Эдгар По - Ворон (в разных переводах)
Ворон
Перевод Василия Бетаки (1972)
Мрачной полночью бессонной, беспредельно утомленный.В книги древние вникал я и, стремясь постичь их сутьНад старинным странным томом задремал, и вдруг сквозь дремуСтук нежданный в двери дома мне почудился чуть-чуть,"Это кто-то, – прошептал я, – хочет в гости заглянуть,Просто в гости кто-нибудь!"
Так отчетливо я помню – был декабрь, глухой и темный,И камин не смел в лицо мне алым отсветом сверкнуть,Я с тревогой ждал рассвета: в книгах не было ответа,Как на свете жить без света той, кого уж не вернуть,Без Линор, чье имя мог бы только ангел мне шепнутьВ небесах когда-нибудь.
Шелковое колыханье, шторы пурпурной шуршаньеСтрах внушало, сердце сжало, и, чтоб страх с души стряхнуть,Стук в груди едва умеря, повторял я, сам не веря:Кто-то там стучится в двери, хочет в гости заглянуть,Поздно так стучится в двери, видно, хочет заглянутьПросто в гости кто-нибудь.
Молча вслушавшись в молчанье, я сказал без колебанья:"Леди или сэр, простите, но случилось мне вздремнуть,Не расслышал я вначале, так вы тихо постучали,Так вы робко постучали…" И решился я взглянуть,Распахнул пошире двери, чтобы выйти и взглянуть, -Тьма, – и хоть бы кто-нибудь!
Я стоял, во мрак вперяясь, грезам странным предаваясь,Так мечтать наш смертный разум никогда не мог дерзнуть,А немая ночь молчала, тишина не отвечала,Только слово прозвучало – кто мне мог его шепнуть?Я сказал «Линор» – и эхо мне ответ могло шепнуть…Эхо – или кто-нибудь?
Я в смятенье оглянулся, дверь закрыл и в дом вернулся,Стук неясный повторился, но теперь ясней чуть-чуть.И сказал себе тогда я: "А, теперь я понимаю:Это ветер, налетая, хочет ставни распахнуть,Ну конечно, это ветер хочет ставни распахнуть…Ветер – или кто-нибудь?"
Но едва окно открыл я, – вдруг, расправив гордо крылья,Перья черные взъероша и выпячивая грудь,Шагом вышел из-за штор он, с видом лорда древний ворон,И, наверно, счел за вздор он в знак приветствия кивнуть.Он взлетел на бюст Паллады, сел и мне забыл кивнуть,Сел – и хоть бы что-нибудь!
В перья черные разряжен, так он мрачен был и важен!Я невольно улыбнулся, хоть тоска сжимала грудь:"Право, ты невзрачен с виду, но не дашь себя в обиду,Древний ворон из Аида, совершивший мрачный путьТы скажи мне, как ты звался там, откуда держишь путь?"Каркнул ворон: «Не вернуть!»
Я не мог не удивиться, что услышал вдруг от птицыЧеловеческое слово, хоть не понял, в чем тут суть,Но поверят все, пожалуй, что обычного тут мало:Где, когда еще бывало, кто слыхал когда-нибудь,Чтобы в комнате над дверью ворон сел когда-нибудьВорон с кличкой «Не вернуть»?
Словно душу в это слово всю вложив, он замер снова,Чтоб опять молчать сурово и пером не шелохнуть."Где друзья? – пробормотал я. – И надежды растерял я,Только он, кого не звал я, мне всю ночь терзает грудь…Завтра он в Аид вернется, и покой вернется в грудь…"Вдруг он каркнул: «Не вернуть!»
Вздрогнул я от звуков этих, – так удачно он ответил,Я подумал: "Несомненно, он слыхал когда-нибудьСлово это слишком часто, повторял его всечасноЗа хозяином несчастным, что не мог и глаз сомкнуть,Чьей последней, горькой песней, воплотившей жизни суть,Стало слово «Не вернуть!».
И в упор на птицу глядя, кресло к двери и к ПалладеЯ придвинул, улыбнувшись, хоть тоска сжимала грудь,Сел, раздумывая снова, что же значит это словоИ на что он так сурово мне пытался намекнуть.Древний, тощий, темный ворон мне пытался намекнуть,Грозно каркнув: «Не вернуть!»
