Диплом Литинститута - Александра Сергеевна Шиляева

И смотрела на мальчика, который курил

На соседней лавочке.

Он тоже на меня смотрел.

И тогда мы влюбились как-то.

Он оказался полуслепым,

И я подумала ‒ это то, что мне нужно.

Он со мной не из-за внешности.

Спустя месяц

(В течение которого он только и делал что самоутверждался за счёт меня,

Так как был очень закомплексованным из-за своего косоглазия и импотенции)

Я пришла к выводу,

Что присутствие этой твари в моей жизни затянулось.

И покинула его.

Я много раз слышала,

Что у меня красивые глаза.

Не знаю.

Цвет болота, это разве красиво?

Но бывало, что цвет менялся

На серый или серо-голубой.

Может это?

Мне кажется, я ничего не понимаю в красоте.

Всё какое-то обычное

Или наоборот ‒ слишком дикое.

Нет середины, нет равновесия,

Поэтому все мы рано или поздно свихнёмся.

Вот сейчас я снова посмотрела на себя в зеркало

И ничего не изменилось.

Открыла бутылку вина.

Кто-то говорил, что когда я пью,

Мои глаза становятся прозрачными.

Мысль из них улетучивается.

Это значит, что я прячу шипы

И пропускаю человека в свою вселенную.

Поэтому я больше не пью с врагами.

Ещё говорят, что глаза ‒ это зеркало души,

Но это устаревшее высказывание.

Я знаю убийцу с невероятными глазами.

Я видела святых с пустотой в глазах.

Но может быть надо просто изучить их получше

И у убийцы внутри окажется сокровищница,

А у святого пустая винная бочка.

Тук-тук

А.

Самые красивые глаза, которые я видела,

Были и есть у девочки Натали,

С которой мы учились на режиссёрском.

Они похожи на драгоценные камни,

На голубые изумруды.

Я не могла спокойно смотреть ей в глаза.

Мне хотелось их вырвать,

Сделать кольцо, кулон,

Чтобы они всегда были рядом,

В моей власти, в поле зрения.

И когда пришло время дипломной работы,

Я поставила Натали на главную роль,

Чтобы чаще владеть её взглядом,

Руководить прекрасным, ‒

Скажем так.

Но сейчас всё по-другому,

Сейчас я не хочу владеть прекрасным,

Мне хочется уничтожать его.

Вот например:

В музее долго смотрела на картину Ван Гога

И хотела воткнуть в неё нож,

Потому что я считаю,

Что нет для неё места на этой земле.

Она должна была отправиться куда-подальше

Со своим создателем.

Но это моё впечатление.

Другие восхищаются,

Получают удовольствие от созерцания.

Как у них это выходит?

Вряд ли я пойму когда-нибудь.

Смотреть на прекрасное,

На дикое,

Не падать на колени,

Не рыдать от избытка чувств —

Вот она ‒ притупленная современность.

Вот что она делает.

Вот то, к чему мы так долго шли.

Это меня очень тревожит.

Совсем недавно я гуляла на Пушкинской

И спрашивала у всех прохожих ‒

Нравится ли им Путин?

Они поднимали на меня

Свои радостные пустоты,

Говорили ‒ да

Нас всё устраивает.

Вечером я вернулась домой,

Села за стол и долго смотрела себе в глаза.

Не отрываясь смотрела себе в глаза.

В какой-то момент сознание отключилось.

Я проснулась утром за столом,

Я вспомнила, что поэт ‒ это рупор толпы,

Я написала цветными карандашами

В своей тетрадке

«НАС ВСЁ УСТРАИВАЕТ»

Потом я заплакала.

Это, понимаете,

Это очень обидно.

……………………………………………..

«Все мы слепы как тысячи снов…»

2. Язык

Как-то мы целовались с одним поэтом,

Потом я убрала губы и увидела,

Как его круглый блестящий язык продолжает тянуться ко мне,

Словно маленькая жирная рыбка.

У меня начались рвотные позывы,

И я поехала домой.

Эта странная ситуация стала стеной

Между Пасхой и днём рождения.

Я занималась лингвистикой

И не знала другого способа уйти от реальности,

Язык которой мне не понятен.

Потому что

Когда мне говорят ‒ у меня нет сил,

Я достаю невидимый нож.

Потому что

Когда я говорю, что у меня нет сил,

Это значит, что я готова к смерти.

Потому что

Когда мне говорят ‒ я люблю тебя,

Я начинаю прятать своё тело.

Потому что

Когда я говорю ‒ я люблю тебя,

Это значит… я люблю тебя.

