Велимир Хлебников - Том 4. Драматические поэмы. Драмы. Сцены

Вила.

Засада, соседи, соседи, осада.Чуть повыше водопадаВетра шалостью дурацкойЯ попалась в плен рыбацкий.Малого рыболоваСтрашным смехом испугаю.Он посмотрит, убегая.Ветер длинный.Час тревоги.В мокрой глинеМои ноги.Сестры, подруги,Зубом мышинымРвите тенета.Ветер, маши нам!Шествует кто-то.Струи сквозныеСети широкой,Сны водяныеПытки жестокой.

Дивчины.

Ля! девушки, ля!Льется водаСквозь невода,Всюду заминка,Белая жинка.Внемлет земля.

Ветер.

Цапля с рыбою в зобуПолетела за плотину.Вила милая, забудьКозни легкой паутину.Синеглазою девицейКупайтесь по ночам.Венок волос струитсяКрученым панычем.Одоленом одолеюНепокорство шаловливое!Чары белые лелею,Опрокинутые ивою!– Сети рву!– Все на яву!

Люди.

Поспешите, пастушата!Серебро синеет хаты!Ни видений, ни ведуний;Все спокойно, все молчит.На селе в далекой клунеЦеп молотит и стучит.Скот мычит, пастух играет,Солнце красное встает.И, как жар, заря играет,Вам свирели подает.

1919

Прачка

Тулупы мы.Родились глупыми:Земляные кроты,В вечер осеннийВорочаемся в сене.А бары-забавничкиОправляют свои нарукавнички,Охораш иваются,На поцелуи милой напрашиваются.Чтоб муха, смотри, не нагадила.Дескать, <мы> и ночью одеты,И зимы уголок – белый и свежий.Барин голый,Попляши, попляши,Дай мне радостьДля души, для души.Посмотрю, какой ты нагой:Кривые ноги,Пуза мешок,Что чесать – не найдет гребешок!

Во дворцах мы не жили.Нас никто не нежил.Росли, как щенята, <и ползали ужом>.А теперь я потчую вас ножом.Эй, толпа людей,Знайте,В мозгу зарубитеИ меня, чернявую,Полюбите.Нате!Наш нож,Гож нож!Он красавец, длинный нож,В сердце барина хорош.Я простая девка,Прачка чернорабочая,Ножом вас потчую.Ай хорош, ай хорошНож.

Жили в потуИ бар целовали пятуПо-муж<ицки> и по-бабски,По-рабски.Чтоб царей на обух,Господ на обух <…>Несите секачи!Горячее поле, сюда скачиНа трех ногах собакой раненой,Трехногое, скачи, грози костылем, безносое.Землянки теплого навоза,Бегите на лапах мороза.Все на бегуКовыляйте в снегу,Как собака с ногой перебитой.Нашли свой царский дворецВ конском дымящемся кале.Вас кричат ножи,Вас ножи искали.Хотят лезвием   баловаться с барьем,      целоваться,По горлу скользя.А без вас – нельзя.Тонкий край секачаКадык бар щекоча,Алую зарюВозвещает царю.Толп несите налет и нажимС Горячего поля!Жарко ждут ножи.Они зеркало воли.Войском нищим, войском нищим– Чем блеснув за голенищем? –Хлыньте, хлыньте!Выньте, выньте!И вы, ГинденбургиНечистот Петербурга,Ночного обоза,Когда господа вынимают платок, морщатся –Бороться, бороться!За право борща<Ножами> колоться –Будет черпать из колодца!Алый зовет вас Восток!Есть Дворец-грёза:Там вино веселитИ там сладка едаИ зимою цветет тепличный цветок  Страны юга,На него как на диво  Смотрится вьюга.А в снегу и навозеРассеяла Русь лики,И вы, детские лица, –В норе из помета скорбные сусликиСкорее столица, отныне столицадля пота, для пота!

Весь город в снегу.Полночи час.Трескучий мороз.Лишь дымится навоз,Он для бедности Спас.И овес коней косякаСотни лет богатеев конюшниЗдесь спасал босяка –Дал тулуп и наушник,И шубу, и обувь, и братцаСпать во сне рядом,Горячего братца.Довольно, довольно!За нож и ножомС <пушкой> драться.ПораЗа железное делоСмело браться!

