Мария Семенова - Кубик из красной пластмассы
Окунала меня в кровищу лицом.
Потому я давно не верю в слова,
И особенно – в сказки со счастливым концом.
Надо ладить с людьми! Проживёшь сто лет,
Не погибнув за некий свет впереди.
Четвертьстолько протянет сказавший «нет»:
Уж его-то судьба навряд ли станет щадить!
Если выжил герой всему вопреки
И с победой пришёл в родительский дом,
Это – просто чтоб мы не сдохли с тоски,
Это – светлая сказка со счастливым концом.
Если прочь отступил пощадивший враг
Или честно сражается грудь на грудь -
Не смешите меня! Не бывало так,
Чтобы враг отказался ножик в спину воткнуть.
Если новый рассвет встает из-за крыш
И любовь обручальным сплелась кольцом,
Это – просто чтоб ты не плакал, малыш,
Это – добрая сказка со счастливым концом.
Если в гибельный миг прокричал «Держись!»
И собой заслонил подоспевший друг -
Это тоже всё бред, ибо учит жизнь:
Не примчатся друзья – им, как всегда, недосуг.
Но зачем этот бред не даёт прожить,
От несчастий чужих отводя лицо?..
А затем, чтоб другому помочь сложить
Рукотворную сказку со счастливым концом.
***По морю, а может, по небу, вдали от земли,
Где сизая дымка прозрачной легла пеленой,
Как светлые тени, проходят порой корабли,
Куда и откуда – нам этого знать не дано.
На палубах, верно, хлопочут десятки людей,
И кто-то вздыхает о жизни, потраченной зря,
И пленники стонут по трюмам, в вонючей воде,
И крысы друг дружку грызут за кусок сухаря.
Но с нашего мыса, где чайки бранятся без слов,
Где пёстрая галька шуршит под ударом волны,
Мы видим плывущие вдаль миражи парусов,
Нам плача не слышно и слёзы рабов – не видны.
А им, с кораблей, разорённый не виден причал
И дохлая рыба, гниющая между камней, -
Лишь свежая зелень в глубоких расселинах скал
Да быстрая речка. И радуга в небе над ней…
***Нам всем навевают глухую тоску вечера.
Нам кажется вечер предвестником горькой утраты.
Ещё один день, точно плот по реке, во «вчера»
Уходит, уходит… ушёл… И не будет возврата.
Нам утро подарит и радость, и новую тень,
И вечной надеждой согреет нас юное солнце,
Но то, чем хорош или плох был сегодняшний день,
Уже не вернётся обратно, уже не вернётся.
Мелькают недели, и месяцы мчатся бегом…
Мы вечно спешим к миражу послезавтрашней славы,
А нынешней глупости, сделавшей друга врагом,
Уже не исправить, мой милый, уже не исправить.
Мы время торопим, мечтая, как там, впереди,
От бед повседневных сумеем куда-нибудь деться…
А маленький сын лишь сегодня лежал у груди -
И вдруг повзрослел. И уже не вернуть его в детство.
В минувшее время напрасно душой не тянись -
Увяли цветы, и соткала им саван пороша.
Но, может быть, тем-то и светел божественный смысл,
Что всякое утро смеясь разлучается с прошлым?..
И сколько бы нам ни сулил бесшабашный рассвет
На деле постигнуть вчерашнюю горькую мудрость,
Он тем и хорош, что придумает новый ответ…
А вечеру жизни – какое наследует утро?..
***Дома, братцы, у Небес
Не допросишься чудес.
День за днём – как те горшки на заборе.
Дома – скука и печаль;
Нас притягивает даль -
Чудеса живут, известно, за морем.
И народ вокруг – не тот!
Хоть бы раз пойти в поход:
Кто же чудо у порога отыщет?
А за морем – пир горой!
Что ни парень, то герой,
Что ни девка – вмиг утонешь в глазищах!..
Так мы плачемся в глуши
И однажды, вняв души
Устремленьям, да и просто в науку,
Нас хватает и несёт…
И судьбы водоворот
С надоевшим домом дарит разлуку.
…И окажется, что где б
Ни прижиться – горек хлеб,
Не рукою материнской спечённый,
Не в отеческой печи,
Не от дедовской свечи,
Не на пращуров земле разожжённой.
Там героев – как везде:
Что алмазов в борозде.
Вместо раскрасавиц – дура на дуре.
Ну а чудо из чудес -
Твой земляк, какой невесть
В тот заморский край закинутый бурей.
И на сердце ляжет мрак,
И назад потянет так,
Что хоть волком вой на площади людной.
