Сергей Есенин - Полное собрание стихотворений

Стихотворения 1912 года

Задымился вечер, дремлет кот на брусе,Кто-то помолился: «Господи Исусе».

Полыхают зори, круятся туманы,Над резным окошком занавес багряный.

Вьются паутины с золотой повети.Где-то мышь скребется в затворенной клети…

У лесной поляны – в свяслах копны хлеба,Ели, словно копья, уперлися в небо.

Закадили дымом под росою рощи…В сердце почивают тишина и мощи.

1912

Заиграй, сыграй, тальяночка, малиновы меха.Выходи встречать к околице, красотка, жениха.

Васильками сердце светится, горит в нем бирюза.Я играю на тальяночке про синие глаза.

То не зори в струях озера свой выткали узор,Твой платок, шитьем украшенный, мелькнул за косогор.

Заиграй, сыграй, тальяночка, малиновы меха.Пусть послушает красавица прибаски жениха.

1912

Матушка в Купальницу по лесу ходила,Босая, с подтыками, по росе бродила.

Травы ворожбиные ноги ей кололи,Плакала родимая в купырях от боли.

Не дознамо печени судорга схватила,Охнула кормилица, тут и породила.

Родился я с песнями в травном одеяле.Зори меня вешние в радугу свивали.

Вырос я до зрелости, внук купальской ночи,Сутемень колдовная счастье мне пророчит.

Только не по совести счастье наготове,Выбираю удалью и глаза и брови.

Как снежинка белая, в просини я таюДа к судьбе-разлучнице след свой заметаю.

1912

За поемами УлыбышаКружат облачные вентери.Закурилася ковыльницаПодкопытною танагою.

Ой, не зымь лузга-заманницаЗапоршила переточины, —Подымались злы татаровьяНа Зарайскую сторонушку.

Не ждала Рязань, не чуялаА и той разбойной допоти,Под фатой варяжьей засынькойКоротала ночку темную.

Не совиный ух защурился,И не волчья пасть оскалилась, —То Батый с холма ЧурилковаПоказал орде на зарево.

Как взглянули звезды-ласточки,Загадали думу-полымя:Чтой-то Русь захолынулася,Аль не слышит лязгу бранного?

Щебетнули звезды месяцу:«Ой ты, желтое ягнятище!Ты не мни траву небесную,Перестань бодаться с тучами.

Подыми-ка глазы-угольяНа рязанскую сторонушкуДа позарься в кутомарине,Что там движется-колышется?»

Как взглянул тут месяц с привязи,А ин жвачка зубы вытерпла,Поперхнулся с перепужиныИ на землю кровью кашлянул.

Ой, текут кровя сугорами,Стонут пасишные пажити,Разыгрались злы татаровья,Кровь полониками черпают.

Впереди сам хан на выпячи,На коне сидит улыбистоИ жует, слюнявя бороду,Кус подохлой кобылятины.

Говорит он псиным голосом:«Ой ли, титники братанове,Не пора ль нам с пира-пображниНастремнить коней в Московию?»

*

От Олышан до Швивой ЗаводиЗнают песни про Евпатия.Их поют от белой вызнатиДо холопного сермяжника.

Хоть и много песен сложено,Да ни слову не уважено,Не сочесть похвал той удали,Не ославить смелой доблести.

Вились кудри у Евпатия,В три ряда на плечи падали.За гленищем ножик сеченыйПодпирал колено белое.

Как держал он кузню-крыницу,Лошадей ковал да бражничал,Да пешневые угориныДвумя пальцами вытягивал.

Много лонешнего смолотаВ закромах его затулено.Не один рукав молодушек,Утираясь, продырявился.

Да не любы, вишь, удаломуЭти всхлипы серых журушек,А мила ему зазнобушка,Что ль рязанская сторонушка.

*

Ой, не совы плачут полночью, —За Коломной бабы хныкают,В хомутах и наколодникахПовели мужей татаровья.

Свищут потные погонщики,Подгоняют полонянников,По пыжну путю-дороженькеСтавят вехами головушки.

Соходилися боярове,Суд рядили, споры ладили,Как смутить им силу вражию,Соблюсти им Русь кондовую.

Снаряжали побегушника,Уручали светлой грамотой:«Ты беги, зови детинушкуНа усуду свет Евпатия».

