Велимир Хлебников - Ладомир. Поэмы.

В. Хлебникова. «Ночь перед Советами». Иллюстрация.

Вот и жизнь началась!Так и заснули втроем,Два ведра на коромысле: черный щеноки сынок милоокий.На одной руке собака повисла,Тявкает, матерь собачую кличет,Темного волоса ищет.Сладко заснул зайцев сыщик!Грезит про снежное поле и скачку!Храпит собачка.А на другойПапаня родимый обнял ручками грудь,Ротиком в матерь родимую тычет,Песни мурлычет,Глаза протирает и нежится,Родненький,Темной возле родинкиИли встает и сам с собою играет,По сне распевает.Грезит, поет малое дитя,Ручкою тянет матери грудь!

Жуть!Греет ночник.Здесь собачищаС ртищемЗайчище ловить, в зубищах давить.А там мой отец, ровно скотец,На материнскую грудьРазевает свой ртец,Ейную грудку сосет мальчик слюнявый.И по сонной реке две груди — два лебедя плывут.А рядом повиснул щенок, будто рак и чернеет, лапки-клешни!Чмок да чмок! мордашкой звериной в бабкину грудь.Тяв да тяв, чернеет, всю искусал… собачьими зубкамицарапает.А рядом отец — бедный дурак… сирота соломенный,Горемычный, то весь смеётся, то слезками капает.Вот и кормит всю ночку бабка, бабуся моя,Щеночка-сыночка, да вскрикнет.А после жутко примолкнет, затихнет.На груди своей матушки и собачьей няниБедный папаня прилег.Дитя-мотылек.Грудь матери ветка.Песик, шелковый, серый, курчавый комок,Теплым греет животиком,Сладким нежится котиком,А рядом папаняК собачьей нянеИ матери милой курчавится,Детским тянется ротикомК собачьей няне, целуется да балуется!Бьет, веселится мальчонка, колотит в ручонки,Тянется — замер.К матери, что темнеет на подушке большими,как череп, глазами,Чье золото медовое волнуется, чернеет,Рассыпалось на грудь светлыми, как рожь,волосами,Прилез весь голенький, сморщенный, глазками синея.Красненьким скотиком,Мальчик кудрявенький головой белобрысой,белесойВ грудку родимую тычет.А в молоке нехватка и вычет!Матери неоткуда его увеличить!И оба висят как повешенные.Лишь собачищаСопит,Черным чутьем зверинымНежную ищет сонную грудь, ползет по перинам.Мать…. у нее на смуглом плече, прекрасно нагом,Белый с черными пятнами шелковый нес!Ими ему — Летай-Кабыздох!А на другом,Мух отгоняя,Мои папаняИнд головкою сонную ручку занес…Чмокает губками сонными.Вот и плачет она тихо каждую ночку,Слезы ведрами льет.Грудь одна ее, знай, — милому сыну ее,синеглазому,Что синие глазки таращит и пучит.А другую сосет пес властелина ее.Шелковый цуцикКровь испортил молодки невинную.Зачем я родилася дочкой?И по ночам в глазах целые ведра слез.Бабка как вскочит босая,Да в поле, да в лес! темной ночкой, а буряшумит!И леший хохочет.И, бог сохрани, потревожить! —Мачехой псу быть не может!Вот и стала мамкой щеночка.Вот и плачет всю ночку.Осеннею ночкой — ведра слез!Черный шелковый комок на плечо ей слез.И зараз чмок да чмок.Собачье дитя и человечье,А делать нечего!Захиреешь в плетях,Засекут, подашь если в суд! — штаны снимай!Сдерут с кож алый лоскут, положат на лавку!Здесь выжлец, с своим хвостищем,—А здесь мой отец, возле матери нищим!Суседские дети мух отгоняли.Барыня милая!Так-то в то время холопских детейС нечистою тварью равняли.Так они вместе росли, щенок и ребенок.

5

И истощала же бабка!Как щепка.Задумалась крепко!Стала худеть!Бела как снежок,Стала белей горностаюшки.В чем осталась душа?Да глазами молодка больно хороша!Мамка ЛетаяКак зимою по воду пойдет да ведра возьмет —Великомученица ровно ходит святая!В черной шубе прозрачною стала, да темны глаза.Свечкою тает и тает.Лишь глаза ее светят как звезды,Если выйдет зимою на воздух.Не жилец на белом свете,Порешили суседи!А Летай вырос хорош,День ото дня хорошея!Всегда беспокойный,Статный, поджарый, высокий, стройный!Скажут Летаю, прыгнет на шеюИ целует тебя по-собачьи!Быстрых зайцев давил как мышей,Лаял,Барин в нем души не чаял!«Орлик, цуцик! цуцик!»И кормит цыплятами из барских ручек.Всех наш Летай удивил.А умный! Даром собачьих книг нет!Вечно то скачет, то прыгнет!Только папаня, в темный денек,Раз подстерегИ на удавке и удавил.И повесилПеред барскими окнами.У барина перед окнамиОтродье песьеВисит. Где его скок удалой, прыть!«Чтобы с ним господа передохнули,Пора им могилу рыть!»Утром барин встает,А на дворе вой!Смотрит: пес любимый,Удавленный папой,Висит как живой,Кружится,Машет лапой.

