Николай Гумилёв - Сборник стихов (электронное собрание сочинений)
Суэцкий канал
Стаи дней и ночейНадо мной колдовали,Но не знаю светлей,Чем в Суэцком канале,
Где идут корабли,Не по морю, по лужам,Посредине землиКараваном верблюжьим.
Сколько птиц, сколько птицЗдесь на каменных скатах,Голубых небылиц,Голенастых, зобатых!
Виден ящериц ройЗолотисто-зеленых,Словно влаги морскойСтынут брызги на склонах.
Мы кидаем плодыНа ходу арапчатам,Что сидят у воды,Подражая пиратам.
Арапчата орутТак задорно и звонко,И шипит марабутНам проклятья вдогонку.
А когда на пескиНочь, как коршун, посядет,Задрожат огонькиВпереди нас и сзади;
Те красней, чем коралл,Эти зелены, сини…Водяной карнавалВ африканской пустыне.
С отдаленных холмов,Легким ветром гонимы,Бедуинских костровК нам доносятся дымы.
С обвалившихся стенИ изгибов каналаСлышен хохот гиен,Завыванья шакала.
И в ответ пароход,Звезды ночи печаля,Спящей Африке шлетПереливы рояля.
Судан
Ах, наверно, сегодняшним утромСлишком громко звучат барабаны,Крокодильей обтянуты кожей,Слишком звонко взывают колдуньиНа утесах Нубийского Нила,Потому что сжимается сердце,Лоб горяч и глаза потемнелиИ в мечтах оживленная пристань,Голоса смуглолицых матросов,В пенных клочьях веселое море,А за морем ущелье Дарфура,Галереи-леса КордофанаИ великие воды Борну.
Города, озаренные солнцем,Словно склады в зеленых трущобах,А из них, как грозящие руки,Минареты возносятся к небу.А на тронах из кости слоновойВосседают, как древние бреды,Короли и владыки Судана,Рядом с каждым, прикованный цепью,Лев прищурился, голову поднялИ с усов лижет кровь человечью,Рядом с каждым играет секиройТолстогубый, с лоснящейся кожей,Черный, словно душа властелина,В ярко-красной рубашке палач.
Перед ними торговцы рабамиСвой товар горделиво проводят,Стонут люди в тяжелых колодкахИ белки их сверкают на солнце,Проезжают вожди из пустыни,В их тюрбанах жемчужные нити,Перья длинные страуса вьютсяНад затылком играющих коней,И надменно проходят французы,Гладко выбриты, в белой одежде,В их карманах бумаги с печатью,Их завидя, владыки СуданаПоднимаются с тронов своих.
А кругом на широких равнинах,Где трава укрывает жирафа,Садовод Всемогущего БогаВ серебрящейся мантии крыльевСотворил отражение рая:Он раскинул тенистые рощиПрихотливых мимоз и акаций,Рассадил по холмам баобабы,В галереях лесов, где прохладноИ светло, как в дорическом храме,Он провел многоводные рекиИ в могучем порыве восторгаСоздал тихое озеро Чад.
А потом, улыбнувшись, как мальчик,Что придумал забавную шутку,Он собрал здесь совсем небывалых,Удивительных птиц и животных.Краски взяв у пустынных закатов,Попугаям он перья раскрасил,Дал слону он клыки, что белееОблаков африканского неба,Льва одел золотою одеждойИ пятнистой одел леопарда,Сделал рог, как янтарь, носорогу,Дал газели девичьи глаза.
И ушел на далекие звезды —Может быть, их раскрашивать тоже.Бродят звери, как Бог им назначил,К водопою сбираются вместе,И не знают, что дивно-прекрасны,Что таких, как они, не отыщешь,И не знает об этом охотник,Что в пылающий полдень таитсяЗа кустом с ядовитой стрелоюИ кричит над поверженным зверем,Исполняя охотничью пляску,И уносит владыкам СуданаДорогую добычу свою.
Но роднят обитателей степиИногда луговые пожары.День, когда затмевается солнцеОт летящего по ветру пеплаИ невиданным зверем багровымНа равнинах шевелится пламя,Этот день – оглушительный праздник,Что приветливый Дьявол устроилДаме Смерти и Ужасу брату!В этот день не узнать человека,Средь толпы опаленных, ревущих,Всюду бьющих клыками, рогами,Сознающих одно лишь: огонь!