*

Ой, не колоб в поле катитсяНа позыв колдуньи с Шехмина, —Проскакал ездок на Пилево,Да назад опять ворочает.

На полях рязанских светитсяБерезняк при блеске месяца,Освещая путь-дороженькуОт Олышан до Швивой Заводи.

Прискакал ездок к Евпатию,Вынул вязевую грамоту:«Ой ты, лазушновый баторе,Выручай ты Русь от лихости!»

*

У Палаги-шинкачерихиНа меду вино развожено,Кумачовые кумашницыДушниками занавешены.

Соходилися товарищиСвет хороброго Евпатия,Над сивухой думы думали,Запивали думы брагою.

Говорил Евпатий бражникам:«Ой ли, други закадычные,Вы не пейте зелена вина,Не губите сметку русскую.

Зелено вино – мыслям пагуба,Телесам оно – что коса траве,Налетят на вас злые ворогиИ развеют вас по соломинке!»

*

Не заря течет за Коломною,Не пожар стоит над путиною —Бьются соколы-дружинники,Налетая на татаровье.

Всколыхнулось сердце Батыя:Что случилось там, приключилося?Не рязанцы ль встали мертвыеНа побоище кроволитное?

А рязанцам стать —Только спьяну спать;Не в бою бы быть,А в снопах лежать.

Скачет хан на бела батыря,С губ бежит слюна капучая.И не меч Евпатий вытянул,А свеча в руках затеплилась.

Не березки-белоличушкиИз-под гоноби подрублены —Полегли соколья-дружникиПод татарскими насечками.

Возговорит лютый ханище:«Ой ли, черти, куролесники.Отешите череп батыряЧто ль на чашу на сивушную».

Уж он пьет не пьет, курвяжитсяОглянется да понюхает —«А всего ты, сила русская,На тыновье загодилася».

1912

Стихотворения 1913 года

Белая березаПод моим окномПринакрылась снегом,Точно серебром.

На пушистых веткахСнежною каймойРаспустились кистиБелой бахромой.

И стоит березаВ сонной тишине,И горят снежинкиВ золотом огне.

А заря, ленивоОбходя кругом,Обсыпает веткиНовым серебром.

1913

Стихотворения 1914 года

Еду. Тихо. Слышны звоныПод копытом на снегу,Только серые вороныРасшумелись на лугу.

Заколдован невидимкой,Дремлет лес под сказку сна,Словно белою косынкойПодвязалася сосна.

Понагнулась, как старышка,Оперлася на клюку,А над самою макушкойДолбит дятел на суку.

Скачет конь, простору много,Валит снег и стелет шаль.Бесконечная дорогаУбегает лентой вдаль.

1914

(Из Тараса Шевченко)

Село! В душе моей покой.Село в Украйне дорогой,И, полный сказок и чудес,Кругом села зеленый лес.Цветут сады, белеют хаты,А на горе стоят палаты,И перед крашеным окномВ шелковых листьях тополя,А там все лес, и все поля,И степь, и горы за Днепром…И в небе темно-голубомСам бог витает над селом.

1914

Колокол дремавшийРазбудил поля,Улыбнулась солнцуСонная земля.

Понеслись ударыК синим небесам,Звонко раздаетсяГолос по лесам.

Скрылась за рекоюБелая луна,Звонко побежалаРезвая волна.

Тихая долинаОтгоняет сон,Где-то за дорогойЗамирает звон.

1914

Душно в кузнице угрюмой,И тяжел несносный жар,И от визга и от шумаВ голове стоит угар.К наковальне наклоняясь,Машут руки кузнеца,Сетью красной рассыпаясь,Вьются искры у лица.Взор отважный и суровыйБлещет радугой огней,Словно взмах орла, готовыйУнестись за даль морей…Куй, кузнец, рази ударом,Пусть с лица струится пот.Зажигай сердца пожаром,Прочь от горя и невзгод!Закали свои порывы,Преврати порывы в стальИ лети мечтой игривойТы в заоблачную даль.Там вдали, за черной тучей,За порогом хмурых дней,Реет солнца блеск могучийНад равнинами полей.Тонут пастбища и нивыВ голубом сиянье дня,И над пашнею счастливоСозревают зеленя.Взвейся к солнцу с новой силой,Загорись в его лучах.Прочь от робости постылой,Сбрось скорей постыдный страх.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

1914

Задремали звезды золотые,Задрожало зеркало затона,Брезжит свет на заводи речныеИ румянит сетку небосклона.

