Эльвира Бочкова - Женское сердце в груди
…И развернут ли стаю крыл
На солнце, хоть вполоборота?
* * *
Мне толчея – как нож под горло.
И у стихии не резон
Просить её не смыть пригорка,
Чтобы смотреть на горизонт.
Я доверяю больше глуби,
Где скрыт он, подлинный алмаз.
…Гудели век безбожно трубы –
Всё о победах напоказ.
У демократов в говорильне
Завязть, как мошке, в толкотне
Таких же мошек, но бессильней
И суетливее вдвойне?
И я сейчас в своей берлоге
Рифмую русские слова.
…А толчея – приют убогих:
Идёт в ней крýгом голова.
РОССИИ
Не скажу, что ты канула в Лету:
Будут помнить тебя всё равно.
Пусть не пóдали к балу карету –
Ты сама залегаешь на дно!
О стране, где витийствуют злыдни,
О завязшей в болоте стране
Говорить?!
Сумасшедший на тризне
Говорит, что лишь доллар в цене.
Говорить, что зарыты в могилы
Голос скрипки, божественный стих,
Что – ещё набирающий силы –
Разрушения ветер не стих?
Ей себя в этой жизни не жалко,
Ибо женское сердце в груди
Сохраняет Россия-русалка,
Как хранит и снега, и дожди.
идиллия
Не после града, а дождя,
Того, что смыл с асфальта листья,
Чтó поменяли мы? – вождя.
Спасём остатки бескорыстья!
Он упоителен, роман
С обожествившим государство.
Очищен в миг телеэкран
От диких лиц, от их коварства.
Страна делами занятá,
А от вождей устала малость.
…От проржавевшего листа
Избавясь, вёдро начиналось.
* * *
А память, как её ни тормоши,
Взбивает кудри солнечные феном!
Мой сад накрыт не облаком души,
А грушевым цветеньем белопенным.
Но к яблоку в заброшенном саду,
Что светит, как на палубе фонарик,
В беспамятстве сегодняшнем приду,
Чтоб глаз иллюминатора задраить.
Пускай плывёт из прошлого изба
По морю снов,
как лайнера каюта
По морю солнца,
коль она раба
Беспамятства, проспавшего всё утро.
* * *
Когда дожди остудят сушу,
Сухое сердце исцеля,
Я расскажу о том, что трушу
Тебя застать иной, земля.
Есть привыканья парадоксы:
Бороться с ними – локти грызть.
Идут желанья под откосы,
Поскольку с рельсов сходит жизнь.
Но руки в венах поднимают
Живые,
чинят старый хлам –
И тут вовсю гуляют маи,
Где дух цветенья,
как бальзам,
Залечит раны и ожоги,
И в сердце воткнутую жесть.
…И ты с утрá уже в дороге:
Опять спешишь куда невесть.
…НО У ЖЕНЩИНЫ ЕСТЬ И ПРИЧУДА
* * *
Скорей забыть бы о тепле!
День ото дня мороз всё круче.
К зиме привыкнуть было б лучше,
Чем сникнуть, мысля о тепле:
«Уже не сбудется…»
Сбылось!
Подули в полночь ветры с юга –
И, теплокровна, и округла,
Животворительная гроздь
Явилась – праздником – глазам.
Пролился нá душу бальзам –
Сто солнц янтарных винограда.
Лишь стоит руку протянуть –
И…впрочем,
южное
спугнуть
Боюсь… И жду со страхом града.
ЧЕРНОЕ МОРЕ
Ни о чём и не жалею:
Жизнь почти прошла, а с нею,
Как сквозь пальцы утекло,
Невозвратное тепло
Лета, ставшего случайно
Летом главным, главным крайне
В зоне облачности, бурь.
…Море Чёрное – лазурь
Так щемяща, хоть банальна.
…А волна – она обвальна:
Раз! – накрыла с головой
Той лазурью-синевой.
Зародившись в лоне штиля,
Из глубин, со дна взойдя,
Над разиней пошутила:
Окатила, как дитя.
Жизни слаще, жизни горше
Ровным счётом ничего
В жизни нет, и в дивной дрожи
Горла птичье… птичьего
Есть предчувствие блаженства
Петь, как плакать. Горевать.
…Неразумного
главенство
Разве станешь отрицать,
Коль от самого порога
И насколько хватит глаз –
К морю Чёрному дорога,
Словно в туче к солнцу лаз?
* * *
Пусть будет так: любовь, и ветер,
И голос жизни молодой.
Из моря вытащены сети
И пахнут йодною водой.
