Велимир Хлебников - Том 4. Драматические поэмы. Драмы. Сцены

Жрец.

«Где прадеды в свиданииНадменно почивали,Там пленники изгнанияСегодня ночевали.Священным дубровамУщерблена честь.Законом суровымДа будет им Месть.Там сложены холмы из рогУбитых в охотах оленей.То теней священных урок,То роща усопших селений».

Толпа.

«Пошли отрядИ приведи сюда.Сверши обряд,Пресекши года».

Жрец.

«О, юноши, крепче держитеИх! Помните наши законы.Веревкой к столбу привяжите.И смелым страшны похороны.И если они зачаруютСвоей молодой красотой,То помните, боги ликуют,Увидев дым жертв золотой».

Вот юный и деваВзошли на костер.Вкруг них огонь из зеваОсвещает жриц-сестер.Как будто сторож умиранью,Приблизясь видом к ожерелью,Искр летающих собраньеСтоит над огненной постелью.Но спускается ДеваИз разорванных радугой туч.И зажженное древоГасит сумрака луч.И из пламенной кельи,Держась за руку, двоеВышли. В взорах веселье.Ликует живое.

И.

«Померкли все пути,Исполнены обеты.О, Э! Куда идти?Я жду твои ответы!Слышишь, слышишь, лес умолкНад проснувшейся дубровой?Мы свершили смелый долг,Подвиг гордый и суровый».

Толпа родичей

«Осужденных тела выкупая,Мы пришли сюда вместе с дарами.Но тревога, на мудрость скупая,Узнает вас живыми во храме.Мы славим тех,Кто был покорен крику клятвы,Кого боялся зоркий грех,Сбирая дань обильной жатвы,Из битвы пламеней лучистойКто вышел невредим,Кто поборол душою чистойОгонь и дым.Лишь только солнце ляжет,В закате догорая,Идите нами княжить,Страной родного края».

Первобытные племена имеют склонность давать имена, состоящие из одной гласной.

Шестопер – это оружие, подобное палице, но снабженное железными или каменными зубцами. Оно прекрасно рассекает черепа врагов. Зой – хорошее и еще лучше забытое старое слово, значащее эхо.

Эти стихи описывают следующее событие середины каменного века. Ведомая неясной силой, И покидает родное племя. Напрасны поиски. Жрецы молятся богу реки, и в их молитве слышится невольное отчаяние. Скорбь увеличивается тем, что следы направлены к соседнему жестокому племени; о нем известно, что оно приносит в жертву всех случайных пришельцев. Горе племени велико. Наступает утро, белохвост приносит рыбу; проходит лесное чудовище.

Но юноша Э пускается в погоню и настигает И; происходит обмен мнениями. И и Э продолжают путь вдвоем и останавливаются в священной роще соседнего племени. Но утром их застают жрецы, уличают в оскорблении святынь и ведут на казнь. Они вдвоем, привязанные к столбу, на костре. Но спускается с небес Дева и освобождает пленных.

Из старого урочища приходит толпа выкупать трупы.

Но она видит их живыми и невредимыми и зовет их княжить.

Таким образом, через подвиг, через огонь лежал их путь к власти над родными.

