Н. Денисов - Стезя

Высокие широты

Фрагмент драматической поэмы

Рубка плавучей электростанции «Северное сияние»

Что творится, сумасшествует за бортом?Расходилось белопенное добро!Эта – чертовой Обской губы – аортаТак и метит, так и ладит под ребро.Заворочалась, хмелея от азарта, –Хоть привязывайся, – скорая волна.Ведь вчера еще на рейде СалехардаАвгустовской дыней плавала луна.Что творится со стихиею? ГлубокоУтонула яр-салинская заря,Самоходки – те укрылись по протокам,В дно речное занозили якоря.Что ж, гуляй, душа, я праздник не нарушу,Разворачивай арктический парад!..Кто там, сонный, бьет у леера баклуши,Как в утопленники верный кандидат?

Жутко выйти на палубу голую,С ног сбивает норд-ост тугой.Голова, будто мачта тяжелая,Крен описывает дугой.Устоял я. Смотри, натружены –Эти руки. Собой я горд.Но желудок не принял ужина,Будто рейса аэропорт.Да почудилось – рифы острыеНасторожены под волной.Видишь, движется с полуостроваТуча – с море величиной...

Ха-ха-ха! Да не будь я Пятницей,Чтобы труса справлять, дрожа,К тихой бухте пугливо пятиться,Как какая-нибудь баржа!Зря ли Арктикой сердце ранено,Где к торосу прижат торос!Слава Нансена и ПапанинаПо плечу ли тебе, матрос?Ха-ха-ха, ты едва одыбался,Будто пыльным побит мешком...Глянь! Страна в Заполярье двинулась,Как по ягоды – прямиком.

Будут ягодки...

Вот и думаю,Вот и радуюсь и грущу,Перевариваю мечту мою,Будто Идолищем свищу.

Эх, боцман, боцман!Видишь, норд сплошной!Черт их дери, владения медвежьи!На нас идет холодною войнойАрктическое злое побережье.А ты, который много штормовал,Стоишь, как будто вылеплен из воска.Ответь в упор: ужель не страшен вал?

Что ухает на палубу громоздко?Привычен я.

Привычка хороша!Как дважды два... О чем бы не спросили...Моя ж иначе скроена душа,Она противник всяческих насилий!

Мудрен ты, брат! Что со стихии взять?Денек-другой и в Карском будем море.

А я хочу размыслить и понять...

Молчи! Я против общих категорий.

Вот так всегда! Едва откроешь рот,Едва промолвишь: что ж творится, братцыКак оглоушат окриком: «Вперед!»И грех тебе в приказе сомневаться.И грех команд не слушать: «Так держать!»И держишь курс до следующей цели.Что скажешь, боцман?

Что тебе сказать?У самого – семь пятниц па неделе.

Игре ума потворствует язык,Он к идиомам значимым активен.Но твой хитер, поскольку ты старик,И в существе уже консервативен...

(Хлопая дверью, матрос уходит)

Порядка нет, а надо – в «окиян»:Кто в стельку пьян, а кто охоч до спора.Вот и смекаю: нужен капитан,Что затянул бы гайки до упора!Дойдем ли к цели? Кругом голова.Скорее – в Тикси станем на зимовкуМолчит Тюмень, безмолствует Москва,А Диксон уточняет обстановку.Но плыть решивший, верит в паруса!Вон буксировщик пашет волны носом. ...Еще в душе – поляны и леса,Еще в глазах дымки иртышских плесовТо сена стог, то лодка на мели,То церковушка, сгинувшая глухо,То нефтевышка грузная вдали,То клин рубах, постиранных старухой.Все это Русь –и даль ее и высь,Как богатырь, играючи поклажей,Летит она. Прохожий, сторонись!...Не Селифан ли правит экипажем?Постой, кричат. Но где там! Экий бесОн монолитно мчит к вершинам века.Не дай-то Бог, и Чичиков воскрес! –Теперь нельзя не верить в человека...

