Наталья Кугушева - Проржавленные дни: Собрание стихотворений
«Рев города, не рев ли океана…»
Рев города, не рев ли океанаШумит в высокое окно.Бушуют вьюги скрипок ресторана,Мы наливаем полные стаканыЯнварским лунным ледяным вином.Под звездами, под небом жизнь нетленнаИ кровь, как слезы, солона,Но бродит смерть веселым джентльменомВ ночи, на площадях, в кромешной белой пенеКачается от звезд и от вина…От лакированного автомобиляПолзут глаза, кровавя мглу и снег,Гудки сорвались, взвизгнули, завыли,Любезный джентльмен, не вы лиВ такую ночь устроили побег?
<1920-е>ЛАВКА ДРЕВНОСТЕЙ
Шуршит китайский шелк на серебре парчиГранатов бархат спущенной портьеры,И Страдивариус, казалось мне, звучитВ руках искусного седого кавалера.
Венецианские мерцают зеркала.Хрусталь и золото – тяжелые флаконы,Быть может, дю-Барри по капле пролилаНа пурпур столика тревогу благовонья.
В брюссельских кружевах запуталась серьгаПрохладной каплей синего сапфира,И белый горностай белее, чем снега,И холоднее северной Пальмиры.
Так хрупок звон фарфоровых вещей,Саксонской старины изящны безделушки,На синей чашке пастушок в плащеНашептывает нежное пастушке.
А рядом древние уродцы в хороводСплелись, больные персонажи Гойи –Три тонких головы, раздувшийся живот,И в сладострастной пляске слиты трое.
Люблю бродить в спокойной тишине,Перебирать века влюбленными руками,И жаль – людей и жизни больше нет,Но жизнь вещей бессмертнее, чем память.
1930ПАМЯТИ МАЯКОВСКОГО
Багровы розы Беатриче.Поют гудки. И трубы говорятНа перекрестках улиц. Голос птичийРасплескивает ранняя московская заря.
Бегут трамваи. ВетерАпрельской прелой влажною землейОт крутого двора на Поварской. Где ветвиЗеленым пухом яблонь. Где разлет
Колонн. И белая прохладаВысоких комнат. Музыка. И он.Спокойно вышедший из медленного адаЛюбовных бед, чудачеств и времен.
19 апреля 1930КОМНАТА
Табачный дым в готическую высьТяжелой чернью на зверей крылатых.Часы не бьют! Далекий шум Москвы,И в стрельчатом окне туч оползень лохматый.В осенний сумрак шелковым цветкомКачнется абажур. В углах проснутся тени.Проснутся книги. И старинный томУводит в мир чудесных приключений –И в фантастическую тишинуСкрип дилижанса, рога голос дикий.Я вижу Лондон, Темзу и ЛунуИ как по улице проходит Диккенс.Поет река. И стелется туман.Янтарными глазами смотрят доки,Косые паруса далеких стран,Разноязычный говор стран далекихИ запах моря горький и чужойВ тавернах, где веселые матросыТанцуют джигу с девкой портовойИ чокаются с Ньюмен Ногсом.Часы не бьют. Но дробный дождь в стеклоМне полной горстью бисеринок влаги.Я отрываю взгляд от чужеземных слов,Я сердце отрываю от бумаги.Я вижу вновь высокие углыИ белизну узорную карнизов,Рояль, застывший неподвижной глыбой,И милых книг задумчивые ризы.Опять со мной знакомый ветхий мирВещей и дел, видений и утраты.И слушает, как встарь, бряцанье лирНа потолке высоком зверь крылатый.
