Лев Маляков - Милосердие весны
ВЕРА
Советуют не в лоб,Как бы в обход:Пора смириться и остепениться.Не будь ты как подстреленная птица,Что по земле крылом напрасно бьет!
Да разве мало было, чудаков —Что сгинули во льдах,В кострах сгорели,Что досыта при жизни не поели —Погребено под осыпью веков?!
Я слушал и пытался вникнуть в суть:Какие расставляются мне сети?Живешь-то раз,Всего лишь раз на свете,Так неужель в болоте потонуть?!
Своей любимой изменить мечте,Бог весть куда на промысел податься?Да разве можно в чем-то сомневаться,Когда, как солнцу,Веришь красоте!
«О боже мой, не хочет сердце биться…»
О боже мой, не хочет сердце биться,Все норовит совсем остановиться.А я никак не слажу сам с собою,Готов принять возмездие любое,
Принять за то,Что всем ветрам открытый,Что чаще был голодный,Реже сытый.Вдруг затоскую по июньской ночи,Заманчивой,Как у любимой очи.
Приму печаль сквозной осенней рощи,Во тьме спущусь к шальной реке на ощупь,Как будто и не слышу сердца сбои,Как будто не помечен я судьбою.
Дожить бы до весеннего разлива,Уткнуться ветру в ласковую гриву,Прислушаться, как чибис в поле плачет…И все-таки мне верится в удачу.
«Кардиология. Просторная палата…»
Кардиология. Просторная палата.Костлявый, кто-то спрятался в углу.Так вот она — за все,За все расплата…Вдыхаю воздух — вязкую смолу.
И потолок,Как палуба, покатый,От лампочки — зеленые круги,А мысли заблудились вне палаты —Друзья оставлены,Не прощены враги…
А тот костлявый, в белом, шевелится,То позовет,То сам идет ко мне.Хочу кричать:«Не уходи, сестрица!»,Но крика нет — не по моей вине.
Не по моей вине опять не спится,И кажется:Я тут давным-давно…Мне лишь бы в этом мире зацепиться —Хоть взглядом за рассветное окно.
НЕЗНАКОМКА
Диагноз, как выстрел, точен.Спускаюсь по виражу.Тихонько на обочинуИз жизни ухожу.
И вовсе затих,ПодумавО бренности бытия.Покликать бы односумов:«Прощайте, мои друзья!
Не поминайте лихом!»Поглубже вдохнул глотокИ по-мужски, без психа,Пошел на последний виток.
И встретился вдруг глазами —Какие глядели глаза!Коснулась лица руками —Меня щекотнула слеза.
Слеза!..Да не я ли матросомРазгуливал по волнам!Мне вскинуться альбатросомИ пасть бы к ее ногам!
Я простынь тяжелую скомкал,Подался чуть-чуть вперед…Спасибо тебе, Незнакомка,Матросы — надежный народ.
ВОСКРЕСЕНИЕ
Невзгодами с лихвой богаты,Живем,Нещадно жизнь кляня.Наваливались дни-накаты,Как будто бревна, на меня.
Ну что ж,И я не, исключенье —И так, и этак жизнь клеймил.Не знал,Что будет «заточенье»,Что станет белый свет немил.
И вот пришлось:Лежу придавленБольничной простыней-плитой.Но каждой клеточкой направлен,Стремлюсь отнюдь не в мир иной.
Беда,Натешившись досыта,Быть может, стряпает кутью…А вот душа уже открыта,Цветет навстречу бытию.
И тянет губы, как теленок(От счастья сам я замычал).Не плакал я, считай, с пеленок,А тут, брат, чуть не подкачал.
Гляжу под чуткие ресницыВ глаза с веселой синевой:И верю —Ласковей сестрицыНе знал я в жизни никого.
Теперь бы давние напасти,Бывалой силы добрый хмель!Я понял бы,Что значит счастье,Не то что мертвая постель.
«Т-ЗУБЕЦ» В КАРДИОГРАММЕ
Что значит «т-зубец» в кардиограмме,Узнал я на свою беду.Я накрепко прикован к панораме:Который день,Как в тягостном бреду,Одно и то же —Трубы кочегарокЛенивый дым над крышами курят.А в небе мутномСолнышка огарокЧуть теплится который день подряд.
И если приподняться на постели,Увижу Троицкий собор.Кресты над куполамиЕле-елеВ тумане различает взор.
Себя я, усмехнувшись,Огорошу:А ну-ка спробуй помолись!Быть может, бог —К безбожникам хорошийИ запросто подарит жизнь?
Прислушаюсь к себе,Но не услышуЯ благости в душе своей.Не ангел тихий крыльями колышет,Поземку гонит суховей.
Январский день — короток и печаленОпять у моего окна.И верой в жизньЯ до смерти отравлен.Откуда все-таки она?
«Не фигурально выражаясь…»
Людмиле Константиновне Нюхиной, врачу
Не фигурально выражаясь,Не ради красного словца:Который месяц сердцем маюсь,И не видать тому конца.
Оно давным-давно разбито —Я в этом убедился сам.Но вот, тоской больничной сытый,Я снова обращаюсь к Вам.
Вы снизойдите,ПоложитеНа грудь мою руки тепло.И я,Как новый долгожитель,Опять взгляну на мир светло.
Увижу,Как в окошке звонкоАпрельский полыхнет огонь…И сердце с радостью теленкаСчастливо тычется в ладонь.
В ПАЛАТЕ
У каждого своя болячка,Своя,А значит, и мила.Иной готов, о ней судача,Допечь палату добела.
Он за день повторит раз двестиИ про укол,И про клистир…Каталка катит злою вестью,Больничный оглушая мир.
Но тут как тут дедок запечныйЗатеет важно разговор:Мол, под луной никто не вечныйИ господа гневить — позор.
А сам восьмой десяток крядуТихонько фукает в усы.— Дедок, годов твоих не надо,Добыть бы сердце, как часы.
Нам, право, шуткаНе помеха.Готовы хохотать до слез.Не от добра идет потеха…Дедок-то прав —Не вешай нос.
НЯНЯ ОЛЯ
Остряки ее зовут«Божий одуванчик».Навела у нас уют,Села на диванчик.
На коленях бремя рук,Как на снимке старом.Но и сидя недосугВремя тратить даром.
Разъяснила(Ох, легкаБабка и на слово!):— Я, милок, издалека,Из-под сама Гдова.
И поведала, покаОтдыхали руки:— Вот с войны без мужика,Натерпелась муки.
Подымала четверых,Довела до дела…Охтеньки, опять-под дыхКак ножом поддело.
— Я и сам из тех краев, —Говорю бабуле.…Потянуло нас под Гдов,Многих помянули.
А под утро —Вот те на —Привезли в палату.Тихонько лежит она,Будто виновата.
На мою старушку матьДо чего ж похожа…Ей бы вволю полежать —Быть к себе построже.
Только где там —Через день,При халате белом,Моет пол, ворчит:— Не леньВам лежать без дела.
«Я даже не подозревал…»