Моя Тюмень

По родне и по рожденью –Местный, тутошних корней, –Подрастал и я с Тюменью,Поднимался вместе с ней.Никакой особой долиМне наш век не отпустил.Но горжусь, что в отчем полеЯ пахал и хлеб растил.И в глухом ледовом царстве,Под прицелом зябких вьюг,Я работал в море Карском.Обживал Полярный круг.Побродил по белу светуНе из прихоти-гульбы,По заданиям газеты,По велению судьбы.Но везде – и в тундре голой,И в нолях, у деревень,Мне Тюмень была – глаголом,Существительным – Тюмень,Той метафорою зычной,Где клокочет непокой,А не просто в деле личном –Места жительства строкой.Словом, как и было нужно,Вся – от отчего селаДо Ямала, до БердюжьяДомом творчества была.

Ряд стожков. Полянка. Лоси.Кольцевой изгиб – река...Вот лечу в Тюмень. И коситБыстрый лайнер облака.Хороню перед посадкойРазличить из всех приметТо этаж старинной кладки,То коробку наших лет.Перевернутые лодкиНеживые до поры,И церквушки абрис четкийНа излучине Туры.И в окрестности неяркой,Что тайгой обнесена,Огоньки электросваркиИ цепочки трасс...Она!Град – столица нефтяная.Полевая и лесная,На крутом изломе дня,Четырем векам родня!На ветрах, снегах, железе.На путях побед и бед...Хоть в каком бери разрезе,Все равно роднее нет!

Какая встреча:Старый друг-приятельИз дальней школьной памяти воскрес!Возник в толпеИ вот уж рядом – нате:– Привет, старик! Откуда ты?– С небес! – Затискал враз,Ладонь его, как терка,Лицо в бородке сизой, как в дыму.Он возбужден, строчит скороговоркой,А тут еще – динамик.Чтоб ему!..Как на ходу расскажешь жизни повесть?Покурим наспех разве. И – пора!Мой школьный друг летит почти на полюс,В Харасавэй, на белые ветра.– А помнишь ты?.. –И что-то держит властно.– Ну как же, как... –Считай, нам повезло!И детских лет: полянки, избы, пряслаЛаскают душу горько и светло.И как забыть?!Из той голодной, лютой,Из тон поры – крапивы, беленыДа из того победного салютаМы поднялись – поскребыши войны.Один был выход:Жми на все педалиИ в наше завтра светлое рули!И вот уж нам медалей наковали,И рюмкой круговой не обнесли.Глоток, другой –И хмель пошел по венам,И стыд глаза не колет,Пей до дна!А во хмелю и море по колено,И ложь вождей не столь уже страшна.– До встречи, что ль?Прощаемся, итожим.И тискаем друг друга,Руки жмем.– Уж как-нибудь, уж где-нибудь,Да что же,Как говорят, не в первый раз живем!

И то сказать...С тою, припоминаю,Такой же день,Полозьев скрип и хруст.Мне десять летЯ Пушкина читаю:«Друзья мои, прекрасен наш союз!»А со двора,Откуда стужей свищет,Из облака,Из снега,От воротОтец заходит,Кнут за голенищем,Конфеты городские достает:– Обдунь и ешь!– Обдуну...– Ладный парень,А вот еще подарочек тебе... –Картинка,А на ней угрюмый баринИзображен в приземистой избе, –В каком-то там Березове,Опальный.На крупном пальце светится кольцо.И свет свечи,Почти что погребальный.Не веселит сановное лицо...А в окнах вьет,Гудит во мгле чердачной,И выдувает солнце со двора.Мне десять лет,Душа – родник прозрачный,Мне очень жаль сподвижникаПетра.И хоть сладка медовая конфета,Хоть веселится вьюга, хохоча,Тревожно мнеНад книгою поэта:Опальный князь,Оплывшая свеча.Вот-вот бояр раскроется измена...Вот предадут Лжедмитрия огню...А мой отец несет на вилах сено.Кладет а кормушку верному коню.