Улыбнулись сонные березки,Растрепали шелковые косы.Шелестят зеленые сережки,И горят серебряные росы.

У плетня заросшая крапиваОбрядилась ярким перламутромИ, качаясь, шепчет шаловливо:«С добрым утром!»1914

На краю деревни старая избушка,Там перед иконой молится старушка.

Молитва старушки сына поминает,Сын в краю далеком родину спасает.

Молится старушка, утирает слезы,А в глазах усталых расцветают грезы.

Видит она поле, поле перед боем,Где лежит убитым сын ее героем.

На груди широкой брызжет кровь, что пламя,А в руках застывших вражеское знамя.

И от счастья с горем вся она застыла,Голову седую на руки склонила.

И закрыли брови редкие сединки,А из глаз, как бисер, сыплются слезинки.

1914

Грянул гром. Чашка неба расколота.Разорвалися тучи тесные.На подвесках из легкого золотаЗакачались лампадки небесные.Отворили ангелы окно высокое,Видят – умирает тучка безглавая,А с запада, как лента широкая,Подымается заря кровавая.Догадалися слуги божии,Что недаром земля просыпается,Видно, мол, немцы негожиеВойной на мужика подымаются.Сказали ангелы солнышку:«Разбуди поди мужика, красное,Потрепи его за головушку,Дескать, беда для тебя опасная».Встал мужик, из ковша умывается,Ласково беседует с домашней птицею,Умывшись, в лапти наряжаетсяИ достает сошники с палицею.Думает мужик дорогой в кузницу:«Проучу я харю поганую».И на ходу со злобы тужится,Скидает с плечей сермягу рваную.Сделал кузнец мужику пику вострую,И уселся мужик на клячу брыкучую.Едет он дорогой пестрою,Насвистывает песню могучую,Выбирает мужик дорожку приметнее,Едет, свистит, ухмыляется,Видят немцы – задрожали дубы столетние,На дубах от свиста листы валятся.Побросали немцы шапки медные,Испугались посвисту богатырского…Правит Русь праздники победные,Гудит земля от звона монастырского.

1914

(Русская сказка)

Маша – круглая сиротка.Плохо, плохо Маше жить,Злая мачеха сердитоБез вины ее бранит.

Неродимая сестрицаМаше места не дает,Плачет Маша втихомолкуИ украдкой слезы льет.

Не перечит Маша брани,Не теряет дерзких слов,А коварная сестрицаОтбивает женихов.

Злая мачеха у МашиОтняла ее наряд,Ходит Маша без наряда,И ребята не глядят.

Ходит Маша в сарафане,Сарафан весь из заплат,А на мачехиной дочкеБусы с серьгами гремят.

Сшила Маша на подачкиСарафан себе другойИ на голову наделаПолушалок голубой.

Хочет Маша понаряднейВ церковь божию ходитьИ у мачехи сердитойПросит бусы ей купить.

Злая мачеха на МашуЗасучила рукава,На устах у бедной МашиТак и замерли слова.

Вышла Маша, зарыдала,Только некуда идти,Побежала б на кладбище,Да могилки не найти.

Замела седая вьюгаПоле снежным полотном,По дороженькам ухабы,И сугробы под окном.

Вышла Маша на крылечко,Стало больно ей невмочь.А другом лишь воет ветер,А кругом лишь только ночь.

Плачет Маша у крылечка,Притаившись за углом,И заплаканные глазкиУтирает рукавом.

Плачет Маша, крепнет стужа.Злится дедушка-мороз,А из глаз ее, как жемчуг,Вытекают капли слез.

Вышел месяц из-за тучек,Ярким светом заиграл.Видит Маша – на приступкеКто-то бисер разметал.

От нечаянного счастьяМаша глазки поднялаИ застывшими рукамиКрупный жемчуг собрала.

Только Маша за колечкоОтворяет дверь рукой, —А с высокого сугробаК ней бежит старик седой:

«Эй, красавица, постой-ка,Замела совсем пурга!Где-то здесь вот на крылечкеПозабыл я жемчуга».

Маша с тайною тревогойРобко глазки поднялаИ сказала, запинаясь:«Я их в фартук собрала».

И из фартука стыдливо,Заслонив рукой лицо,Маша высыпала жемчугНа обмерзшее крыльцо.

