Рабиндранат Тагор - ...Это не сон! (сборник)
– Ты очень молода, дорогая. Ты еще узнаешь счастье. А обо мне не беспокойся, дитя. Я прожила свою жизнь, чего мне еще ждать?
При этих словах Аша, закрыв лицо краем сари, зарыдала.
Так печально прошел этот день. Обе женщины чувствовали себя глубоко оскорбленными, но все еще надеялись, что Мохендро вернется. При малейшем шорохе они, затаив дыхание, прислушивались, и каждая из них догадывалась о мыслях другой.
Яркие краски дня медленно тускнели. Спускались сумерки. Но женской половине дома они не принесли ни розовых отблесков заката, ни полной темноты. Своей тусклостью они лишь усугубили горе и не дали излить в слезах отчаяние. Эти серые сумерки отняли последнюю надежду и силы и не подарили даже усталости или равнодушия. Когда наступил печальный, лишенный очарования вечер, Аша тихо встала, зажгла лампу и отнесла ее в комнату больной.
– Не надо света, – сказала Раджлокхи.
Аша унесла лампу. Тьма сгущалась, на маленькую комнату спускалась бесконечная ночь.
– Может быть, написать Мохендро? – осторожно спросила Аша.
– Нет, милая, – твердо ответила Раджлокхи. – Заклинаю тебя не посылать ему и строчки.
Аша окаменела, у нее даже не было сил плакать.
– Письмо от господина, – доложил слуга из-за двери.
«А вдруг Мохим заболел, не может прийти и потому прислал письмо», – промелькнуло в голове Раджлокхи.
– Прочти скорей, что пишет Мохим, – крикнула она, исполненная тревоги и раскаяния.
Аша вышла в соседнюю комнату, где была лампа, и дрожащими руками распечатала конверт. Мохендро писал, что последние дни плохо себя чувствовал и поэтому решил уехать на запад. Особых причин волноваться за здоровье матери нет, писал далее Мохендро, но он поручил доктору Нобину регулярно навещать ее. Далее шли советы, что делать, если бессонница и головные боли не пройдут. Вместе с письмом Мохендро прислал несколько легких укрепляющих средств. В постскриптуме он просил непременно сообщать ему о здоровье матери, а письма направлять в Гиридих.
Прочитав это послание, Аша не знала что делать. Отчаяние в ее душе уступило место отвращению. Но как сообщить столь жестокое известие Раджлокхи?
Заметив нерешительность невестки, больная разволновалась еще больше.
– Иди сюда, прочти скорее, что пишет Мохим! – воскликнула она, приподнимаясь на постели.
Аша вошла и медленно прочла от начала до конца все письмо.
– Прочти еще раз то место, где Мохим пишет о своем здоровье, – попросила Раджлокхи.
– «Последние дни я плохо себя чувствую, поэтому…» – повторила Аша.
– Хватит, дальше не надо, – остановила ее Раджлокхи. – Конечно, как мог он чувствовать себя хорошо! Ведь старуха мать все никак не умрет, а только докучает ему своей болезнью! Зачем ты сказала Мохиму, что я больна?! Жил он дома, занимался у себя в комнатке, никого не беспокоил. Тебе что, стало лучше, когда он ушел из дому? Кому мешала моя болезнь? Даже в горе ты не набралась ума!
Раджлокхи, тяжело дыша, откинулась на подушку. У дверей послышались шаги.
– Пришел господин доктор, – доложил слуга.
Покашливая, в комнату вошел врач. Аша, торопливо натянув на голову край сари, встала у изголовья постели.
– Расскажите, что с вами, – обратился врач к больной.
– Это еще зачем? – раздраженно воскликнула Раджлокхи. – Дайте человеку умереть спокойно. Ваши лекарства все равно не спасут меня, сколько бы я их ни глотала.
– Не в моих силах сделать вас бессмертной, – примирительно заметил доктор. – Я только попытаюсь облегчить ваши страдания…
– Когда-то вдов сжигали, и это было лучшим средством для облегчения их страданий, – прервала его Раджлокхи. – А теперь им только продлили мучения. Лучше уйдите, доктор… Не раздражайте меня… я хочу побыть одна.
– Разрешите хотя бы проверить ваш пульс, – растерянно проговорил врач.
– Я сказала – уходите, – рассердилась Раджлокхи. – К сожалению, пульс еще бьется.
Доктор вызвал Ашу в соседнюю комнату и подробно расспросил ее о болезни свекрови. После этого он мрачный вернулся в спальню.
– Послушайте, – снова обратился он к Раджлокхи, – Мохендро, уезжая, поручил мне заботиться о вашем здоровье. Он будет очень огорчен, если вы не позволите лечить вас.
Для Раджлокхи слова врача прозвучали как насмешка.