Не похвальба роскошная, не фраза:Мы шли вперед на приступ и – «ура!».И вот он факт березовского газа,И век уже не тот, что был вчера.Он торопил,Подбадривал: скорее!Он обещал,Он верил: заживем!Пылал Вьетнам.Держала фронт Корея.И тут крепись: подписка на заем.Но каравай и корочку – по-братски,И на лугу артельно: вжиг да вжиг!И, глянь, ремень,Ремень еще солдатскийПриотпустил на дырочку мужик.И вот оно:Машинный ты иль пешийТележный или санный –Не вопрос: – А шапки ввысь!В тайге проснулся леший –Тюменский новоявленный колосс!Заклокотал.Пошел с глубинным рыкомСкликать людей с иных земель и вод.И с наших мест бердюжских –Удержи-ка! –Таежным ветром стронуло народ.В Урай, в Сургут – –Под северные звезды!На Самотлор, Там тоже горячо. –Ну кто со мной, Давай, пока не поздно! –Ушел мой друг,Котомку – на плечо.Умчал сосед,Оставил дом и лодку.(Мол, там висят на елках калачи!)«Ну кто со мной?» -Гремело в околотке.Деды не одобряли: –Трепачи! –В последний раз будил деревню ВаняНаш гармонист.И пел. Ах, как он пел!В ту ночь петухОтчаянно горланилИ конь – в лугах –Все боталом звенел.Вздыхал телок протяжно за стеною,И мать вздыхала, фартук теребя...Ушел и я – прости, село родное,За все, что я не сделал для тебя...

Прославились, прогремели,Встречай успевай гостей!Наехало в самом деле –Всех рангов и всех мастей.Чужих языков и наций –Все на нефтяной волне –Охотники до сенсацийИ люд деловой вполне.Вот браво, как новобранцы(Ах, вгонит мороз в тоску!)Шагают американцыПо Нижневартовску.Дубленки – о'кей! – фигуры! –Для дела, не для красы.И киноаппаратураРаботает как часы.Шагает, в улыбке таетЯпонец, как в полусне.И факельный свет играетНа стеклах его пенсне.Победный, в походке ловкий,Привычный до злых ветров,Идет Самотлор – в спецовкахРабочих и мастеров.Глубинный и крепко сбитыйПод северною звездой.Стремительно знаменитый,Отчаянно молодой.

Он народился резвым и речистым,И громогласно – сразу за дела.Ах, как им любовались журналисты,Как били – все о нем! – в колокола.Хвалили все – кто одою.Кто – песней,Все восторгались –Слава и виват! –И стихотворец, миру неизвестный,И, с косяком наград, лауреат.Как быстро годы минули,Как скороТускнеет легковесная строка...И все ж я в ряд героев СамотлораЗаконно ставлю Ваню-земляка,Ведь он давно при нефти и при газе,Везет свой возИ не кричит «ура!».Вот отпуск взял,Дедов степенных сглазил:– Ну что, не надоели севера?!А Ване – что, как выпарится в бане,Да выпьет ковш колодезной воды,Да из кладовки тульскую достанет,Да развернет:Порадуйтесь, деды!А уж потом душевно и сердечноОн с ними речи водит дотемна:– Что Самотлор?Он зеркало, конечно,В нем в полный рост страна отраженаИ так и этак к теме прикоснется,То против шерсти, то шутя-любя,Но непременно к зеркалу вернется:– Не век же любоваться на себя!Вот мы гремим:Победы и успехи!И рапортуем, гордости полны,А ведь латаем дыры и прорехиАвральной экономики страны.Я так скажу про нашу«Быль и сказку», –И пробежит по кнопочкам слегка, –В слова уходит крепкая закваска.Хозяйственная сметка мужика...– Все так, Иван, –Дедок поддакнет с жаром,Который сам философ испокон, –Но почему... зачем почти что даромМы гоним нефть по трубам за кордонВ запас бы свой,В цистерны там, на склады,Иль в погреба?Сощурится хитро.– Не знаю, дед!А если б знал,Как надо! –Давно уж был бы член Политбюро...Так до кичиг сидят.А там затопят – за печью печь.Механика проста.И говорят...А нас сюжет торопитНа этот раз в охотничьи места.И с ружьецом –Тугой рюкзак на плечи –Сквозь глушь тайги – урман и бурелом,Хоть жаль села с дедами у крылечек,Где нынче пусто, будто после сечи:Одни деды да память о былом.