«Стой, дитя, не сыпь, не надо, —Говорит старик седой, —Это бисер ведь на бусы,Это жемчуг, Маша, твой».

Маша с радости смеется,Закраснелася, стоит,А старик, склонясь над нею,Так ей нежно говорит:

«О дитя, я видел, видел,Сколько слез ты пролилаИ как мачеха лихаяИз избы тебя гнала.

А в избе твоя сестрицаЛюбовалася собойИ, расчесывая косы,Хохотала над тобой.

Ты рыдала у крылечка,А кругом мела пурга,Я в награду твои слезыЗаморозил в жемчуга.

За тебя, моя родная,Стало больно мне невмочьИ озлобленным дыханьемЗастудил я мать и дочь.

Вот и вся моя наградаЗа твои потоки слез…Я ведь, Маша, очень добрый,Я ведь дедушка-мороз».

И исчез мороз трескучий…Маша жемчуг собралаИ, прислушиваясь к вьюге,Постояла и ушла.

Утром Маша рано-раноШла могилушку копать,В это время царедворцыШли красавицу искать.

Приказал король им строгоОбойти свою странуИ красавицу собоюОтыскать себе жену.

Увидали они Машу,Стали Маше говорить,Только Маша порешилаПрежде мертвых схоронить.

Тихо справили поминки,На душе утихла боль,И на Маше, на сиротке,Повенчался сам король.

1914

В этот лес завороженный,По пушинкам серебра,Я с винтовкой заряженнойНа охоту шел вчера.По дорожке чистой, гладкойЯ прошел, не наследил…Кто ж катался здесь украдкой?Кто здесь падал и ходил?Подойду, взгляну поближе:Хрупкий снег изломан весь.Здесь вот когти, дальше – лыжи…Кто-то странный бегал здесь.Кабы твердо знал я тайнуЗаколдованным речам,Я узнал бы хоть случайно,Кто здесь бродит по ночам.Из-за елки бы высокойПодсмотрел я на кругу:Кто глубокий след далекийОставляет на снегу?..

1914

Девушка в светлице вышивает ткани,На канве в узорах копья и кресты.Девушка рисует мертвых на поляне,На груди у мертвых – красные цветы.

Нежный шелк выводит храброго героя,Тот герой отважный – принц ее души.Он лежит, сраженный в жаркой схватке боя,И в узорах крови смяты камыши.

Кончены рисунки. Лампа догорает.Девушка склонилась. Помутился взор.Девушка тоскует. Девушка рыдает.За окошком полночь чертит свой узор.

Траурные косы тучи разметали,В пряди тонких локон впуталась луна.В трепетном мерцанье, в белом покрывалеДевушка, как призрак, плачет у окна.

1914

Побеждена, но не рабыня,Стоишь ты гордо без доспех,Осквернена твоя святыня,Зато душа чиста, как снег.Кровавый пир в дыму пожараУстроил грозный сатана,И под мечом его удараРазбита храбрая страна.Но дух свободный, дух могучийВеликих сил не угасил,Он, как орел, парит за тучейНад цепью доблестных могил.И жребий правды совершится:Падет твой враг к твоим ногамИ будет с горестью молитьсяТвоим разбитым алтарям.

1914

За ухабины степныеМчусь я лентой пустырей.Эй вы, соколы родные,Выносите поскорей!

Низкорослая слободкаВ повечерешнем дыму.Заждалась меня красоткаВ чародейном терему.

Светит в темень позолотойРазмалевана дуга.Ой вы, санки-самолеты,Пуховитые снега!

Звоны резки, звоны гулки,Бубенцам в шлее не счет.А как гаркну на проулке,Выбегает весь народ.

Выйдут парни, выйдут девкиСлавить зимни вечера,Голосатые запевкиНе смолкают до утра.

1914

Зашумели над затоном тростники.Плачет девушка-царевна у реки.

Погадала красна девица в семик.Расплела волна венок из повилик.

Ах, не выйти в жены девушке весной,Запугал ее приметами лесной.

На березке пообъедена кора, —Выживают мыши девушку с двора.

Бьются кони, грозно машут головой, —Ой, не любит черны косы домовой.

Запах ладана от рощи ели льют,Звонки ветры панихидную поют.

Ходит девушка по бережку грустна,Ткет ей саван нежнопенная волна.

1914

Троицыно утро, утренний канон,В роще по березкам белый перезвон.