И солнце спелым абрикосом
Висит над гривой ковылей…
…Ты не устроишься матросом
Ни на один из кораблей, –
Ты будешь тут, где – вечер, камни,
Где – Херсонесская стена.
И по скале, как наковальне,
С размаху бьёт и бьёт волна –
И высекает искру света,
Как в августóвский звездопад
Вдруг высекает силой ветра
Звезду в десятки тысяч ватт.
ЗАМКНУТЫЙ КРУГ
Погостила в южном городе,
Воротилась в тот, где с севера
Ветер спутывает бороды,
Но щадит макушки клевера.
Клевер, в травах разных спрятанный,
Свил в них розовое гнёздышко.
Не возьмёшь мытьём да катаньем –
Светит ровно, ровно солнышко.
Только в город южный рвуся я.
Там – волной морской обкатанный –
Камень… Он моё отсутствие
Пережил бы, да просватанной
Я судьбой была за милого.
Милый был любимцем паруса.
…Море ширью утомило бы, –
Погостила б – и рассталася.
* * *
Соли в рану вспать стоит.
Кто вниманьем удостоит
Вдаль смотрящие глаза
Веселее, чем бы надо?..
…Улететь, моя отрада,
За моря иль за леса?
Растравила жву душу.
Если шторм на море –
Сушу
И мерцающий маяк
Всем в стихах наобещаю,
А куда сама причалю –
Написать не знаю как.
Напиши мне сам из Крыма.
Мол, любовь искоренима,
Может, большею бедой.
Что, доверившись надежде,
Тешусь: в ближнем зарубежье
Ты, любимая… (А прежде
Глупый был и молодой.)
* * *
Как покорилась ты судьбе,
Которой ты не выбирала?!
…Страна, ты много меньше стала
В одном промозглом декабре.
А я – всё та же… Иль не та?
Не зря ли зá ночь залита
Слезами старая подушка?
(Не нами ставилась ловушка –
И волноваться на черта?)
Пусть плачут те, кто, встретясь в Пуще,
Решили всё опять за нас.
(…Перед рассветом сумрак гуще,
Чем сумрак в сумеречный час.)
В сетях бессонницы
о милом
Я все проплакала глаза.
(И пахли солнцем и кизилом
На яхте дальней паруса.)
…Однако, как же я ранима!
И буду, чувствую, и впредь
Звонков и писем ждать из Крыма
И в ночи русские смотреть.
* * *
«…Жизнь плетьми и крапивой секла», –
Не ко времени песня, да к месту…
Милый, жди: разоденешь невесту
И в терновый венец, и в шелка.
Я к тебе возвратилась. На юг.
Птицы к югу как раз полетели –
Вот и пью их прохладные трели
Из твоих – а из чьих же? – из рук.
Всё лицо – словно пламя: горит.
Мне сегодня представить нетрудно
Белый город – как в нём многолюдно! –
Древний город из каменных плит.
Есть у города тайная связь
С обжигающим образом счастья.
…Ожидаю тебя, не страшась, я,
Господин мой, мой милый, мой князь!
Не властнá уже больше печать –
Та, что давит, как время, на сердце.
В Херсонесе разуться, раздеться,
Распустить волоса, одичать,
Повстречаться с тобой – и пропасть:
Пить на дне древней-древней давильни
Свет-очей запредельные ливни
И полынную, терпкую сласть.
КРАСНЫЙ МАК
…И не хотеть с судьбою разговора
О встречах с Ним, случавшихся тогда,
Когда в букет рефрена иль повтора
Включались поездные провода.
Они под стук колёс едва гудели,
А дребезжали там, где рельсы – встык!..
…А между шпал – в стареющем апреле –
Прекрасный мак из прошлого возник.
О, как цвели в апреле юном маки,
Там, у подножья старых Крымских гор!..
(Ни слова лишь о вражеской атаке.
С горы Сапун по ней огонь в упор.)
Ах, мой апрель, ты мною вновь прозёван:
Руками бед своих не развести.
До зёрнышка апрель вчерашний склёван
Коварной чайкой прямо из горсти.
Но, что бы я себе ни говорила,
Жива к Нему моя любовь…
И так,
Однажды разгоревшись, не остыла:
Горит в апреле, словно красный мак.
* * *
Когда б стихия – мне опора
В любви, накрывшей с головой
Волной, отбившейся от хора
Других, –
не вывела б прибой
Из ряда тех прибоев трезвых,
Где за накатом вслед – откат,
Что вмяты в толщу волнорезов,
Хотя держать умеют такт…
Но
С головой меня накрыло
Такой горячечной волной,
Что выходить из зоны штиля
Любой мне надобно ценой,
