Владимир Высоцкий - Избранное

Зачем же я себя утюжил, гладил?

Меня поймали тут же, в зоосаде.

Ведь массовик наш Колька

Дал мне маску алкоголика,

И «на троих» зазвали меня дяди.

Я снова очутился в зоосаде.

Глядь — две жены, ну две Марины Влади!

Одетые животными,

С двумя же бегемотами.

Я тоже озверел и встал в засаде…

Наутро дали премию в бригаде,

Сказав мне, что на бале-маскараде

Я будто бы не только

Сыграл им алкоголика,

А был у бегемотов я в ограде!

[1964]

МОЙ СОСЕД

Мой сосед объездил весь Союз.

Что-то ищет, а чего — не видно!

Я в дела чужие не суюсь,

Но мне очень больно и обидно.

У него на окнах — плюш и шёлк,

Баба его шастает в халате.

Я б в Москве с киркой уран нашёл

При такой повышенной зарплате.

И сдаётся мне, что люди врут:

Он нарочно ничего не ищет.

Для чего? Ведь денежки идут —

Ох, какие крупные деньжищи!

А вчера на кухне ихний сын

Головой упал у нашей двери

И разбил нарочно мой графин.

Я — папаше счёт в тройном размере!

Ему, значит, рупь, а мне — пятак?

Пусть теперь мне платит неустойку.

Я ведь не из зависти, я — так,

Ради справедливости — и только!

Ничего, я им создам уют —

Живо он квартиру обменяет.

У них денег — куры не клюют,

А у нас — на водку не хватает.

[1965]

ПРО КОНЬКОБЕЖЦА-СПРИНТЕРА

Десять тысяч — и всего один забег

остался.

В это время наш Бескудников Олег

зазнался —

Я, мол, болен, бюллетеню, нету сил —

и сгинул.

Вот наш тренер мне тогда и предложил —

беги, мол!

Я ж на длинной на дистанции помру —

не охну,

Пробегу, быть может, только первый круг —

и сдохну!

Но сурово эдак тренер мне — мол надо, Федя!

Главно дело, чтобы воля, мол, была

к победе.

Воля волей, если сил невпроворот!

А я увлёкся —

Я на десять тыщ рванул, как на пятьсот,—

и спёкся.

Подвела меня — ведь я предупреждал! —

дыхалка.

Пробежал всего два круга и упал…

а жалко!

И наш тренер, экс- и вице-чемпион

ОРУДа,

Не пускать меня велел на стадион,

иуда!

Ведь вчера мы только брали с ним с тоски

по «банке»,

А сегодня он кричит: — Меняй коньки

на санки! —

Жалко тренера — он тренер неплохой…

Ну, бог с ним —.

Я ведь нынче занимаюсь и борьбой

и боксом.

Не имею больше я на счёт на свой

сомнений —

Все вдруг стали очень вежливы со мной —

и тренер.

[1965]

* * *

Дайте собакам мяса —

Пусть они подерутся!

Дайте похмельным кваса —

Авось они перебьются.

Чтоб не жиреть воронам —

Ставьте побольше пугал.

Чтобы любить — влюблённым

Дайте укромный угол.

В землю бросайте зёрна —

Может, появятся всходы.

Ладно, я буду покорным —

Дайте же мне свободу!

Псам мясные ошмётки

Дали, — а псы не подрались.

Дали пьяницам водки,—

А они отказались.

Люди ворон пугают,—

А вороньё не боится.

Пары соединяют,—

А им бы разъединиться.

Лили на землю воду —

Нету колосьев — чудо!

Мне вчера дали свободу.

Что я с ней делать буду?

[1965]

ХОЛОДА

В холода, в холода

От насиженных мест

Нас другие зовут города, —

Будь то Минск, будь то Брест.

В холода, в холода…

Неспроста, неспроста

От родных тополей

Нас далёкие манят места, —

Будто там веселей.

Неспроста, неспроста…

Как нас дома ни грей,

Не хватает всегда

Новых встреч нам и новых друзей, —

Будто с нами беда.

Будто с ними — теплей…

Как бы ни было нам

Хорошо иногда,

Возвращаемся мы по домам.

Где же наша звезда?

Может — здесь, может — там…

[1965]

* * *

Игорю Кохановскому

Мой друг уехал в Магадан.

Снимите шляпу, снимите шляпу!

Уехал сам, уехал сам,

Не по этапу, не по этапу.

Не то чтоб другу не везло,

Не чтоб кому-нибудь назло,

Не для молвы, что, мол, чудак,

А просто так.

Быть может, кто-то скажет: — Зря!