И поймёшь, что дом, где рос,
Где по тропкам бегал бос,
Он и есть на свете главное чудо.
И вспорхнуть бы, полететь!..
Но уж врос в чужую твердь;
Корни рвать – себе и ближним на муку…
Что и как в родном краю
Да про молодость свою -
Это всё теперь рассказывай внуку.
А взрослеть возьмётся внук,
Он осмотрится вокруг,
Станет привязью родительский корень:
Дома чуда ждать сто лет,
Вот в краях, где вырос дед, -
Там-то жизнь! Эх, кабы съездить за море…
***Привыкший сражаться не жнёт и не пашет:
Хватает иных забот.
Налейте наёмникам полные чаши!
Им завтра – снова в поход!
Он щедро сулил, этот вождь иноземный,
Купивший наши мечи.
Он клятвы давал нерушимее кремня,
Верней, чем солнца лучи.
Сказал он, что скоро под крики вороньи
Завьётся стрел хоровод,
И город нам свалится прямо в ладони,
Как сочный, вызревший плод.
Там робкое войско и слабый правитель,
И обветшала стена,
А звонкой казны – хоть лопатой гребите,
И век не выпить вина!
Мы там по трактирам оглохнем от здравиц,
Устанем от грабежей
И славно утешим весёлых красавиц,
Оставшихся без мужей!..
…Когда перед нами ворота раскрыли,
Мы ждали – вынесут ключ,
Но копья сверкнули сквозь облако пыли,
Как молнии из-за туч!..
Нас кони втоптали в зелёные травы,
Нам стрелы пробили грудь.
Нас вождь иноземный послал на расправу,
Себе расчищая путь!
Смеялись на небе могучие Боги,
Кровавой тешась игрой.
Мы все полегли, не дождавшись подмоги,
Но каждый пал как герой!
Давно не держали мы трусов в отряде -
На том широком лугу
Из нас ни один не просил о пощаде,
Никто не сдался врагу!
Другие утешили вдов белогрудых,
Сложили в мешки казну.
А мы за воротами сном беспробудным
Которую спим весну!..
Погибель отцов – не в науку мальчишкам:
Любой с пелёнок боец!
Бросаются в пламя, не зная, что слишком
Печален будет конец.
Жестокую мудрость, подобную нашей,
Постигнут в свой смертный час…
Налейте наёмникам полные чаши!
Пусть выпьют в память о нас!
***Гудящее море с ветрами боролось,
По палубе брызги стеля,
Когда мы услышали сорванный голос,
Донёсшийся с мачты: «Земля!..»
В разорванных тучах проглянуло небо,
И солнце метнуло лучи,
И берег, похожий на зыбкую небыль,
Жемчужный туман облачил.
Был с нами на судне один северянин,
Он руки вперёд протянул:
«Утёсы в снегу!.. Вот мой берег буранный,
Где я расцелую жену!..»
Вскричал уроженец далёкого юга,
Смолёных канатов черней:
«Я вижу пустыню! Там плачет подруга;
Мы скоро обнимемся с ней!»
И третий, с востока, заплакать готовый,
Всем телом к форштевню приник:
Он видел вдали заострённые кровли
И слышал, как шепчет тростник.
«Мой город!..» – восторженным крикам я вторил,
Неистовой радостью пьян:
Гранитная крепость вставала из моря,
И башни пронзали туман.
Но спряталось солнце, и в отблесках молний
Седой океан опустел.
Лишь мерно катились железные волны,
Да ветер над ними свистел…
***Раскинув стынущие руки,
Не видя неба в серой мгле,
Уже на том краю разлуки -
Убитый парень на земле.
Он, может, сам во всём виновен
И получил, что заслужил.
Но ток живой горячей крови
Не дрогнет больше в руслах жил.
Пусть оправдают, пусть осудят -
Ему едино. Он ушёл.
Теперь угадывайте, люди,
Кому с ним было хорошо.
А он не сможет оглянуться
Из-за последнего угла
И протрезветь, и ужаснуться
Своим же собственным делам.
Нам словно мало тех напастей,
Что посылают небеса.
С какой неодолимой страстью
Себя двуногий губит сам!..
Пока ты жив, ещё не поздно
Начать сначала бренный путь.
Там, наверху, пылают звёзды.
Там, дальше, – есть ли что-нибудь?
Дано ли будет нам обратно
Сойти во славе новых тел
И смыть всю грязь, и выжечь пятна,
Коль в этой жизни не успел?..
Быть может, вправду наше семя
Бессмертным спит в кругу планет
И ждёт, когда настанет время,
И прорастёт… А если нет?