Самуил Маршак - Сочинения в четырех томах. Том третий. Избранные переводы

ИЗ ЛЬЮИСА КЭРРОЛЛА 

Баллада о старом Вильяме[3]

— Папа Вильям, — сказал любопытный малыш, — Голова твоя белого цвета. Между тем ты всегда вверх ногами стоишь. Как ты думаешь, правильно это?

 — В ранней юности, — старец промолвил в ответ, — Я боялся раскинуть мозгами, Но, узнав, что мозгов в голове моей нет, Преспокойно стою вверх ногами.

 — Ты старик, — продолжал любопытный юнец, — Этот факт я отметил вначале. Почему ж ты так ловко проделал, отец, Троекратное сальто-мортале?

 — В ранней юности, — сыну ответил старик, — Натирался я мазью особой. На два шиллинга банка — один золотник, Вот, не купишь ли банку на пробу?

 — Ты немолод, — сказал любознательный сын, — Сотню лет ты без малого прожил. Между тем двух гусей за обедом один Ты от клюва до лап уничтожил.

 — В ранней юности мышцы своих челюстей Я развил изучением права, И так часто я спорил с женою своей, Что жевать научился на славу!

 — Мой отец, ты простишь ли меня, несмотря На неловкость такого вопроса: Как сумел удержать ты живого угря В равновесье на кончике носа?

 — Нет, довольно! — сказал возмущенный отец. —Есть границы любому терпенью.Если новый вопрос ты задашь, наконец,Сосчитаешь ступень за ступенью!

ИЗ А. МИЛНА 

Баллада о королевском бутерброде

Король —Его величествоПросил ее величество,Чтобы ее величествоСпросила у молочницы:Нельзя ль доставить маслаНа завтрак королю.

Придворная молочницаСказала: — Разумеется:Схожу,СкажуКоровеПокуда я не сплю!

Придворная молочницаПошла к своей коровеИ говорит корове,Лежащей на полу:

— Велели их величествоИзвестное количествоОтборнейшего маслаДоставить к их столу!

Ленивая короваОтветила спросонья:— Скажите их величествам,Что нынче очень многиеДвуногие, безрогиеПредпочитают мармелад,А также пастилу!

Придворная молочницаСказала: — Вы подумайте! —И тут же королевеПредставила доклад.

— Сто раз прошу прощеньяЗа это предложение,Но если вы намажетеНа тонкий ломтик хлебаФруктовый мармелад, —Король, его величество,Наверно, будет рад!

Тотчас же королеваПошла к его величествуИ, будто между прочим,Сказала невпопад:— Ах да, мой друг, по поводуОбещанного масла…Хотите ли попробоватьНа завтрак мармелад?

Король ответил:— Глупости! —Король сказал:— О, боже мой! —Король вздохнул: — О, господи! —И снова лег в кровать.

— Еще никто, — сказал он, —Никто меня на светеНе называл капризным.Просил я только маслаНа завтрак мне подать!

На это королеваСказала: — Ну конечно! —И тут же приказалаМолочницу позвать.Придворная молочницаСказала: — Ну, конечно! —И тут же побежалаВ коровий хлев опять.

Придворная короваСпросила: — В чем же дело?Я ничего дурногоСказать вам не хотела.Возьмите простокваши,И молока для каши,И сливочного маслаМогу вам тоже дать!

Придворная молочницаСказала: — Благодарствуйте! —И масло на подносеПослала королю.Король воскликнул: — Масло!Отличнейшее масло!Прекраснейшее масло!Я так его люблю!

— Никто, никто, — сказал онИ вылез из кровати,— Никто, никто, — сказал он,Спускаясь вниз в халате,— Никто, никто, — сказал он,Намылив руки мылом,— Никто, никто, — сказал он,Съезжая по перилам,— Никто не скажет, будто яТиран и сумасброд,За то, что к чаю я люблюХороший бутерброд!

ИЗ КНИГИ ЭПИГРАММ

Эпиграммы Роберта Бернса 

К портрету духовного лица

Нет, у него не лживый взгляд,Его глаза не лгут…Они правдиво говорят,Что их владелец — плут.

При посещении богатой усадьбы

Наш лорд показывает всемПрекрасные владенья.

Так евнух знает свой гарем,Не зная наслажденья.

Поклоннику знати

 У него — герцогиня знакомая,Пообедал он с графом на днях…Но осталось собой насекомое,Побывав в королевских кудрях.

Надпись на могиле школьного педанта

В кромешный ад сегодня взятТот, кто учил детей.Он может там из чертенятВоспитывать чертей.  

О черепе тупицы

Господь во всем, конечно, прав,Но кажется непостижимым, —Зачем он создал прочный шкафС таким убогим содержимым!

Прижизненная эпитафия издателю

Здесь Джон покоится в тиши.Конечно, только тело…Но, говорят, оно душиИ прежде не имело!

Переводчику Марциала

О ты, кого поэзия изгнала,Кто в нашей прозе места не нашел, —Ты слышишь крик поэта Марциала:«Разбой! Грабеж! Меня он перевел!..»  

Надпись на могиле эсквайра, который был у жены под башмаком

Сто дней Адама все напастиПроисходили от жены.Та, у кого ты был во власти,Была во власти сатаны.

Эпитафия сельскому волоките

Рыдайте, добрые мужья,На этой скорбной тризне.Сосед покойный, слышал я,Вам помогал при жизни.

Пусть школьников шумливый ройМогилы не тревожит…Тот, кто лежит в земле сырой,Был им отцом, быть может!

Ярлычок на карету знатной дамы

Как твоя госпожа, ты трещишь, дребезжа,Обгоняя возки, таратайки,Но слетишь под откос, если оси колесНенадежны, как сердце хозяйки!  

Знакомому, который отвернулся при встрече с поэтом

Чего ты краснеешь, встречаясь со мной?Я знаю: ты глуп и рогат.Но в этих достоинствах кто-то иной,А вовсе не ты виноват! 

Эпитафия владельцу усадьбы

Джеймс Грив БогхедБыл мой сосед,И, если в рай пошел он,Хочу я в ад,Коль райский садТаких соседей полон.

Эпитафия старшине сапожников Гуду

Пусть по приказу сатаныПокойника назначатВ аду хранителем казны, —Он ловко деньги прячет.

Нетленный капитан

Пред тем, как предать капитана могиле,Друзья бальзамировать сердце решили.

— Нет, — молвил прохожий, — он так ядовит,Что даже червяк от него убежит.

Эпитафия честолюбцу

 Покойник был дурак и так любил чины,Что требует в аду корону сатаны.

— Нет, молвил сатана. — Ты зол, и даже слишком,Но надо обладать каким-нибудь умишком!

О происхождении одной особы

В году семьсот сорок девятом(Точнее я не помню даты)Лепить свинью задумал чорт.Но вдруг в последнее мгновеньеОн изменил свое решенье,И вас он вылепил, милорд!  

Эпиграмма На лорда Галлоуэй