Вы, женщины, что растворяли щедроСвои больные, в язвах, недраПодросткам гнилых городовИ крали у них жизнь на длинный ряд годов,Чье имя подло и преступно,Служа свободе неподкупно,Вы ветки знати отрубалиИ остовы богатства оголяли,Как будто ребра мертвого кита.Вы, племя убийц посылавшие в кровьСынков богатеев,В чужие земли, в чужие государства,Когда вы толпой приморских чаек меняли на деньги любовьИ получали шляпы – затеи,Шляпы – падшие столицы,Шляпы – солнц затменияС черною длинною спицей,Хохочите, летите стаей птиц по улицам столицыИз больницы в больницу,Когда честной девушке спится.Вы, обрывавшие цветы у барства,Наденьте шубы и шелка с толчкаИ белоснежное бельеИ бросайте одежды, пропахшиеПота и семени мужчинГнилье<м>.

Эй, девчоночки неважные,Покупные, запродажные,Врывайтесь в особняк,Скачите перед зеркалом!Каблучки-дурачки!Эй мила, ай мила!Ведь буря богатеевСлед бегства замела.Ах вы губки, мои губки,Да ночные покупки!Ах вы ножки, мои ножкиХорошие какие!По ковровой по дорожке,Ровно блошки,Вы по Невскому скакали,Господинов всё искали!Ах вы рученьки-малютки,В белой сыпи, в белой сыпи!Да зачем я лысая,Белобрысая…Вот куплю себе прическу,Вдену алую полоску,Стану милая, стану милая!

В ночном потоке шлюх, богородиц, потаскушек,Где ходит зверем сказочный богач,Добычу ищет мот-послушникИ олуха несет лихач.

Царь – выстрел вышли!Мы вышли.Где же пули?Лоб ждет, ваше величество!С нами всё Горячего поля девичество,Смольный преступного мира,Великосветский мир острога.А ну-ка, пушки, гремите строго!Бом! Бом!Кто там? Милюков?Или Керенский?Сегодня нету дураков,Сегодня верен, с кемТолчок любвиГнилого города,Чье отпадает с десен мясо.Часы любви ловлиИ глаз торговли.– Шагаешь?Шагай!ПулиПели,ПалиВ Горячие поля.

– Бог! говорят, что там, на небе, твоя ставка?Сегодня ты получаешь отставку!– Эй, где чинят Бога?– Здесь чинят божество?Медники, стекольщики, бочары, плотникиГлухого переулка,Где здесь починка Бога?Чистят колеса, ставят заплаты?Люди, вы слышите раскатыГрома гулкого?Где чинят Бога?Конский навоз, что нас спасал и грел от мороза,Постав<ят> на его местоВ тяжелых окладах серебра.– Серебро и ряд свечей, блести!И круглыми стенами окруж<ат>.И тучные люди с Богом на брюхе, и старухи –И всё как раньше.

Дворцы замерзли в инее,В лебяжьих одеялах снега.И вся столица, блестя огнями,Как светская красавица была –В снегу и горностаях утопая, холодная и недоступная.А там, вдали, дымилися Горячие поляНеумирающим огнем.Как склады пороха – зрачки.И гневом сломанная бровь.Темнели бурые бугры –Чумные города людей,Как прокаженные гонимыхПерчаткой белой городовыхВ час зимнего мороза.И приняв милость от другой столицы – конской,Надели шубы с плеча коней.Горел, дымился навоз горячий.Дети <из нор> выползали,И матери – воровкиДобычу приносили города,Возились у костров. Отцы несли листыГнилой капусты,Селедок тощие хребтыИ с боен кости и кишки.Садились в круг семьиИ ели дары дня.Не вы лиВойском нищеты,Темнея ржавым голенищем,Пойдете на дворцыНа набережных Невы?Седые рваные тулупыИз снежной халупы…Это пальцы <ног>Смотрят <из драных> сапог,А другие в валенкахНа Горячего поля завалинках.Сестры и жены.Отцы и мужья.Нож у одних.<У других> мышьяк.Так зимовалиВ снежном подвале.

Разве выОт холода не выли?Вдвоем в землянке костей <бычачьих> не сосали?И драк с собаками не знали?И от усталости не падали?И <не валялись>, сытые, на теплой падали?Не спали на ходу, склоняя голову?Так лейте пули – вот свинец и олово!

Слухайте, люди, слухайте,Рабочие люди, очухайтесь.Я, дочь народа, вас потчую,Несу свободу ножом!Бар плетку отчую –Летит ужом –Сломаем.Мы всё сломаем!Сёл очаг даст силача!Идем – Мамаем,Поем – Мамаем,Люди Горячего поля,<Нам – секача!>Здесь ведь живет девушка Воля,Наша лучшая Доля.Ее давно любила очи я,Простые, рабочие.Я девушка русская, чернорабочая,Сегодня вас свободой потчую.  Люди, люди!  Не будет боле  Боли и голи,  Боли и голи!