1932, Москва«Ты ушла, любимая сестра…»
Ты ушла, любимая сестра,Отзвенев печальными стихами.Без тебя пылают вечераРыжими закатными цветами.Без тебя проходят по землеОдурь весен, осеней прохлада,Льдяность зим и пышность лет. –Низкий холмик. Черная ограда.Золотыми косами в пескеБелых косточек рассыпанная груда.Белый череп. И моей тоскеБиться в сердце от рыданий трудных.Задавила старая земля,Высосала ласковое тело.И шумят густые тополяНад моей душой осиротелой.Этот шум мне снится по ночам.Голос милый по ночам мне сниться. –Вкривь и вкось исписаны страницы,Муза ли, сестра ли у плеча.
21 января 1932СТИХИ 35 ГОДА
Синеватая сталь солона на губахСмертным холодом холодна –На земле я останусь только в этих стихах,В этих черных строках,Расплескав по строкам свою душу до дна.
Неподвижное тело в землю уйдет,В трехаршинную тишину –Может сизый лопух сквозь меня прорастет,Может белой березкой сердце взойдетПоглядеть на седую луну…
БЕССОННИЦА 1АЯ
И каплет ночь в бессонные глаза.Тягучие и медленные каплиВ открытое окно стекаютИз безвоздушного скупого неба.
И кровь стучит в горячие виски,И лихорадка обжигает кожуГорячим и взволнованным дыханьем,Песчаным вихрем раскаленной степи.
И душит, душит в тишине подушка,И стены надвигаются, как горы,И вспыхивают странными цветамиЛучи фонарные на черном потолке.
И кажется мне, что пройдут столетьяПо этой комнате, такой знакомой,Сухая пыль засыплет эти вещиИ плотной пеленой окутает меня.
И никогда не будет больше солнца,И вечно будет темная планетаВ пространствах мировых одна носитьсяОбугленным осколком наугад.
9 ноября 1935«Опять привычный алкоголь…»
Опять привычный алкогольСтихов и одиночества,Я переписываю больВ тетрадку прямо начисто.
И без помарок по листуПеро мое певучее.И чудо! – сами зацветутВеселые созвучия.
Боль растечется по строкам,Мне снова станет мирно так. –Уходит далеко тоска,Когда приходит лирика.
9 ноября 1935«Их было двое. Горькою отравой…»
М. СивачевуИх было двое. Горькою отравойПоила их любовь моя.Ни счастия, ни радости, ни славыС собою им не приносила я.
Года качались в головокруженьиПод песенку лукавую стиха,И жизнь плыла в неторопливом пеньи,И дерзкий ум покорно затихал.
Они ушли. И ночь стоит у входа,И завтра будет так же, как вчера,Я ненавистную свою свободуПо комнате таскаю до утра.
Шагай, шагай. Знакомы половицы,В четыре стенки мир мой заключен,И, перечитывая страницыСвоих утрат, чудачеств и имен,
Я говорю – душа ушла. И тело,Как Агасфер, бродить осуждено,Пока рукой костлявою и белойНе постучит желанная в окно.
19 мая 1937«Умеет сердце быть расчетливым и злым…»
Умеет сердце быть расчетливым и злым,Я жизни за любовь плачу стихами,Завет от предков загорелых ханов –Платить за жен умеренный калымВлезает тело в шелковый халат,Глаза раскосые упрямы и жестоки,Отсчитываю медленные строки,Как стих Корана молодой мулла.Клинок отточенный плеснет над головойПусть врач идет, я робости не знаю.Душа далекого разбойного АнаяВо мне веками, дикая, живет.
<1930-е?>АЛУШТА
Белую пену взбивает прибой.Белые чайки кричат над волной.Белые тучи на синей волне.Белые вазы на белой стене.Черные пики штурмуют высь –За кипарисом идет кипарис.Горы над морем – уступ на уступ.Камни от солнца тихонько поют.Пурпуром роз зацветает земляИ отцветают цветы миндаля.Как хорошо по взморью бродить,Ящериц сонных на камнях будить.Ветром соленым и вольным дышать,Мокрые камушки пересыпать.
1941КАЗАХСТАНСКИЙ ДНЕВНИК