П. Филонов. «Коровницы». Фрагмент.

Как осерчал!Да железной палкой в пол застучал:«Гайдук!Эй!Плетей!»Да плетьми, да плетьми!Так и папанюЗасек до чахотки.Кашель красный пошел. На скамейке лежитВ гробу лежат краше!А бабку деревняПрозвала Собакевной.Сохнуть она начала, задушевная!Нет, не уйти ей от барского чиха!Рябиною стала она вянуть и сохнуть!Первая красавица, а теперь собачиха.Встанет и охнет: «Где вы, мои золотыеДни и денечки?Красные дни и годочки,Желтые косы крутые?»Худая как жердь,Смотрит как смерть.Всё уплыло и прошло!И вырвет седеющий клок.И стала тянуть стаканами водку,Распухшее рыло.Вот как оно, барыня, было!Черта ли?Женскую грудь собачонкою портили!Бабам давали псов в сыновья.Чтобы кумились с собаками.Мы от господ не знали житья!Правду скажу:Когда были господские,Выли мы ровно не люди, а скотские!Ровно корова!Бают, неволю сноваВернуть хотят господа?Барыня, да?Будет беда,Гляди, будет большая беда!Что говорить!Больше не будем с барскими свиньямиесть из корыт!»

6

Пришла и шепчет:«Барыня, а барыня!» —«Ну что тебе, я спать хочу!»—«Вас скоро повесят!Хи-их-хи! их-хи-хи!За отцов за грехи!»Лицо ее серо, точно мешок,И на нем ползал тихо смешок!«Старуха, слушай, пора спать!Иди к себе!Ну что это такое,Я спать хочу!»Белым львом трясется большаяседая голова.«Ведьма какая-то,Она и святого взбесит».—«Барыня, а барыня!» —«Что тебе? —«Вас скоро повесят!»Варин пришел. Часы скрипят.Белый исчерченный круг.«Что у вас такое? Опять?» —«Барин мой миленький,Я на часы смотрю.Наверное, скоро будет десять!»«Прямо покоя нет.Ну что это такое:Приходит и говорит,Что меня завтра повесят».

1 ноября 1921

* * *

НАСТОЯЩЕЕ

Над белым сумраком Невы,У подоконника окна,Стоял, облокотись,Великий князь.«Мне мил былСумрак сельской хатыИ белая светелка,Соломенная челкаСоломы черной и гнилой,Ее соломенный хохолИ на завалинке хохол.И все же клич: «царей долой» —Палит и жжет мне совесть.Лучи моего духаСелу убогому светили,Но неприязненно и сухоИх отрицали и не любили.«Он захотел капусты кислой» —Решил народный суд.А я ведро на коромыслеИз березы пою, их вечером несут.Суровою волею голи глаголы висят на глаголе.Я, самый верхний листНа дереве царей,Подземные ударыСлышу, глухой подземный гул.Нас кто-то рубит,Дрожат листы,И вороны летят далече.Чу! Чую, завтра иль сегодняВсе дерево на землю упадет.Железа острие нас рубит.И дерево дрожит предсмертной дрожью».Нежнее снежной паутиныИ снежных бабочек полна,Над черной бездною ночейЛетела занавесь окна.И снежный камень ограничил,Белее чести богоматери,Его высокий полусвод.«Народ нас создал, возвеличил.Что ж, приходи казнить, народ!Какой холодный подоконник!И смотрят звезды — вещий сонник!Да, настежь ко всему людей пророческие очи!Прийдет ли смерть, загадочная сводня,И лезвием по горлу защекочет,Я все приму сегодня,Чего смерть ни захочет.Но сердцу темное пророчит.Что ждет меня — какая чаша?Ее к устам моим несу!Глухой острог, параша,Глухой острог, затерянный в лесу,Среди сугробов рудникиИ ты, печальная параша,Жестоких дней приятельница?Там полетят в меня плевки,Я буду для детей плевательница?Как грустен этот мир!Время бежит, перо писарейТоропится,ЦарейЗовет охолопиться…И буду я висеть на виле;А может, позжеМеня удавят те же вожжи,Какими их давили.Смерть! Я — белая страница!Чего ты хочешь — напиши!Какое нынче вдохновение ее приходасовременнее?Ранней весной, не осенью,Наше сено царей будет скошено.Разлукой с небом навсегда,Так наземь катится звездаОбетом гибели труда.Ах, если б снять с небесной полкиСозвездий книгу.Где все уж сочтено,Где жизни нить, и плахи нить, и смеха нитьВ едином шелкеТкало веретено,Покорно роковому игу,Для блеска звездных игол.И показать людей очей корытуЕе задумчиво-открытую…Мне станет легче извинитьИ палача и плаху,И даже лесть кровавому галаху.Часов времен прибою внемля,Подкошенный подсолнух, яСегодня падаю на землю.И вот я смерти кмотр.Душа моя готовится на смотрОтдать отчет в своих делах.Что ждет меня?Глухой темничный замок,Ужимки за решеткой самок,Толпа безумных дураковИ звон задумчивых оков?И я с окованной рукой,Нарушив прадедов покой,Сойду туда?»

1