И совершенно не знаю, что делать

С этой языковой пропастью.

В детстве я ничего не знала о языке,

Кроме того, что нельзя его показывать.

Меня избила банда девочки Виолетты,

Когда я показала им язык за то, что они опять назвали меня Сашкой-бражкой,

Потому что мои родители торговали самогоном.

Я пришла домой с разбитым лицом

И сказала маме,

Что больше не буду ходить в магазин.

Это было прекрасное время.

Время, когда формируется вкус

И завязывается язык.

К примеру,

Когда я чесала поросятам розовые спины,

Я улыбалась.

Я любила их.

Они были в моём вкусе.

А когда я ела их внутренности,

То понимала, что это пиздец.

Но вкус был божественный.

Жареная свиная кровь со сметаной ‒

Вы пробовали?

Вообще слово вкус,

Когда оно употребляется по отношению к живым ‒

Это же дикость.

Ты не в моём вкусе ‒

Это значит,

Я не готов пить твою кровь?

Я не знаю.

Я совершенно запуталась.

На самом деле

Лингвистика путает ещё больше.

Я начинаю разбирать давно минувшие фразы,

Но потом понимаю,

Что в них нет того, что я ищу.

Что те, кто сказал эти фразы,

Говорят на мёртвом языке,

Который значит то,

Что принято.

Особого смысла нет.

Его никогда не было,

Потому что он не может быть рождён мёртвым сознанием.

Я была влюблена в мужчину,

Который старше меня в два раза.

Как-то он напился и сказал:

Я старый. Я тебе надоем.

Тогда я поняла, чем всё это закончится

И что он совершенно меня не понимает.

Но я сказала:

Мы говорим на одном языке

Этого достаточно.

Потом он меня предал.

Язык был не один.

Я просто хотела убедиться в этом.

И, спрятав надежду на лучшее в далёком сердце,

Убедилась в худшем.

О, человечество!

Тогда

Я решила научиться говорить о себе,

Развязать язык,

Стать предельно откровенной,

Завладеть тем, чего я требую от других.

Но многих пугают истории про мою жуткую жизнь,

Про то, что я видела.

Про то, чего никогда из меня не убрать.

Это жуткое тождество:

Я равно моя жизнь.

Я равно смерть.

Потому что

Всё моё детство ‒ это похороны.

Вся моя юность ‒ это похороны.

И молодость.

И говорю я

Исключительно

На языке смерти,

Но это живой язык.

Я живая.

3. Уши

Я знаю, что не смогу хорошо сказать о музыке;

Человек всегда выглядит глупо,

Когда пытается выразить страшную любовь.

Что я могу сказать?

Я люблю тебя,

Я очень люблю тебя,

Никогда не оставляй меня ‒

И всё это я скажу дрожащим голосом,

Скомкаюсь, как листочек с нелепым стихотворением.

Кому я нужна такая?

Только музыке.

Только она будет со мной столько,

Сколько я захочу.

И ничего не попросит взамен.

Проблема.

Андрей сказал, что следующим этапом моего творчества должна стать любовь.

Я с этим согласна, потому что на самом деле я не умею любить.

Что я делаю, когда влюбляюсь в песню?

Ставлю её на репит и слушаю до тех пор, пока не затошнит.

То же самое с людьми.

Я набрасываюсь на них, думаю о них 24 часа, посвящаю им стихи,

А потом мне становится тошно.

Я была влюблена в мужчину с фамилией известного российского певца.

Он всё время восхищался моими ушами:

«Такие маленькие и дерзкие!» ‒ говорил он.

А потом…

Я могла бы в сотый раз сказать о том, что он меня предал.

Но меня уже саму достало это нытьё.

Ни слова больше.

(Я не сержусь на тебя, Маликов)

Это не важно.

В мире, полном ненависти,

Мои сверстники практикуют ненависть.

И не только они.

Мне надоело это.

Сегодня‒завтра начнётся война

Сегодня‒завтра

Сегодня‒завтра мы лишимся всего,

Нас пронзят пули.

Но люди, практикующие ненависть,

Будут практиковать её до последнего.

Стоя над умирающим,

Они скажут ему о том,

Как его ненавидят.

А теперь навострите свои ушки:

Я ‒ Любовь!

Так быстро! Так шатко! Господи!

––

Запись из моего дневника за 27 мая 2017 года:

«То, что со мной делает музыка ‒ это несправедливо».

(споём!)

Я почти всё делаю под музыку.

Мне так легче.

Но иногда определённые