<1909–1910>

Гибель Атлантиды*

«Мы боги, – мрачно жрец сказалИ на далекие чертогиРукою сонно указал. –Холодным скрежетом пилыРаспались трупы на суставы,И мною взнузданы орлы,Взять в клювы звездные уставы.Давно зверь, сильный над косулей,Стал без власти божеством.Давно не бьем о землю лбом,Увидя рощу или улей.Походы мрачные пехот,Копьем убийство короля,Послушны числам, как заход,Дождь звезд и синие поля.Года войны, ковры чумеСложил и вычел я в уме.И уважение к числуРастет, ручьи ведя к руслу.В его холодные чертогиИдут изгнанницы тревоги.И мы стоим миров двух между,Несем туда огнем надежду.Все ж самозванцем поцелуйным,Перед восшествием чумы,Был назван век рассудком буйным.Смеется шут, молчат умы.Наукой гордые потомкиЗабыли кладбищей обломки.И пусть нам поступь четверенекДавно забыта и чужда,Но я законов неба пленник,Я самому себе изменник,Отсюда смута и вражда.Венком божеств наш ум венчается,Но кто в надеждах жил, отчается.Ты – звездный раб,Род человеческий! –Сказал, не слаб,Рассудок жреческий. –И юность и отроки нашиПьют жизнь из отравленной чаши.С петлею протянутой столбИ бегство в смерти юных толп.Всё громче, неистовей возгласы похотиВ словесном мерцающем хохоте.О, каменный ножКаменных доек!– Пламенный мозг,– То молодежь!Трудился я. Но не у оконченного зданияБросаю свой железный лом!Туда, к престолу мироздания,Хочу лететь вдвоем с орлом!Чтобы, склонив чело у ног,Сказать: устал и изнемог!Пусть сиротеет борозда,Жреца прийми к себе, звезда!»

Рабыня.

Юноша светелНебо заметил.Он заметил, тих и весел,Звезды истины на мне.Кошелек тугой привесил,Дикий, стройный, на ремне.К кошельку привесил ножик,Чтоб застенчиво и впредьС ним веселых босоножекРадость чистую смотреть.С ним пройдуся я, скача,Рукавом лицо ударив,Для усмешки отроча,Для веселых в сердце зарев.

Жрец.

Косы властны чернотой,Взор в реснице голубой,Круг блистает золотой,Локоть взяв двойной длиной.    Кто тыС взором незабудки?Жизнь с тобой шутила шутки.

Рабыня.

Твои остроты, Жрец, забавны.Ты и я – мы оба равны.Две священной единицыМы враждующие части,Две враждующие дроби.В взорах розные зеницы.Две как мир старинных властиБерем жезл и правим обе.Ты возник из темноты,Но я более, чем ты.Любезным сделав яд у ртов,Ты к гробам бросил мост цветовК чему, товарищ в час резни?

Жрец.

Поостерегися… не дразни…Зачем смеешься и хохочешь?

Рабыня.

Хочешь?Стань палачом,Убей меня, ударь мечом!Рука подняться не дерзает?На части тотчас растерзаетТебя рука детей, внучат,На плечи, руки и куски.И кони дикие умчатТвой труп разодранный в пески.Ах, вороным тем табуномБогиня смерти, гикнув, правит.А труп, растоптан скакуном,Пуазами землю окровавит.Ведай, знай: сам бог земнойСхватит бешено копьеИ за честь мою заступится.Ты смеешься надо мной,Я созвучие твое,Но убийцы лезвие,Наказание мое,Пеной страшною окупится.Узнает город ста святош,Пред чем чума есть только грош.Замажешь кровью птичьи гнезда,И станут маком все цветы.И молвят люди, скажут звезды,Был справедливо каран ты.След протянется багровый,То закон вещей суровый.Узнай, что вера – нищета,Когда стою иль я иль та.Ты, дыхание чумы,Веселишь рабынь умы!С ним же вместе презираюПуть к обещанному раю.Ты хочешь крови и похмелий!Рабыня я ночных веселий!

Жрец.

Довольно,Лживые уста!

Рабыня.

Мне больно, больно!Я умираю, я чиста.

Жрец.

Она, красива, умерлаВнутри волос златых узла.И, как умершая змея,Дрожат ресницы у нея.Ее окончена стезя.Она мечом убита грубым.Ни жить, ни петь уже нельзя,Плясать, к чужим касаться губам.Меч стал сытым кровью сладкойПолоумной святотатки.Умирающей загадкойТкань вопросов стала краткой.Послушный раб ненужного усилья!Сложи, о коршун, злые крылья!Иди же в ножны, ты не нужен,Тебя насытил теплый ужин,Напился крови допьяна.Убита та, но где она?Быть может, мести страшный храм?Быть может, здесь, быть может, там?Своих обид не отомстилаИ, умирая, не простила.Не так ли разум умерщвляет,Сверша властительный закон,Побеги страсти молодой?Та, умирая, обещаетВзойти на страстный небосклонВозмездья красною звездой!

Прохожий.