Тянется деревня с праздничного сна,В благовесте ветра хмельная весна.

На резных окошках ленты и кусты.Я пойду к обедне плакать на цветы.

Пойте в чаще, птахи, я вам подпою,Похороним вместе молодость мою.

Троицыно утро, утренний канон.В роще по березкам белый перезвон.

1914

Край любимый! Сердцу снятсяСкирды солнца в водах лонных.Я хотел бы затерятьсяВ зеленях твоих стозвонных.

По меже, на переметке,Резеда и риза кашки.И вызванивают в четкиИвы – кроткие монашки.

Курит облаком болото,Гарь в небесном коромысле.С тихой тайной для кого-тоЗатаил я в сердце мысли.

Все встречаю, все приемлю,Рад и счастлив душу вынуть.Я пришел на эту землю,Чтоб скорей ее покинуть.

1914

Пойду в скуфье смиренным инокомИль белобрысым босяком —Туда, где льется по равнинамБерезовое молоко.

Хочу концы земли измерить,Доверясь призрачной звезде,И в счастье ближнего поверитьВ звенящей рожью борозде.

Рассвет рукой прохлады роснойСшибает яблоки зариСгребая сено на покосах,Поют мне песни косари.

Глядя за кольца лычных прясел,Я говорю с самим собой:Счастлив, кто жизнь свою украсилБродяжной палкой и сумой.

Счастлив, кто в радости убогой,Живя без друга и врага,Пройдет проселочной дорогой,Молясь на копны и стога.

1914

Шел господь пытать людей в любви,Выходил он нищим на кулижку.Старый дед на пне сухом, в дуброве,Жамкал деснами зачерствелую пышку.

Увидал дед нищего дорогой,На тропинке, с клюшкою железной,И подумал: «Вишь, какой убогой, —Знать, от голода качается, болезный».

Подошел господь, скрывая скорбь и муку:Видно, мол, сердца их не разбудишь…И сказал старик, протягивая руку:«На, пожуй… маленько крепче будешь».

1914

Не ветры осыпают пущи,Не листопад златит холмы.С голубизны незримой кущиСтруятся звездные псалмы.

Я вижу – в просиничном плате,На легкокрылых облаках,Идет возлюбленная матиС пречистым сыном на руках.

Она несет для мира сноваРаспять воскресшего Христа:«Ходи, мой сын, живи вез крова,Зорюй и полднюй у куста».

И в каждом страннике убогомЯ вызнавать пойду с тоской,Не помазуемый ли богомСтучит берестяной клюкой.

И может быть, пройду я мимоИ не замечу в тайный час,Что в елях – крылья херувима,А под пеньком – голодный Спас.

1914

Пахнет рыхлыми драченами;У порога в дежке квас,Над печурками точенымиТараканы лезут в паз.

Вьется сажа над заслонкою,В печке нитки попелиц,А на лавке за солонкою —Шелуха сырых яиц.

Мать с ухватами не сладится,Нагибается низко,Старый кот к махотке крадетсяНа парное молоко.

Квохчут куры беспокойныеНад оглоблями сохи,На дворе обедню стройнуюЗапевают петухи.

А в окне на сени скатые,От пугливой шумоты,Из углов щенки кудлатыеЗаползают в хомуты.

1914

По селу тропинкой кривенькойВ летний вечер голубойРекрута ходили с ливенкойРазухабистой гурьбой.

Распевали про любимыеДа последние деньки:«Ты прощай, село родимое,Темна роща и пеньки».

Зори пенились и таяли.Все кричали, пяча грудь:«До рекрутства горе маяли,А теперь пора гульнуть».

Размахнув кудрями русыми,В пляс пускались весело.Девки брякали им бусами,Зазывали за село.

Выходили парни бравыеЗа гуменные плетни,А девчоночки лукавыеУбегали, – догони!

Над зелеными пригоркамиРазвевалися платки.По полям, бредя с кошелками,Улыбались старики.

По кустам, в траве над лыками,Под пугливый возглас сов,Им смеялась роща зыкамиС переливом голосов.

По селу тропинкой кривенькой,Ободравшись о пеньки,Рекрута играли в ливенкуПро остальние деньки.

1914

Гой ты, Русь, моя родная,Хаты – в ризах образа…Не видать конца и края —Только синь сосет глаза.

Как захожий богомолец,Я смотрю твои поля.А у низеньких околицЗвонно чахнут тополя.