Как так — решиться всего лишиться?

Ведь там сплошные лагеря,

А в них убийцы, а в них убийцы!

Ответит он: — Не верь молве.

Их там не больше, чем в Москве. —

Потом уложит чемодан —

И в Магадан.

Не то чтоб мне не по годам,—

Я б прыгнул ночью из электрички,—

Но я не еду в Магадан,

Забыв привычки, закрыв кавычки.

Я буду петь под струнный звон

Про то, что будет видеть он,

Про то, что в жизни не видал, —

Про Магадан.

Мой друг уехал сам собой,

С него довольно, с него довольно.

Его не будет бить конвой,

Он — добровольно, он — добровольно.

А мне удел от Бога дан…

А может, тоже в Магадан

Уехать с другом заодно

И лечь на дно?

[1965]

* * *[1]

В куски

разлетелася корона,

Нет державы, нет и трона.

Жизнь России и законы —

Всё к чертям!

И мы,

словно загнанные в норы,

Словно пойманные воры,

Только кровь одна с позором

Пополам.

И нам

ни черта не разобраться —

С кем порвать и с кем остаться,

Кто за нас, кого бояться,

Где пути, куда податься —

Не понять.

Где дух?

Где честь?

Где стыд?

Где свои, а где чужие,

Как до этого дожили,

Неужели на Россию нам плевать?

Позор —

всем, кому покой дороже,

Всем, кого сомненье гложет,

Может он или не может

Убивать.

Сигнал!..

И по-волчьи, и по-бычьи,

И как коршун на добычу.

Только воронов покличем

Пировать.

Эй, вы!

Где былая ваша твёрдость,

Где былая ваша гордость?

Отдыхать сегодня — подлость!

Пистолет сжимает твёрдая рука.

Конец,

всему

конец.

Всё разбилось, поломалось,

Нам осталась только малость —

Только выстрелить в висок иль во врага.

[1964—1965]

«ВЕРТИКАЛЬ»[2]

ПРОЩАНИЕ С ГОРАМИ

В суету городов и в потоки машин

Возвращаемся мы — просто некуда деться!

И спускаемся вниз с покорённых вершин,

Оставляя в горах свое сердце.

Так оставьте ненужные споры!

Я себе уже все доказал —

Лучше гор могут быть только горы,

На которых ещё не бывал.

Кто захочет в беде оставаться один!

Кто захочет уйти, зову сердца не внемля?!

Но спускаемся мы с покорённых вершин —

Что же делать, и боги спускались на землю.

Так оставьте ненужные споры!

Я себе уже всё доказал —

Лучше гор могут быть только горы,

На которых ещё не бывал.

Сколько слов и надежд, сколько песен и тем

Горы будят у нас и зовут нас остаться.

Но спускаемся мы — кто на год, кто совсем,

Потому что всегда мы должны возвращаться.

Так оставьте ненужные споры!

Я себе уже всё доказал —

Лучше гор могут быть только горы,

На которых никто не бывал.

ПЕСНЯ О ДРУГЕ

Если друг оказался вдруг

И не друг, и не враг, а так,

Если сразу не разберёшь,

Плох он или хорош,—

Парня в горы тяни, рискни,

Не бросай одного его,

Пусть он в связке в одной с тобой —

Там поймёшь, кто такой.

Если парень в горах — не ах,

Если сразу раскис — и вниз,

Шаг ступил на ледник и сник,

Оступился — ив крик,—

Значит, рядом с тобой — чужой,

Ты его не брани — гони,—

Вверх таких не берут, и тут

Про таких не поют.

Если ж он не скулил, не ныл,

Пусть он хмур был и зол, но шёл,

А когда ты упал со скал,

Он стонал, но держал,—

Если шёл он с тобой как в бой,

На вершине стоял, хмельной, —

Значит, как на себя самого,

Положись на него.

ВЕРШИНА

Здесь вам не равнина — здесь климат иной.

Идут лавины одна за одной.

И здесь за камнепадом ревёт камнепад,

И можно свернуть, обрыв обогнуть,—

Но мы выбираем трудный путь,

Опасный, как военная тропа.

Кто здесь не бывал, кто не рисковал —

Тот сам себя не испытал,

Пусть даже внизу он звёзды хватал с небес.

Внизу не встретишь, как ни тянись,

За всю свою счастливую жизнь

Десятой доли таких красот и чудес.

Нет алых роз и траурных лент,

И не похож на монумент

Тот камень, что покой тебе подарил.

Как Вечным огнём, сверкает днем

Вершина изумрудным льдом,

Которую ты так и не покорил.

И пусть говорят — да, пусть говорят!