Вечер. Глаз различить не умеетЯрких нитей на поясе белом;Это знак, что должны мусульманеПред Аллахом свершить омовенье,Тот водой, кто в лесу над рекою,Тот песком, кто в безводной пустыне.И от голых песчаных утесовБеспокойного Красного МоряДо зеленых валов многопенныхАтлантического ОкеанаЛюди молятся. Тихо в Судане,И над ним, над огромным ребенком,Верю, верю, склоняется Бог.
Абиссиния
Между берегом буйного Красного МоряИ Суданским таинственным лесом видна,Разметавшись среди четырех плоскогорий,С отдыхающей львицею схожа, страна.
Север – это болота без дна и без края,Змеи черные подступы к ним стерегут,Их сестер-лихорадок зловещая стая,Желтолицая, здесь обрела свой приют.
А над ними насупились мрачные горы,Вековая обитель разбоя, Тигрэ,Где оскалены бездны, взъерошены борыИ вершины стоят в снеговом серебре.
В плодоносной Амхаре и сеют и косят,Зебры любят мешаться в домашний табун,И под вечер прохладные ветры разносятЗвуки песен гортанных и рокота струн.
Абиссинец поет, и рыдает багана,Воскрешая минувшее, полное чар;Было время, когда перед озером ТанаКоролевской столицей взносился Гондар.
Под платанами спорил о Боге ученый,Вдруг пленяя толпу благозвучным стихом,Живописцы писали царя СоломонаМеж царицею Савской и ласковым львом.
Но, поверив Шоанской изысканной лести,Из старинной отчизны поэтов и розМудрый слон Абиссинии, негус Негести,В каменистую Шоа свой троя перенес.
В Шоа воины хитры, жестоки и грубы,Курят трубки и пьют опьяняющий тэдж,Любят слушать одни барабаны да трубы,Мазать маслом ружье, да оттачивать меч.
Харраритов, Галла, Сомали, Данакилей,Людоедов и карликов в чаще лесовСвоему Менелику они покорили,Устелили дворец его шкурами львов.
И, смотря на потоки у горных подножий,На дубы и полдневных лучей торжество,Европеец дивится, как странно похожиДруг на друга народ и отчизна его.
Колдовская страна! Ты на дне котловиныЗадыхаешься, льется огонь с высоты,Над тобою разносится крик ястребиный,Но в сияньи заметишь ли ястреба ты?
Пальмы, кактусы, в рост человеческий травы,Слишком много здесь этой паленой травы…Осторожнее! В ней притаились удавы,Притаились пантеры и рыжие львы.
По обрывам и кручам дорогой тяжелойПоднимись, и нежданно увидишь вокругСикоморы и розы, веселые селаИ зеленый, народом пестреющий, луг.
Там колдун совершает привычное чудо,Тут, покорна напеву, танцует змея,Кто сто талеров взял за больного верблюда,Сев на камне в тени, разбирает судья.
Поднимись еще выше! Какая прохлада!Точно позднею осенью пусты поля,На рассвете ручьи замерзают, и стадоСобирается кучей под кровлей жилья.
Павианы рычат средь кустов молочая,Перепачкавшись в белом и липком соку,Мчатся всадники, длинные копья бросая,Из винтовок стреляя на полном скаку.
Выше только утесы, нагие стремнины,Где кочуют ветра, да ликуют орлы,Человек не взбирался туда, и вершиныПод тропическим солнцем от снега белы.
И повсюду, вверху и внизу, караваныВидят солнце и пьют неоглядный простор,Уходя в до сих пор неизвестные страныЗа слоновою костью и золотом гор.
Как любил я бродить по таким же дорогам,Видеть вечером звезды, как крупный горох,Выбегать на холмы за козлом длиннорогим,На ночлег зарываться в седеющий мох!
Есть музей этнографии в городе этомНад широкой, как Нил, многоводной Невой,В час, когда я устану быть только поэтом,Ничего не найду я желанней его.
Я хожу туда трогать дикарские вещи,Что когда-то я сам издалека привез,Чуять запах их странный, родной и зловещий,Запах ладана, шерсти звериной и роз.
И я вижу, как знойное солнце пылает,Леопард, изогнувшись, ползет на врага,И как в хижине дымной меня поджидаетДля веселой охоты мой старый слуга.
Галла