Пахнет яблоком и медомПо церквам твой кроткий Спас.И гудит за корогодомНа лугах веселый пляс.

Побегу по мятой стежкеНа приволь зеленых лех,Мне навстречу, как сережки,Прозвенит девичий смех.

Если крикнет рать святая:«Кинь ты Русь, живи в раю!»Я скажу: «Не чадо рая,Дайте родину мою».

1914

Я пастух, мои палаты —Межи зыбистых полей,По горам зеленым – скатыС гарком гулких дупелей.

Вяжут кружево над лесомВ желтой пене облака.В тихой дреме под навесомСлышу шепот сосняка.

Светят зелено в сутемыПод росою тополя.Я – пастух; мои хоромы —В мягкой зелени поля.

Говорят со мной коровыНа кивливом языке.Духовитые дубровыКличут ветками к реке.

Позабыв людское горе,Сплю на вырублях сучья.Я молюсь на алы зори,Причащаюсь у ручья.

1914

Сторона ль моя, сторонка,Горевая полоса.Только лес, да посолонка,Да заречная коса…

Чахнет старая церквушка,В облака закинув крест.И забольная кукушкаНе летит с печальных мест.

По тебе ль, моей сторонке,В половодье каждый годС подожочка и котомкиБогомольный льется пот.

Лица пыльны, загорелы,Веко выглодала даль,И впилась в худое телоСпаса кроткого печаль.

1914

Сохнет стаявшая глина,На сугорьях гниль опенок.Пляшет ветер по равнинам,Рыжий ласковый осленок.

Пахнет вербой и смолою.Синь то дремлет, то вздыхает.У лесного аналояВоробей псалтырь читает.

Прошлогодний лист в оврагеСредь кустов – как ворох меди.Кто-то в солнечной сермягеНа осленке рыжем едет.

Прядь волос нежней кудели,Но лицо его туманно.Никнут сосны, никнут елиИ кричат ему: «Осанна!»

1914

Чую Радуницу Божью —Не напрасно я живу,Поклоняюсь придорожью,Припадаю на траву.

Между сосен, между елок,Меж берез кудрявых бус,Под венком, в кольце иголок,Мне мерещится Исус.

Он зовет меня в дубровы,Как во царствие небес,И горит в парче лиловойОблаками крытый лес.

Голубиный дух от бога,Словно огненный язык,Завладел моей дорогой,Заглушил мой слабый крик.

Льется пламя в бездну зренья,В сердце радость детских снов,Я поверил от рожденьяВ богородицын покров.

1914

По дороге идут богомолки,Под ногами полынь да комли.Раздвигая щипульные колки,На канавах звенят костыли.

Топчут лапти по полю кукольни,Где-то ржанье и храп табуна,И зовет их с большой колокольниГулкий звон, словно зык чугуна.

Отряхают старухи дулейки,Вяжут девки косницы до пят.Из подворья с высокой келейкиНа платки их монахи глядят.

На вратах монастырские знаки:«Упокою грядущих ко мне»,А в саду разбрехались собаки,Словно чуя воров на гумне.

Лижут сумерки золото солнца,В дальних рощах аукает звон…По тени от ветлы-веретенцаБогомолки идут на канон.

1914

Край ты мой заброшенный,Край ты мой, пустырь,Сенокос некошеный,Лес да монастырь.

Избы забоченились,А и всех-то пять.Крыши их запенилисьВ заревую гать.

Под соломой-ризоюВыструги стропил,Ветер плесень сизуюСолнцем окропил.

В окна бьют без промахаВороны крылом,Как метель, черемухаМашет рукавом.

Уж не сказ ли в прутникеЖисть твоя и быль,Что под вечер путникуНашептал ковыль?

1914

Заглушила засуха засевки,Сохнет рожь, и не всходят овсы.На молебен с хоругвями девкиПотащились в комлях полосы.

Собрались прихожане у чаши,Лихоманную грусть затая.Загузынил дьячишко ледащий:«Спаси, господи, люди твоя».

Открывались небесные двери,Дьякон бавкнул из кряжистых сил:«Еще молимся, братья, о вере,Чтобы бог нам поля оросил».

Заливались веселые птахи,Крапал брызгами поп из горстей,Стрекотуньи-сороки, как свахи,Накликали дождливых гостей.