Так сидел я, размышляя, тишины не нарушая,Чувствуя, как злобным взором ворон мне пронзает грудь.И на бархат однотонный, слабым светом озаренный.Головою утомленной я склонился, чтоб уснуть…Но ее, что так любила здесь, на бархате, уснуть,Никогда уж не вернуть!
Вдруг – как звон шагов по плитам на полу, ковром покрытом!Словно в славе фимиама серафимы держат путь!"Бог,– вскричал я в исступленье,– шлет от страсти избавленье!Пей, о, пей Бальзам Забвенья – и покой вернется в грудь!Пей, забудь Линор навеки – и покой вернется в грудь! "Каркнул ворон: «Не вернуть!»
"О вещун! Молю – хоть слово! Птица ужаса ночного!Буря ли тебя загнала, дьявол ли решил швырнутьВ скорбный мир моей пустыни, в дом, где ужас правит ныне, -В Галааде, близ Святыни, есть бальзам, чтобы заснуть?Как вернуть покой, скажи мне, чтобы, все забыв, заснуть?"Каркнул ворон: «Не вернуть!»
"О вещун! – вскричал я снова, – птица ужаса ночного!Заклинаю небом, богом! Крестный свой окончив путь,Сброшу ли с души я бремя? Отвечай, придет ли время,И любимую в Эдеме встречу ль я когда-нибудь?Вновь вернуть ее в объятья суждено ль когда-нибудь?Каркнул ворон: «Не вернуть!»
"Слушай, адское созданье! Это слово – знак прощанья!Вынь из сердца клюв проклятый! В бурю и во мрак – твой путь!Не роняй пера у двери, лжи твоей я не поверю!Не хочу, чтоб здесь над дверью сел ты вновь когда-нибудь!Одиночество былое дай вернуть когда-нибудь!"Каркнул ворон: «Не вернуть!»
И не вздрогнет, не взлетит он, все сидит он, все сидит он,Словно демон в дреме мрачной, взгляд навек вонзив мне в грудь,Свет от лампы вниз струится, тень от ворона ложится,И в тени зловещей птицы суждено душе тонуть…Никогда из мрака душу, осужденную тонуть,Не вернуть, о, не вернуть!
Ворон
Перевод М. Зенкевича (1946)
Как-то в полночь, в час угрюмый, утомившись от раздумий,Задремал я над страницей фолианта одного,И очнулся вдруг от звука, будто кто-то вдруг застукал,Будто глухо так застукал в двери дома моего."Гость, – сказал я, – там стучится в двери дома моего,Гость – и больше ничего".
Ах, я вспоминаю ясно, был тогда декабрь ненастный,И от каждой вспышки красной тень скользила на ковер.Ждал я дня из мрачной дали, тщетно ждал, чтоб книги далиОблегченье от печали по утраченной Линор,По святой, что там, в Эдеме, ангелы зовут Линор, -Безыменной здесь с тех пор.
Шелковый тревожный шорох в пурпурных портьерах, шторахПолонил, наполнил смутным ужасом меня всего,И, чтоб сердцу легче стало, встав, я повторил устало:"Это гость лишь запоздалый у порога моего,Гость какой-то запоздалый у порога моего,Гость – и больше ничего".
И, оправясь от испуга, гостя встретил я, как друга."Извините, сэр иль леди, – я приветствовал его, -Задремал я здесь от скуки, и так тихи были звуки,Так неслышны ваши стуки в двери дома моего,Что я вас едва услышал", – дверь открыл я: никого,Тьма – и больше ничего.
Тьмой полночной окруженный, так стоял я, погруженныйВ грезы, что еще не снились никому до этих пор;Тщетно ждал я так, однако тьма мне не давала знака,Слово лишь одно из мрака донеслось ко мне: «Линор!»Это я шепнул, и эхо прошептало мне: «Линор!»Прошептало, как укор.
В скорби жгучей о потере я захлопнул плотно двериИ услышал стук такой же, но отчетливей того."Это тот же стук недавний, – я сказал, – в окно за ставней,Ветер воет неспроста в ней у окошка моего,Это ветер стукнул ставней у окошка моего, -Ветер – больше ничего".
