Алексей Крученых - Стихотворения. Поэмы. Романы. Опера
<1926>
Случай в «номерах»*
В выпученных улицахконтрагент Тараканов(а кругом — трк! трк!),если ты ходишьс набухшею пачкойпод мышкою —берегись преставитьсяна третьем ведре пиваот першистого порошечка,как то случилось с тобоюв номерах «Медвежья бляжка»В бешенстве пеныизбледнел,как слизнутый ализарини —еще не закрывшижирной пельмени глазав умрачившейся ночипристально усмотрелстарого слугуВиссариона.Вислоушник,смакуя парной труп,кривлякой набрасываетсяна э-ла-сти-тель-ныйпортфель.Словно приспешный носильщик,нутря вытряхнул— крн! хрн! —распихал по застежкамрастопырившегося пиджака,впопыхахметелкою пальцеввыбивая пыльиз засушенной лапы тигра.И еще раззаглянув на хозяина,умильно возвыл,трепеща гостиницурыбьим лютованием: — Уй, помогайте! Лекаря скорей! Рвотного молока! Ох, я дитеныш несчастненькой, остался без роду-племени! Куда же я двинусь? На кого ж ты меня спокинул? Уй, помираем! …Чорт знает, что! —
А в замочную завитушкуускважилсяокруглившийся глазкоридорного.едва раскрыл дверьперепухшии пиджак, —как прыском топорапрорвал уши коридорныйГригорий: — Аррр, крокодил уродивый! Ни с места, руки вверх! А ты знаешь, кто был Гришка Распутишка? Покойничек? Ага! Зашился, р-р-л р-р-л!
Оперный бюст Наполеонав плюшевом колпаке,развернув свои зубы,брызнул пылью: — Излови их!
Григорий грубил: — А так-то ты, волчье кобло! Я все провидел в завитушечку. Пойдем дуванить, чортова рогатка…
…И в это времясливной паройиз синевыдо оскоминыоперного океанавышагалиТурок с Тамарой,неся на подносекрасной черепахойогромный животс наростами полосатых брючекчечевичкою головы,а вокругзолотою цепью с накладом:
— Рожденный миру Гавиал XVII набалдашником всех забодай! Гавиал! Давиал! —
И тогдазамуравленный в плесенной стенкеПотрофей Клещподнял на негостамеску —острее орлиного пальца —зашипев:
— У — у, ко́шмар! Ищешь кончины? Дергаешься, негрр? Згынь! —
И все провалилосьв соседственную пивницу«Трезвый ералаш».А два стырщикаподавайло и подтираилоГригорий — Кессарионкубарем в кубрикпод лестницулязгом разгрызыватьеще тепленькиенательные пачкиизожравшегосяконтрагента…
Бюст Наполеона тайный сейф розового карата пятью крапинками орлиный нос книзу сплюнул в простенок: — Нуй, потомство — кривогородное! — запахнулся набухшим чехлом… С потолка брякнулся любознательный жук, визгом крысы порскнули коридорами под намотанной панелью, разносчик дребежком резал стекла: — кекокс продаю! —
— Ну, пойдем, свинячье сусло,Кессарион, сорви голоса! —И оба друга,законспирировавшисьв рыжие парики,отправились в пивницузаплеснуть пожарприложить ледяшкук височкам…Пьяный Виссарион раскисисклинал: — Флоредина Тараканова дочь Это ж дите мое… А я не грабил. Все для тебя. Жену свою, матушку твою болезную покойницу, тот таракан забодал, заусал, зажал. Как варенье, кровь из сердца высосал
А как она мне жалилась— Висенька,чую я,изопьет он меня,в душу усищами —бу-бу-бу!
К чорту мне лимонарды Я не похитильщик, я а-дам-стиль-щик! —И мокрою ряжкойВиссарион по столу —плюх.— Нуй, наклюкалПолный огород! —Пробуркнул Григорий
А бедная Флорида Тараканова, дочь контрагента на пятнадцатой весне не спала в предчувствии фамильной горечи. В штофном покое запустения в полночь пробили часы шестнадцать. Больная пальма расцвела восковыми колокольчиками четвертый раз в году С потолка ыркою грохнулся жук. Флой встрепенулась на волнах нахлобученных простынь… Теряла руки, нечаянно вылакеивая пыль из засушенной лапы головастого зимородка:— Ах, гроза ли,ненастьенадрываютпрозрачную грудьЯ знаю —завтра судьбина обманет,и в зеркалестарческая тростьнедаром в лопухах.Пальма больнаяне в радость цветет…Юностьмне что принесет,бессонная,в капоре черномзари… И хрупкая Флой изрыдалась до третьей подушки · · · · · · · · · · А контрагент Тараканов — слиплись усищи — обмиром спит, прослепшим глазом держа в кино-хрусталике руку вислоухого обмишулира Виссариона…
<1927>
Ревнючесть*
(Крылышко романа)
Милый Дориан — дрянь!С ужимкойи часовой цепочкой на шарабанебрянцает в Рязань.Сгрязает у зашипренной крясавицыу Акулины Яковлевны — акулы! —(Я ревнюю!.. рсвнюю!..) У обляриганенной красавицы, полный соблазнов любви на колесах сигар услады-ды-ды-ды гремят серенады-ды-ды!Разлучница милого к печке прижала-ла-ла-ла……Я ей косыньки всепобледневшею ручкой повыдергиваю-ю-ю-юю!. Глав — трух…глав — сплетня…камнем катится слух…Старуха подслепая,язвухавсе перепуталаразгряза-а-а-нила… — Му-гу-гу-у-у-у! к дорогому Дориану побегу.Прискакаю — он сидитвозле печки,возле кошачьего хвостакудри греет у огняи ни капельки не поедет миленочек в Рязань…Грудь промерзла,к милому люномудоползти не смогу —— му-гу-гу-у-у!.. —В голос горький замяучу:— Кровь польется с моей ранына истоптанный песок,издивлялся чорныи гворон,чуя лакомый кусок Ох! ох!Сонный машется платок!
<1927>
Победа над Солнцем*
Виктор Хлебников
Пролог
Чернотворские вестучки
Люди! Те кто родились, но еще не умер. Спешите идти в созерцог или созерцавель