Зыбко пенились зори за рощей,Как холстины ползли облака,И туманно по быльнице тощейМеж кустов ворковала река.

Скинув шапки, молясь и вздыхая,Говорили промеж мужики:«Колосилась-то ярь неплохая,Да сгубили сухие деньки».

На коне – черной тучице в санках —Билось пламя-шлея… синь и дрожь.И кричали парнишки в еланках:«Дождик, дождик, полей нашу рожь!»

1914

Черная, потом пропахшая выть!Как мне тебя не ласкать, не любить?

Выйду на озеро в синюю гать,К сердцу вечерняя льнет благодать.

Серым веретьем стоят шалаши,Глухо баюкают хлюпь камыши.

Красный костер окровил таганы,В хворосте белые веки луны.

Тихо, на корточках, в пятнах зариСлушают сказ старика косари.

Где-то вдали, на кукане реки,Дремную песню поют рыбаки.

Оловом светится лужная голь…Грустная песня, ты – русская боль.

1914

Топи да болота,Синий плат небес.Хвойной позолотойВзвенивает лес.

Тенькает синицаМеж лесных кудрей,Темным елям снитсяГомон косарей.

По лугу со скрипомТянется обоз —Суховатой липойПахнет от колес.

Слухают ракитыПосвист ветряной…Край ты мой забытый,Край ты мой родной!..

1914

В синих далях плоскогорий,В лентах облаковСобирал святой ЕгорийБелыих волков.

«Ой ли, светы, ратобойцы,Слухайте мой сказ.У меня в лихом изгой ужЕсть поклон до вас.

Все волчицы строят гнездаВ муромских лесах.В их глазах застыли звездыНа ребячий страх.

И от тех ли серолобыхВаш могучий род,Как и вы, сгорает в злобахГрозовой оплот.

Но недавно помирилисьС русским мужиком.Долго злились, долго билисьВ пуще вы тайком.

Там с закатных поднебесийСкачет враг – силен,Как на эти ли полесьяЗатаил полон.

Чую, выйдет лохманида —Не ужиться вам,Но уж черная планидаМашет по горам».

Громовень подняли волки:«Мы ль трусовики!Когти остры, зубы колки —Разорвем в клоки!»

Собирались все огуломВырядить свой суд.Грозным криком, дальним гуломЗамирал их гуд.

Как почуяли облаву,Вышли на бугор.«Ты веди нас на расправу,Храбрый наш Егор!»

«Ладно, – молвил им Егорий, —Я вас поведуМеж далеких плоскогорий,Укрочу беду».

Скачет всадник с длинной пикой,Распугал всех сов.И дрожит земля от крикаВолчьих голосов.

1914

1

Не сестра месяца из темного болотаВ жемчуге кокошник в небо запрокинула, —Ой, как выходила Марфа за ворота,Письменище черное из дулейки вынула.

Раскололся зыками колокол на вече,Замахали кружевом полотнища зорние;Услыхали ангелы голос человечий,Отворили наскоро окна-ставни горние.

Возговорит Марфа голосом серебряно:«Ой ли, внуки Васькины, правнуки Микулы!Грамотой московскою извольно повеленоВыгомонить вольницы бражные загулы!»

Заходила буйница выхвали старинной,Бороды, как молнии, выпячили грозно:«Что нам Московия, – как поставник блинный!Там бояр-те жены хлыстают загозно!»

Марфа на крылечко праву ножку кинула,Левой помахала каблучком сафьяновым.«Быть так, – кротко молвила, черны брови сдвинула —Не ручьи – брызгатели выцветням росяновым…»

2

Не чернец беседует с господом в затвореЦарь московский антихриста вызывает:«Ой, Виельзевуле, горе мое, горе,Новгород мне вольный ног не лобызает!»

Вылез из запечья сатана гадюкой,В пучеглазых бельмах исчаведье ада.«Побожися душу выдать мне порукой,Иначе не будет с Новгородом слада!»

Вынул он бумаги – облака клок,Дал ему перо – от молнии стрелу.Чиркнул царь кинжалищем локоток,Расчеркнулся и зажал руку в полу.

Зарычит антихрист земным гудом:«А и сроку тебе, царь, даю четыреста лет!Как пойдет на Москву заморский Иуда,Тут тебе с Новгородом и сладу нет!»