Ни рябчика, ни кулика,Ни утки, ни тихой казарки.И речка – былая река! –Мазут да разводы солярки.Повыжжен, побит краснотал,Осинник – в молчании – страшен.Понятно б, Мамай побывал,А то ведь российские, наши.Легко положили тайгу,Задора полны и здоровья...Нет, живописать не могу,Душа обливается кровью.Эх, горе тебе, бурундук,Беда вам, синицы и сопки.Лишь дятел-трудяга – тук-тук! –Работает в счет перестройки.Надсадно кричит воронье,Кружа, будто мерная вьюга.И мудрое жало своеПод кочкою точит гадюка.Сижу, шевелю костерок,Ни писка, ни свиста, ни пенья...Ужель это вправду итог –Стремительный взлет ускоренья?

Пастуший чум – собрат крестьянской хаты:Простой очаг и утварь – все при нем.Его поэт Лапцуй воспел когда-то,А нынче мы здесь лазаря поем.Отсюда не уедешь на попутке,На карту глянешь, оторопь берет.Вот и кукуем здесь какие сутки:Авось пришлет начальство вертолет?Но в небе ни просвета, ни прорехи,Ни хоть какой-то синенькой каймы.И связи нет: магнитные помехиДа близкие – из Арктики! – шумы.За стенкой чума тяжкий вой метели,А все ж надежда теплится слегка.Мы с непривычки в чуме очумели,Пообросли, щетина – два вершка.Наелись – во! – морозной строганины,Прожгли, хоть выбрось, шубы и пальто,А он сидит, как бог на именинах,А он, хозяин чума, хоть бы что!Его лицо, как древняя икона,Одежка – театральный реквизит.Он на флакон – пустой! – одеколонаПохмельным взором сумрачно косит.Как будто ищет знаки ЗодиакаИ в нас бросает вещие слова: –– «Тройной» начальство выпило, однако,а ненцу ладно – «Красная Москва»...О, этот взор лукавый и печальный!О, этот чум на краешке земли!Считай, «решен» вопрос национальный:И на Ямал нефтяники пришли.Их каждый шаг замешан на бетоне,И суетлив плакатный их язык.Под колесом, под гусеницей стонетОлений ягель.Плачет тундровик.Вот он сидит, кладет в очаг полешкиИ монотонно угли ворошит,И, будто встарь, поет: «Мои олешки!Вожак хороший, нарты хороши!»И вот уж в путь собрался деловитоК стадам своим.– Куда же ты, постой! –Олешки, как положено, копытомОпределяют азимут простой.А ведь пурга до звезд,Стена стеною,Так завернет, что и сугроб – жилье.Уж это точно сказано – не мною! –Но согласимся: каждому – свое.

Когда стоял я в рубке за штурвалом,Когда сквозь льды ломился прямиком,Я знал, что ждет за каменным Уралом :–Земля, где рос и бегал босиком.Когда тайфун ломал нас у КореиИ чуть мерцал маяк береговой,Я вспоминал огни Харасавэя,Таежный путь на Новый Уренгой.И горизонт в железе нефтевышек,И в двух шагах Полярную звезду,Где школьный друг к морям студеным вышелПо-флотски, чуть качаясь па ходу.А с ним еще – особый, не особый, –Отчаянного племени народ.Их дождь сечет, мороз берет на пробу,Да и комар характером – не мед.А что – Иван?Хитро соображаяОн скажет так:– А ну ребром вопрос!Хороший дождь – прибавка урожаю,И, без сомнения, труженик мороз!Как наведет январские мосточки,Лети,газку подбрасывай,не трусь...Мне б также сладить с пушкинскою строчкой:«Над вымыслом слезами обольюсь».Но эвон сколько жизненных реалий –Суровых бед, сомнительных побед.Опять стою на аэровокзале,Беру транзитный авиабилет. А там – в тайгу?В моря – в штормовый грохот?В поля родные –в звонкие хлеба?Простой сюжет отпущен мне эпохой,Где линия заглавная – Судьба.

РАЙОННЫЕ СТАНСЫ