Эдгар По - Собрание сочинений в четырех томах. Том 1
Часть II
Гора над миром в пламени заката —Такую лишь пастух узрел когда-то,Очнувшись от нечаянного сна,И прошептал (слепила вышина);«Спасите, небеса, меня и стадо!» —Плыла луны квадратная громадаНад той горой, бросая дикий блескНа пик ее, а волн эфира плескЕще златился в ясный полдень ночиПри свете солнц, терявших полномочья.На той горе в причудливом сияньеРяды виднелись мраморных колонн,Меж них располагались изваянья,И весь невозмутимый пантеонБыл в искрометных водах отражен.Колоннами поддержанный помостСковали духи из падучих звезд,Погибших, как злодей на эшафоте,В рассеянном серебряном полете.Сам храм — магнит лучей его держал —Короной на помосте возлежалИ созерцал окна алмазным оком,Все, что творилось в космосе высоком.Когда, казалось, блеск ослабевал,Пылал огнем расплавленный металлМетеоритов, но порою все жеТревожный дух из сумеречной дрожиТрепещущим крылом туманил свет…Здесь целый мир: прекрасен он и сед.Здесь Красоты волшебная могила,Здесь опочила вся земная сила,Вся слава, вся надежда наша — лишьБездушный мрамор, мраком черных нишОдетый и навечно погребенный.Руины и пожарища вселенной!Обломки Персеполя, приговорГордыне вашей, Бальбек и Тадмор,Величие, расцветшее в Гоморре. —Исхода нет… О волны в Мертвом море!Ночь летняя — час пиршества речейЭйракский звездочет и книгочейУмел, внимая звездные порядки,Расслышать их законы и загадки, —Но чутче тем реченьям внемлет Тот,Кто ниоткуда ничего не ждет,И видит, наши вечности листая,Как тьма нисходит — громкая, густая…
Но что это? все ближе, все слышнее,Нежней свирели, звонких струн стройнее, —Звук… нарастанье… грянет… нарастает…Незейя во дворце… скрипичный взлет.От быстрого полета расплеласьЕе коса, ланиты заалели,И лента, что вкруг стана обвилась,Висит свободно на воздушном теле.Она вступила в свой заветный залИ замерла… Но свет не замирал,Ее власы златистые лобзаяИ звезды золотые в них вонзая.В такие ночи шепчутся цветыДруг с дружкою, и с листьями — листы,Ручей — с ручьем — все чаще, все невинней,При звездах — в рощах, под луной — в долине.Но все, что полудух и дух почти,До музыки не в силах дорасти —Цветы, крыла, ручьи… Лишь дух единыйВнимал и вторил песне соловьиной:
В очарованных чащахПод сенью ветвей,Охраняющей спящихОт слепящих лучей, —Искры истины! Те, чтоНочною поройСквозь сонные веждыЗвезду за звездойВлекут с небосклона,Чаруя, к очам,Как взоры влюбленноВнимающей вам,Очнитесь, в эфирномСвоем бытии,Веленьем всемирным,Служанки мои!Стряхните с душистыхРаспущенных косСлед лобзаний росистыхИ лобзающих рос(Ведь любовь и лобзаньяНиспошлют небеса,Но покой и молчаньеПредпочтут небеса).Поведите плечами,Взмахните крылами —Мешает росаВзлететь в небеса.От любви надо ликиОтвратить наконец:В косах — легкие блики,В сердце — тяжкий свинец!
Лигейя! Лигейя!Музыка! Красота!Темной гибелью вея,Ты светла и чиста!О, плакать ли станешь,Упав на утес,Иль в небе застынешь —Ночной альбатрос:Он дремлет над морем,Раскинув крыла, —Ты грезишь над миром,Чиста и светла!
Лигейя! ПокудаСвет миров не померк,Ты — певучее чудо,Берущее верхНад страхом, что гложетЛюдей в забытьи…Но кто ж приумножитНапевы твои?Не дождь ли, шумящийНад спящей травойВсе чаще и чаще —И вот — проливной?Не рост ли растенья?Цветенье ль цветов?Ах! Подлинно пеньеНе струн, а миров!Служанка, не надо!Оставь свой напевДля струн водопада,Для шума дерев,Для озера, сонноПоющего в лад,Для звезд, миллионыКоторых не спят,Для диких цветов иЛежащих без снаВ девичьем алькове(Если в небе луна),Беспокоясь, как пчелы…Где вереск сырой,Где тихие долы, —Там, верная, пой!Ведь люди, что дышатЛегко в забытьи,Уснули, чтоб слышатьНапевы твои,Ведь ночью иногоНе ждет небосвод —Ни ласковей слова,Ни мягче забот,Ведь ангелы встанутВ хладном блеске луны,Лишь только настанутЧары, песни и сны!