«А откуль гроза, когда ветер шумит?» —Задает ему царь хитрой спрос.Говорит сатана зыком черных згит:«Этот ответ с собой ветер унес…»

3

На соборах Кремля колокола заплакали,Собирались стрельцы из дальних слобод;Кони ржали, сабли звякали,Глас приказный чинно слухал народ.

Закраснели хоругви, образа засверкали,Царь пожаловал бочку с вином.Бабы подолами слезы утирали, —Кто-то воротится невредим в дом?

Пошли стрельцы, запылили по полю:«Берегись ты теперь, гордый Новоград!»Пики тенькали, кони топали, —Никто не пожалел и не обернулся назад.

Возговорит царь жене своей:«А и будет пир на красной браге!Послал я сватать неучтивых семей,Всем подушки голов растелю в овраге».

«Государь ты мой, – шомонит жена, —Моему ль уму судить суд тебе!..Тебе власть дана, тебе воля дана,Ты челом лишь бьешь одноей судьбе…»

4

В зарукавнике Марфа богу молилась,Рукавом горючи слезы утирала;За окошко она наклонилась,Голубей к себе на колени сзывала.

«Уж вы, голуби, слуги боговы,Солетайте-ко в райский терем,Вертайтесь в земное логово,Стучитесь к новоградским дверям!»

Приносили голуби от бога письмо,Золотыми письменами рубленное;Села Марфа за расшитою тесьмой:«Уж ты, счастье ль мое загубленное!»

И писал господь своей верной рабе:«Не гони метлой тучу вихристу;Как московский царь на кровавой гульбеПродал душу свою антихристу…»

5

А и минуло теперь четыреста лет.Не пора ли нам, ребята, взяться за ум,Исполнить святой Марфин завет:Заглушить удалью московский шум?

А пойдемте, бойцы, ловить кречетов,Отошлем дикомытя с потребою царю:Чтобы дал нам царь ответ в сечи той,Чтоб не застил он новоградскую зарю.

Ты шуми, певунный Волохов, шуми,Разбуди Садко с Буслаем на-торгаш!Выше, выше, вихорь, тучи подыми!Ой ты, Новгород, родимый наш!

Как по быльнице тропинка пролегла;А пойдемте стольный Киев звать!Ой ли вы, с Кремля колокола,А пора небось и честь вам знать!

Пропоем мы богу с ветрами тропарь,Вспеним белую попончу,Загудит нам с веча колокол, как встарь,Тут я, ребята, и покончу.

Сентябрь 1914

1

Потонула деревня в ухабинах,Заслонили избенки леса.Только видно, на кочках и впадинах,Как синеют кругом небеса.

Воют в сумерки долгие, зимние,Волки грозные с тощих полей.По дворам в погорающем инееНад застрехами храп лошадей.

Как совиные глазки, за веткамиСмотрят в шали пурги огоньки.И стоят за дубровными сетками,Словно нечисть лесная, пеньки.

Запугала нас сила нечистая,Что ни прорубь – везде колдуны.В злую заморозь в сумерки мглистыеНа березках висят галуны.

2

Но люблю тебя, родина кроткая!А за что – разгадать не могу.Весела твоя радость короткаяС громкой песней весной на лугу.

Я люблю над покосной стоянкоюСлушать вечером гуд комаров.А как гаркнут ребята тальянкою,Выйдут девки плясать у костров.

Загорятся, как черна смородина,Угли-очи в подковах бровей.Ой ты, Русь моя, милая родина,Сладкий отдых в шелку купырей.

3

Понакаркали черные вороны:Грозным бедам широкий простор.Крутит вихорь леса во все стороны,Машет саваном пена с озер.

Грянул гром, чашка неба расколота,Тучи рваные кутают лес.На подвесках из легкого золотаЗакачались лампадки небес.

Повестили под окнами сотскиеОполченцам идти на войну.Загыгыкали бабы слободские,Плач прорезал кругом тишину.

Собиралися мирные пахариБез печали, без жалоб и слез,Клали в сумочки пышки на сахареИ пихали на кряжистый воз.

По селу до высокой околицыПровожал их огулом народ…Вот где, Русь, твои добрые молодцы,Вся опора в годину невзгод.

4

Затомилась деревня невесточкой —Как-то милые в дальнем краю?Отчего не уведомят весточкой, —Не погибли ли в жарком бою?

В роще чудились запахи ладана,В ветре бластились стуки костей.И пришли к ним нежданно-негаданноС дальней волости груды вестей.

С