И никогда, никогда их не увидитС душой веселой око юное.В норе, в навозных кучах жили.Они скрывались, окаянные,Они умели ненавидетьНе по-царски.Свой городок <они> построилиВ кучах дымящихся калов.Не по-барскиНежили <их> стеныТемных сквозных подвалов.Столетние бугрыВ том месте,Где дышится вольно гневу и местиИ спокойно лежит окровавленный нож.И город стерег их зубами оскала,Граждан города из конского кала.

А мы, а наша рабочая темьВиновата тем,Стоя дрожа,Что кулак без ножа.Долго не будем сносить белые чванные грудиМы, окаянные, сгнившие люди.А они раком речным вылезут из темени ночиИ у них на лоб вылезут очи,Лишь придет мой желанный жених –Нож рабочих!Нож рабочих!

Треух немецкий,Грозя грозе железной палкой,Строил белый город на месте болот.И дыры, сшитые в зипуне –Зимой нагие Волги плечи –Открыли Горячее поле.Два города, два выстрела, два глаза –Они друг друга стерегут,В окопах скрыты до отказа.Война!Война речей, одежд, движений, пищи.Два города в упор друг в друга целятсяСтволами ненависти.Чу, перебежчик – песКость жирную пещерному люду принес,И люди вышли кучей её делить.В том городе русло свободной волныЗатянуто в доски умершего моря.Как женщины грудь – китовым усом,Затянуто русло Невы серыми досками волн.Из трупа морейЭти львы и серые ступениВели к дворцам, одетым в камень-кружевняк.Прямой суровый камень (похож на слово «нет»)Вдруг делался кудрей воздушнейИ вьется вьюгой каменной (воздушней кружева),Где каменеет женский поцелуй.Цари здесь жилиИ темнели в окнах по ночам.А там столетние полы конюшен,Город, чьи стены из сена,Прошедшего конский живот,Населены детьми и старцами.Кто первый спустит свой курок?В венце навоза нищетаИль белый царь, народам грозный?

Город белый, тревогу забывший,Тысячей белою зайцев заснувший,Лишь чернеют трубы – уши.К нему с головней крадется злобаПоджечь высоких замков надменную речь.Этот час – повар,Чтоб поднялся <навар> и говорДо облаковЭто Москвы рукаМстила невским царям,Снимая венец: выручи!Это в замки забраласьГрозная тень – непрочитанная книга.Имя ей – Хам.Вам тесаки –Дома высоки.Вам секачи –По горлу щекочи.Тот ящик струн,Где барышни слышался войИ звуки Шопена, –Из окна по мостовой!Пива немецкого хлынула пенаК выскочке финских болот:Это ринулось Поле ДевичьеОтомстить за царевичаВеликому царю в треуголке,В заморском треухе и с палкой.Это ХодынкаНад трупом невских царейВоет зловеще в волынку.Отплясать за царевичаПляску злобы и надсмешки.

Подвалами лица <пугая>,Идите, «стоп» нарушив, лая.Так вы рычали в общей свалке,У стаи уличных собак,Худых и грязных,ОспариваяКонины дохлой брюхо теплое,На воздух шумно подымаяСедую стаю галок и ворон.Широк стежок суровой ниткиРогожным шилом –Собранье дыр тулупа вашего.И грубы швы залатанной одежды,Гнездо для грязи и для гнид.В руках неловких ружья и пищалиК стволу – трубе водопроводной(Отхожих мест труба у ваших ружей дуло)Веревкой серою привязана доска забора – ложе.Трудился ты в снегу, жилец навозных куч,К щеке <прикладывая то, что с ложем схоже>.В стенах, где камнями сугробы,Полы из камнеломен конюшен царских,Не он ли, раб второй,Сказал «Товарищ!» первому рабу,Копыто помощи подав.Иль это просто случай,Игра судьбы?Но как глаза угрюмы,Мощны скулы.   Идите!<Люди> Горячего поля,С вами кониВ общем заговоре.

Пух лебедя – дворцам,Грей белым снежным одеялом.А для лачуги – пушки бухают.Потей!Капусту и лук жри до изжоги!А над нами где-то богиВитают небесные.А ты на колодкеТочи сапожищи и сапоги.Но и сапог – это бог.