И с этим словом духи взмыли ввысь,И ангелы по небу понеслись,И сны, не просыпаясь, полетели —Во всем подобны ангелам, но еле —Еле причастны Знанию тому,Что означает Смерть конец всему.Но заблужденье было так прекрасно(Хоть смерть еще прекрасней), что неясно,Зачем дыханье Знанья (или Зла?)Туманит нам восторга зеркала.А им — не дуновением — самумомОткрылась бы в величии угрюмом,Что правда значит ложь, а радость — боль…Прекрасна смерть — затем ли, оттого ль,Что жизнь уже пресытилась экстазом,Что сердце отгремело, замер разум,И духи речь степенно завелиВдали от Рая, Ада и Земли!Но кто, мятежный, в зарослях туманаСмолчал, когда послышалась осанна?Их двое… Догадались: не проститГосподь того, кто на небе грустит.Их двое, посетивших эту глушь…О, никогда в краю притихших душЛюбовь — слепую смуту — не прощали!Им пасть — «в слезах властительной печали».
Он был великий дух — и он падет.Он странник был, скиталец, звездочет,Был созерцатель в грусти неизменнойВсего, что восхищает во вселенной.И что за диво? если красотаЕму открылась, истинно свята,Он не молился ничему священней,Чем красота — в любом из воплощений.И ночь во мраке Анжело нашла,Ночь (для него) отчаянья и злаНашла его клянущим мирозданьеСловами из земного достоянья.С возлюбленной сидел он на холме(Орлиный взор его блуждал во тьме),Не глядя на любимую, — затем ли,Что там, внизу, — в слезах — увидел Землю?
«Ианте! Погляди скорей туда,Где замерцала слабая звезда!О, свет ее лился совсем иначеВ осенний час — в тот час (мне памятен тот час) —На Лемносе закат был златовласИ злато, не жалея, перенесНа шерсть ковров и шелк моих волос,И на мои ресницы. Свет святой!Мгновенье счастья перед пустотой!Цветы… качались… свет… лился… туман…Я задремал… Саади… ГюлистанМне снились… Свет лился… Цветы цвели…И смерть в тот час взяла меня с землиИ увела, как за руку. Взяла,Не разбудив, взяла и повела…
Последнее, что помню на земле я, —Храм Парфенон. Он краше и светлееСамой земли. Ианте, даже тыНе воплощаешь столько красоты…Орлом раскинув крылья, с высотыЯ вниз глядел, на жизнь мою, что нынеПесчинкою затеряна в пустыне.Но, пролетая над землей, я зрел,Что мир земной расцвел — и постарел:Пустые храмы и пустые грады,Заброшены поля и вертограды.И красота, низвергнутая в ад,Звала меня! Звала меня назад!»
«Мой Анжело! Тебе ль грустить об этом?Ты избран Богом и обласкан светом,Ты помещен на высшую звезду,И я земную деву превзойду!»«Ианте, слушай! с тех высот, где воздухРазрежен в расстояниях межзвездных(То голова кружилась ли?), вдалиЯ наблюдал крушение Земли!Она, морями пламени омыта,Вдруг сорвалась под вихрями с орбитыИ покатилась — жалкий шар — в хаос.И я, над океаном зыбких грез,Я не летел, а падал, и светило —В глубокой бездне красное светило —Твоя звезда! Твой огненный Дедал!Я наземь пал — и сам он упадал,Всемирных страхов жуткое исчадье,На Землю, что молила о пощаде».
«Да, мой любимый, мы летели — к Ней!Вниз, вверх, вокруг, под иглами огней,Как светлячки, — не ведая, доколеСветиться по владычицыной воле.Владычица ль, Господь ли судит нас —Не нам с тобой постигнуть их наказ;Одно я разумею, Землю вашуТеперь увидев, — нету в мире краше!Сперва не знала я, куда наш путь,Она, звезда-малютка, лишь чуть-чутьМерцала в полупризрачном тумане,Но чем быстрей, чем ближе — тем сияньеЕе сильней — и застит небеса!Уже я предвкушала чудеса,Бессмертье открывала в человеке.Но свет померк — и там и тут — навеки!»Так, за речами, время проходило.Ночь длилась, длилась… и не проходила…Поникли. Догадались: не проститГосподь того, кто на небе грустит.
РОМАНС[18]