Только приоткрыл я ставни – вышел Ворон стародавний,Шумно оправляя траур оперенья своего;Без поклона, важно, гордо, выступил он чинно, твердо;С видом леди или лорда у порога моего,Над дверьми на бюст Паллады у порога моегоСел – и больше ничего.
И, очнувшись от печали, улыбнулся я вначале,Видя важность черной птицы, чопорный ее задор,Я сказал: "Твой вид задорен, твой хохол облезлый черен,О зловещий древний Ворон, там, где мрак Плутон простер,Как ты гордо назывался там, где мрак Плутон простер?"Каркнул Ворон: «Nevermore».
Выкрик птицы неуклюжей на меня повеял стужей,Хоть ответ ее без смысла, невпопад, был явный вздор;Ведь должны все согласиться, вряд ли может так случиться,Чтобы в полночь села птица, вылетевши из-за штор,Вдруг на бюст над дверью села, вылетевши из-за штор,Птица с кличкой «Nevermore».
Ворон же сидел на бюсте, словно этим словом грустиДушу всю свою излил он навсегда в ночной простор.Он сидел, свой клюв сомкнувши, ни пером не шелохнувши,И шептал я, вдруг вздохнувши: "Как друзья с недавних пор,Завтра он меня покинет, как надежды с этих пор".Каркнул Ворон: «Nevermore».
При ответе столь удачном вздрогнул я в затишьи мрачном,И сказал я: "Несомненно, затвердил он с давних пор,Перенял он это слово от хозяина такого,Кто под гнетом рока злого слышал, словно приговор,Похоронный звон надежды и свой смертный приговорСлышал в этом «Nevermore».
И с улыбкой, как вначале, я, очнувшись от печали,Кресло к Ворону подвинул, глядя на него в упор,Сел на бархате лиловом в размышлении суровом,Что хотел сказать тем словом Ворон, вещий с давних пор,Что пророчил мне угрюмо Ворон, вещий с давних пор,Хриплым карком: «Nevermore».
Так, в полудремоте краткой, размышляя над загадкой,Чувствуя, как Ворон в сердце мне вонзал горящий взор,Тусклой люстрой освещенный, головою утомленнойЯ хотел склониться, сонный, на подушку на узор,Ах, она здесь не склонится на подушку на узорНикогда, о nevermore!
Мне казалось, что незримо заструились клубы дымаИ ступили серафимы в фимиаме на ковер.Я воскликнул: "О несчастный, это Бог от муки страстнойШлет непентес – исцеленье от любви твоей к Линор!Пей непентес, пей забвенье и забудь свою Линор!"Каркнул Ворон: «Nevermore!»
Я воскликнул: "Ворон вещий! Птица ты иль дух зловещий!Дьявол ли тебя направил, буря ль из подземных норЗанесла тебя под крышу, где я древний Ужас слышу,Мне скажи, дано ль мне свыше там, у Галаадских гор,Обрести бальзам от муки, там, у Галаадских гор?"Каркнул Ворон: «Nevermore!»
Я воскликнул: "Ворон вещий! Птица ты иль дух зловещий!Если только Бог над нами свод небесный распростер,Мне скажи: душа, что бремя скорби здесь несет со всеми,Там обнимет ли, в Эдеме, лучезарную Линор -Ту святую, что в Эдеме ангелы зовут Линор?"Каркнул Ворон: «Nevermore!»
"Это знак, чтоб ты оставил дом мой, птица или дьявол! -Я, вскочив, воскликнул: – С бурей уносись в ночной простор,Не оставив здесь, однако, черного пера, как знакаЛжи, что ты принес из мрака! С бюста траурный уборСкинь и клюв твой вынь из сердца! Прочь лети в ночной простор!"Каркнул Ворон: «Nevermore!»
И сидит, сидит над дверью Ворон, оправляя перья,С бюста бледного Паллады не слетает с этих пор;Он глядит в недвижном взлете, словно демон тьмы в дремоте,И под люстрой, в позолоте, на полу, он тень простер,И душой из этой тени не взлечу я с этих пор.Никогда, о, nevermore!
Ворон
