Андрей Дементьев - Утро начинается с любви

Я возвращаю Время назад,

Где были близки наши думы и души.

Спасибо тебе за то, что была.

За то, что жизнь поднимала над смертью.

Но в этом мире, где столько зла,

Нам так твоего не хватает сердца.

Слова любви

Ане

Я в доме все словари перерыл

И отыскал дневники свои,

Хотелось так сказать о любви,

Как мир еще не говорил.

И все свершилось само собой…

Явились мне те слова.

И ты узаконила их права,

Чтоб стали они судьбой.

Я сердцем слышу их тихий плеск.

Я полон ими навек,

Как полон надеждой Ноев ковчег,

Как музыкой – майский лес.

Всю жизнь повторяю я те слова,

И радость светится в них.

Судьба поделила их на двоих.

И снова была права.

Ане

Ты с опаской смотришь на меня,

Зная, что могу вспылить, обидеть,

Чтоб потом себя возненавидеть

И просить прощения полдня.

Я не знаю, кто в том виноват,

Что характер у меня не сахар.

Сам себе я и палач, и плаха…

И живу с собою невпопад.

Может, в этом Знак мой виноват?

Но и ты ведь из Созвездья Рака,

А в душе твоей ни капли мрака

И любовью светится твой взгляд.

Мне пора задуматься уже…

Я хочу быть на тебя похожим,

Но не в смысле, чтобы стать моложе.

В смысле – добрый свет разлить в душе.

Ты с улыбкой смотришь на меня,

Но твой взгляд по-прежнему печален…

Что ж, давай из прошлого отчалим

В вечный праздник завтрашнего дня.

Друзья

Семье Носиковских – сердечно и благодарно

Все начинается с семьи —

Рожденье, детство,

Радость, память…

Я счастлив, что пути мои

Сошлись с прекрасными людьми,

Теперь семейными друзьями.

Жизнь начинается с семьи.

А в ней любовь – всему начало.

Вот снова со Святой земли

Мне сеть поклон друзей домчала.

Когда же с ними рядом я,

То встреча вновь неповторима.

«Какая дружная семья», —

Пишу бокалом я незримо.

Все начинается с семьи.

Израиль – одна семья большая.

Когда сюда я приезжаю,

Шепчу: «Любовь мою прими…

Прими мою любовь к Земле,

Что так мудра и так открыта.

Где хорошо с друзьями мне.

И где все горести забыты…»

Зима в Иерусалиме

Зимний пейзаж от хандры меня спас.

Синее небо, цветы и деревья.

Жалко, что все по-другому у нас —

Тихо меня провоцирует ревность.

Правда, в России своя красота.

Если зима – значит, солнцу не время.

Снег отменил все другие цвета,

Инеем светятся ночью деревья.

Вырос я средь холодов и снегов,

С летом коротким, с дождями под осень.

И нашу стынь променять я готов

Пусть не надолго – на южную просинь.

Мне хорошо здесь с бесснежной зимой,

С небом весенним, с теплом и цветами…

Ну а когда возвращусь я домой,

От холодов защитит меня память.

Мойка, 12

В Доме-музее на Мойке, 12

Тихо ступают мои земляки.

Как им не терпится к Небу подняться,

Взглядом дотронуться до строки.

Сердцем своим прикоснуться к Святыням —

Вот он, автограф и профиль родной…

Время здесь живо и память не стынет.

Замер весь мир на черте роковой…

Сколько печали, любви, интереса

Вижу я в добрых мальчишьих глазах.

«Если бы мог – я бы вызвал Дантеса…» —

Юный земляк мне негромко сказал.

Вот ведь совпало – я тоже когда-то,

Грустным мальчишкой ступив на порог,

С горькой отвагой простого солдата

Очень хотел бы нажать на курок.

«Мои родители давно в стране другой…»

Мои родители давно в стране другой.

Она на карте никакой не значится.

Настанет срок – я тоже там найду покой.

Пока же боль моя в душе незримо прячется.

Мои родители давно в другой стране,

Но я их чувствую неутоленным сердцем.

И слышу, как они всегда спешат ко мне,

Над временем поднявшись и над смертью.

Пусть кто-то скажет: «Мистика…» —

Ну что ж…

Быть может так, и возразить мне нечего.

Приснился батя… «Как ты, сын, живешь?