Мы торцы мостовой,Чтоб в коляске катался помягче богач,За широким и светлым стеклом, на кузове черномЕдет толстый купчина-божище,Хорошо знакомыйЖивописцам вывесок Петроградской.Его образа висятНа всех улиц бокахРядом с мордой тупого быка,Белою тушей гусят.Сегодня, пробегая за спичками,Я видел три разаЕго образ.Фу, боги уехали!Шляпу одел,Сижу и думаю:А если бы я был божище или божок?А он сапожище <или сапожок>?Недаром приделай «атый»Из «бога» выйдет «богатый».В один гроб закопать их лопатой!

А другие, иныеБорются, ссорятся,Чтоб как боров зажирелиКупчин шеи без труда,А купчих без ожерелийСвет не видел никогда!Небоскребы, как грибы,Вырастали на Пречистенке,А рабочие гробыХоронил священник чистенький.Чтоб от жен и до наложницыИх носил рысак –Сам Господь, напялив ножницы,Прибыль стриг бумаг.

Идем!Друзья, во славу насМешки людей дырявые,Темнея дырками для глаз,Шагая, падали, корявые,На пятипалые отросткиСвоего туловища.И были дула вещи.Их семеро дырок других,Кроме тех, что над бровями,Всего их девять на теле.Царские пули еще больше наделали.Птичками свищут,ИщутТела уют.Цветок я деве дал, –Экая невидаль!<Барские усики:Что, барышня, трусите?Что, барышня, боязно?Что вам снится?Чужие ресницы?Я вас обидел?Полно дуться!Вчера я видел:Идут, жмутся.Гноя знак.>

В том черепе надменном тлелКостер венчанных предков.Здесь в вдавленной коробке лбаТаилась подлая судьба,Столетий долгой власти шелест.Там тяжело ложилась челюсть.ЧванноБеседовали старцы.Легок на помине(Погоды мена),Худой и бритый,Король кожиМетал и ставил.Сияла голубая кровьПотомков Рюрика, РомановаИ Гедимина.Им золото носило корки кус?Шестерки и восьмерки. Туз.Смотрели жены через плечиС улыбкой утренних ресниц.«Зеленому полю сегодняЯ дал двести тысяч, –Сказал мужчина, улыбаясьВ свои душистые усы. –Двадцатая часть урожаяДля мелкой игры ничего!»Он не увидел, чтоМолчаливой тенью,Дыша навозом, скаля гнилой черепИ с черною косойГнилых волос остатка,За ним стояло,Руку ему на плечо положив, –Горячее поле.– Друг, о Горячем поле ты забыл?Ты ничего туда не бросил? –Насмешливо шепчут уста,Смеется безмясый оскалИ лижет ухо тухлым языком нищета.

А вон проходит красота.Вся в черном,      но дымится дуло.– Ни черта!      И она уснула.Идут, молчат. Ни звука.      В Москву!      Пли!На пузе бог.Перо им в бок!Бог на брюхе.Меньше мухой!Городовой на крыше.Прицелы выше!Священник,  отсыпь свинцовых денег!Красная подкладка.      Гладко!Пьяные бары –В Самару!Плывет белуга –В Калугу!В слуховом окне пулемет.По черной лестнице вперед!Готов, разбил мозги.Ни зги!Пристав –В лоб выстрел!А, прапор –Добро пожаловать!Ты белый,А пуля ала ведь.Друг, площадь очищена!Винтовка, пищи на!Эй, загнем тебе салазки,Белая повязка!

Сверкая в сумрачной заре,Стояли над Невою замкиВ оградах, колючих как окунь.Один, малиновый, горелРешеткой огненною окон,Толпя кумиры над собой.Другой был сер и строг,Как тайной прелести острог,Осев на толстый зад,К Неве поворотясь стеной,Лишенной золотистых глаз,<Он> походил на белую свинью.<Стоял поодаль> третийУ позолоченной иглы.На высотуЧугунной конницей взлетев,Возница кровлю украшал,Коней железных укрощал.Напротив – крепость на убой:Сюда возили недругов царя,Чтоб памятник сложить веревкой и огнемПро этот шест и вестника крылатого на нем.И был угрюм, недобрЕго одетый пушкой выступ:Он угнетал во сне и наяву.И сумрак, как седой камчатский бобр,Одел красавицу Неву.

