уронив тяжелое, что-то разбилось.
Лавр схватил пистолет
– Стоять! Руки вверх, человек!
Еще одна тень ринулась назад,
Подскочил следом Марк.
Вдруг выстрел кто-то произвел
– Кто стрелял? Что за прикол?-
суетливо кричит Марк.
– Марк, точно не я. Я никак.
–Вы чего тут, совсем? Стоять!-
Ринувшись в пустоту бежать.
Лавр схватил того и пал вместе с ним:
–Держу его, держу! Где бы сил!-
Послышался треск, шум, крик,
Борьбы шороха воздался лик.
– Ты че, рыпаешься? Не кичись, лежать, сказал!
Я тебе че, сказал? – произвел удар.
Дерутся, на полу кувыркаются,
Марк к приятелям присоединяется.
Пытается ударить в гостя неведомого
Впотьмах не видно, в кого следовало бы.
– Лежать! – в истерическом смехе: – Может, ментов?
Или чего? – Марк не понял таких слов:
– Лавр, ты чего? Каких еще ментов?– недоумевая,
Чего только не взбредет в состоянии эффекта. Не ожидая,
Лавр нажал на курок. Раз, два.
Послышался стон. Тишина.
Мертвая тишина. На мгновение город затих.
Казалось, на мгновение весь мир утих.
– Лавр, ты чего натворил.
– Я, кажется, его убил…
– Ты дурак! Ты зачем его «щёлкнул»? -
Лавр не двигается, будто сам мертвый.
Марк к лежачему телу нагнулся,
Прижмурился, пульса нет. Сдулся.
Да-а… натворил ты «делов».
– Че делать будем? Точно таков?
– Вот пол стаканчика осталось, пей!-
С жаждой пил, да скорей.
– Ну как так? Аж два раза.
– Сам не понял, вот же зараза.
Я это… с напряжения палец нажимал,
Я ему ору, а все мне отрицал.
Ох, ты ж, человека убил.
Вот же дурак. Вот дебил.
***
11
Страдивари в «Кураже», ресторане бандита,
Несмотря на то, что рядом Лолита.
Одиноко сидел, молчал.
О временах прошлых вспоминал.
Как с мадам на лазурном берегу
«Милая, к тебе я бегу!»-
Кричал ей, падали вместе в море,
Осыпало волною безмолвной.
Страстных поцелуев и объятий страстных,
Но не видел Страдивари, все ясно…
Через мутное стекло и глухо слышно,
Да и сходки воров не были б лишними.
Вспоминать, в груди это держать.
Как давно это было, край не видать.
«Ты ж, девочка, ангел» – шептал,
«Тебя же не господь мне дал.
Ты дьявольски красива!»– уж в крик
«Твой взор на моем сердце возник!»-
А та только хлопала глазами,
Специально играла волосами,
Откидывая голову вверх, улыбаясь,
Своей наготы не стесняясь.
Но это все ушло, ушло когда-то,
Ожидаемы только утраты.
Страдивари с улыбкою глядел,
Но пришла пора. Сел.
Отсидел. Узнал, смыла – нет,
Возвращаться и ждать ответ.
Страдивари вспомнил зону.
Как в бараках кумовья кому-то давали разгону.
Опомнился. Музыка вновь
Окутала его. Рядом Лолита, с нею Любовь.
Центровая девочка Люба.
Путана, да душа – душегуба.
И если вопрос тут возник,
Отчего Страдивари изнывал здесь лик?
Вернулся в