Будь острожен – ты такой доверчивый…»

И так печально смотрит на меня,

Как будто что случилось в самом деле….

Но в суматохе будущего дня

Я забываю о ночных виденьях.

Когда же мама вдруг приснится мне,

Я вместе с ней иду под своды Храма…

Мои родители давно в другой стране,

Но жизнь моя под их живой охраной.

Россия

Льву Лещенко

Я горжусь своей страной —

В счастье и в печали.

И красой ее земной,

И небесной далью.

Прошлым я ее горжусь —

Вечным 45-м.

Сердце помнит наизусть

Все Святые даты.

И у Вечного Огня

Бью поклон солдатам,

Что спасли от бед меня

В том же 45-м…

За добро плачу добром.

За обиды – болью.

Радуюсь, что отчий дом

Освящен любовью.

Я горжусь своей страной,

Хоть не все в ней свято.

Если рядом с беднотой

Власть плодит богатых…

Все равно – горжусь страной, —

И вся жизнь мне вторит…

Верю я лишь ей одной —

В радости и в горе.

«Уходят в мир иной мои друзья…»

Уходят в мир иной мои друзья.

Порой так рано… И всегда нежданно.

И память по былым годам скользя,

Кровоточит сквозь боль мою и раны.

Я не смогу мириться с этим злом,

Хотя, как говорится, все под Богом.

И мы когда-нибудь вослед уйдем.

И чей-то путь расстелен у порога.

А потому давайте жить взахлеб,

Чтоб каждый миг был радостью помечен.

И так любить и так работать,

Чтоб

Завистникам хвалиться было нечем.

Уходят в мир иной друзья мои.

Порой так рано… И всегда нежданно.

И остаюсь я членом их семьи…

И память – как невидимая рана.

«Ничто меня так не тревожит…»

Ничто меня так не тревожит,

Как хитрое умение ловчить.

Я видел,

Как ты восхищаться можешь

И без конца об этом говорить

Коллеге своему, когда он рядом.

Когда вы рядом, но… наедине.

Публично же ты эту правду спрятал,

А твой товарищ так нуждался в ней.

Но ты смолчал…

Смолчал на всякий случай.

Вдруг будет недоволен некий зам,

Кому обязан ты судьбой везучей…

А тут еще соперник – дерзкий хам.

Так лучше уж не рисковать карьерой,

К тому ж молчанье – все-таки не ложь.

А друг твой – он уже не первый,

Кого ты так умело предаешь.

Тревожные дни

Профессору Дине Бен Иуда

Я вновь в больнице…

Грустная пора.

И надо мной колдуют доктора.

Я верю им…

У них высокий класс.

Один из них меня однажды спас.

Мой главный врач – красива и добра.

Она в палате каждый день с утра.

Но ничего при том не говорит —

Ведь с русским не стыкуется иврит.

А вместо слов – улыбка, милый взгляд

И процедур неутомимый ряд.

Я спрашиваю Дину: «Маниш ма?»[1] —

«Бэседер»[2], – улыбается она.

Я чувствую, что будет все о’кей

И со здоровьем и с судьбой моей.

Подлечат и отправят вновь в Москву.

Я верю в это…

Значит, я живу.

«Лихие ребята во власти…»

Лихие ребята во власти

Ведут нас дорогами бед.

На все наши мирные страсти

Европа звереет в ответ.

Неужто нельзя поумнее

Вести политический торг.

Не биться напрасно во гневе.

Не прятать нежданный восторг.

Ведь все мы одноземляне,

В какой бы стране кто ни жил…

Устал мир от непониманья.

Не хочется быть в нем чужим.

Одна-единственная

Олегу Попцову

Если бы я не любил Россию

И не был так предан ей,

Слинял бы куда-нибудь в Никозию

От наших бед и скупых рублей.

Уносятся лайнеры спозаранок,

Везут эмигрантов сквозь их вину…

Немало душ в чужеземных странах

Забыли горько свою страну.

А мне дороже всего на свете

Родная даль, ее лес, жнивье…

Не для того я любовь здесь встретил,

Чтоб на чужбине предать ее.

Какой бы шквал ни терзал Россию,

Какое б зло ни бежало вслед, —

Я знаю, что вместе мы все осилим.

Другой судьбы у России нет.

2015

«Чиновники и толстосумы…»

Чиновники и толстосумы

Россию взяли в оборот.

И опустился в души сумрак

От неожиданных невзгод.