Летит чугун, заразы вой.Ты сказочки рассказывай,А мы, твой зная сказ,Пройдемся наискось,Пустынною пустыней.Все окна здесь черны.Зубчатый край стеныНебесной синевыОтвоевал широкий угол.За полумертвые дворцы,В чехол закутанные мглы,Идет пустынная дорога.Блестели лезвия пришельцев наглых,И кто-то лез, в тень призрака сужась,За особняк узорный, вея ужас.Зачем чернело дико дерево садов,Где листья трепыхались, как множество годов?Зачем нагнулось низкоОно к земле?И белая запискаВ сетях его колючих, в сучков его кремле?И лист одинокий и желтый,Ударив о землю (плашмя),Нам шепчет: «Тяжел тыГолос, которому внемлю, –Топот громад».

  Не бесись,Ведь ты не на небеси!

Это чудо: озеро серое,Золотого севераПочерк волн с красным отливом.Щуки плещутся.Рядом утесы с шумящей сосной.Синеет луг, голубая лужайка, на нейНезабудка цвела.Пришел косарь с косой,Перо павлина в шляпе,Мешок для сена пуст.Скосил лужайку он,Сложил в мешокИ в город снесНа царскую конюшню.Всю ночь жевал травы мешок,Волнуясь черной гривой, коньС блестящим оком.И незабудка только ночьВ училище его живота ночевала,А утром на возу перекочевалаВ Горячее поле, как стебель навоза, –Греть детей босяка.И много сестер увидалаВ стенах пещеры, в снегу.Товарищи: труд, незабудка и конь.И братва зажжет огонь.

Добрые, хорошие красавчики,Сложим все винтовки,Разобьем мерзавчики,Белые головки.На пустой бочонок,Бочонок от вина,Созовем девчонокЦеловать спьяна!Ой, девчоночки, ухнем!Ай, красоточки, ахнем!Ой, молодушки, охнем!Охала, ухала, ахала…Ходим мы и сохнем,Да огнем всполохнемПо незримому врагу.Эй, девчата, ни гу-гу!Это уж четвертый погреб.Мы, как рыбы, в <винном мехе>.Не бывает ног у рыб.Эй, сюда торговку смехом!

Мы писатели ножомМы мыслители брюхомУченые корки хлебаХудожники копотиМы пророки грязных штановМы любители желудкаЛюбовники водосточной трубыСчетоводы галок и воронМы скрипачи зубной болиМы влюбленные в простудуОбжоры прошлым годомПьяницы вчерашнего дняМы торговцы черных небесных очейМы богатеи желтых червонцев на деревеСвященники хохотаБогачи зариБожьи дети –Все мы, все мы сегодня цари!

Нищие мы.Спим в снежных норах на морозе.Мы ночные цари на обозеДворцовых нечистот.Наш город – вторая столица – в навозе,Наши дворцы <живьем нарастали>И мы с нашими девушками,Матерями, отцами и детьмиСпим в столетнем конском кале.А вы, цари, спите во Бозе.Мы, цари на обозе  Будем жить  Тлея,  Светлея.  А вы заснули во Бозе.Если не пропляшуКровавый шутЯ,Старый безбожник,Пляску портновских ножниц, –Моя шутка <будет> петля.

Братушки, братушки, братушки!Часа предсмертного сватушки!Тесно и больно в груди.Кто с неба смотрит? – гляди!Это драка снежных дурСо широкою метлой.Это бродит бедокур,Крик «долой!»

Давно ли было?Гирями горя согнуты,Ветер развеял лоскуты –Идут.А, Волга, не сдавай!Дон, помогай!Кама, Кама! <Ты орлина>!<А вот и> Днепра чуприна!Здравствуй, ржаная рать.– Всем помирать!Эти широкие костиС бледными, злыми, зелеными лицами,Прежде кротки и добры<Граждане навозной столицы>Глухо прорвали плотину и хлынулиТуда, где полки голые шашки вынули.С челюстью бледной, дрожащей, угрюмой,С окаменелою думойИдут, согнутые горем<Навозных пещер> кротыКрикнуть престолу: «Ты!»Дать по-бурлацки в зубы и в морду.Ответа искать с кого.И не обеднею Чайковского,Такою сладкою, что тают души,А первою чугунною обедней,А черною всенощною смерти,Чтоб раскорячились по снегу туши,Ответил выстрел первый и последний.  Дворец свинцовыми устами  Похож на мертвеца,  Похож на Грозного-отца,Народ любимый целовал –Тот хлынул прочь, за валом вал.

– Что варишь,Товарищ?– Из оха и ухаУху.Добавь сюда:– Зх!– Их!– Ах!

Ноябрь 1921.