– О Мохендро не беспокойтесь, – с горечью сказала она. – На долю каждого человека выпадают огорчения. Но смею вас заверить, что это огорчение для Мохендро не очень велико. Оставьте меня в покое, доктор, я хочу хоть немного поспать.
Доктор понял, что лучше не волновать больную, и, рассказав, какой нужен уход за Раджлокхи, ушел.
– Иди к себе, дитя, – сказала Раджлокхи невестке, когда она вернулась в спальню. – Отдохни немного. Целый день ты не отходишь от меня. Пришли сюда мать Хару[44], пусть она посидит в соседней комнате.
Аша поняла, что слова свекрови не были продиктованы любовью или заботой, это был приказ, и ей ничего не оставалось, как повиноваться.
Послав служанку к Раджлокхи, Аша пошла в свою комнату и, не зажигая лампы, легла на прохладный пол.
От волнений и от того, что она весь день ничего не ела, Аша чувствовала себя совсем разбитой. Из соседнего дома доносилась свадебная музыка. Ночная темнота, казалось, вторила нежным звукам флейты, и сердце Аши, трепеща, внимало им. Аша вспомнила собственную свадьбу, и эти воспоминания ярким светом озарили ночное небо. Ни одна подробность не ускользнула из памяти молодой женщины: иллюминация, веселое оживление, гирлянды, сандаловая паста, аромат благовоний, свадебный наряд. Вспомнила Аша, как радостно замирало ее сердце от стыда и страха. Думать об этом сейчас было нестерпимо больно и мучительно. И словно голодный ребенок, который может ударить мать, требуя пищи, проснувшееся в душе Аши стремление к счастью исторгло рыдание из ее груди. Превозмогая усталость, Аша поднялась с пола и, сложив молитвенно руки, обратилась к всевышнему. В сердце ее, омытом слезами, ожил образ чистой и доброй Аннапурны – ведь для Аши она была живым воплощением всевышнего на земле. Когда-то Аша дала себе клятву не обращаться за помощью к этой добродетельной женщине, какое бы несчастье с ней ни приключилось, но сегодня она не видела иного выхода. Со всех сторон ее окутал сумрак отчаяния, и нигде не было проблеска надежды. Аша зажгла лампу, положила тетрадь на колени и принялась за письмо, то и дело утирая слезы.«Припадаю к твоим лотосоподобным стопам.Тетя, сейчас у меня нет никого роднее тебя! Приезжай и обними несчастную – или я погибну. Что еще писать, не знаю. Тысячу раз почтительно склоняюсь к твоим ногам. Любящая тебя Чуни».
Глава 47
Аннапурна тихо вошла в комнату Раджлокхи и совершила пронам. Забыв о былой вражде, Раджлокхи обрадовалась, увидев Аннапурну. У нее было такое чувство, будто она вновь обрела утраченное богатство. Только сейчас она поняла, сколько горя и недоразумений вызвал отъезд Аннапурны. Раджлокхи давно желала ее возвращения, хотя не признавалась себе в этом, и теперь всем своим страдающим сердцем потянулась к старой подруге. До рождения Мохендро обе невестки жили как сестры, делили радость и горе – они ехали в одной колеснице жизни, вместе скорбя об утратах.
Прошло много лет, Раджлокхи постигло горе. И вот в эти печальные дни неизменная участница ее детских забав, верная подруга юности, снова вместе с ней. В памяти Раджлокхи всплыло все, что они пережили вместе. Где сейчас тот, ради которого она так грубо оттолкнула подругу?
Аннапурна села рядом с больной и, взяв ее руку в свою, сказала одно лишь слово:
– Диди!
– Медж-боу! – едва слышно прошептала Раджлокхи.
От волнения она, казалось, потеряла голос.
Из глаз ее хлынули слезы. Аша тоже не могла сдержаться и, выбежав в соседнюю комнату, опустилась на пол и расплакалась. Аннапурна не решалась спросить о Мохендро ни его мать, ни Ашу. В тот же день она вызвала к себе управляющего Шадхучорона.
– Где Мохим? – спросила его Аннапурна.
И управляющий рассказал ей все, что знал о своем господине и о Бинодини.
– А как поживает Бихари?
– Он давно не был у нас, что с ним, я не знаю.
– Сходи к нему домой и все разузнай, – приказала Аннапурна.
Вскоре управляющий вернулся, он сообщил, что Бихари дома не живет. Ему сказали, что господин уехал в Бали на берег Ганги.
Потом Аннапурна послала за доктором.
– У нее слабое сердце и к тому же водянка, – сказал доктор. – Смерть может наступить внезапно.
Вечером Раджлокхи стало хуже.
– Диди, я позову доктора, – предложила Аннапурна.
– Не надо, все равно он не поможет мне.
– Может быть, ты хотела бы видеть кого-нибудь?
– Я хотела бы, чтобы Бихари сообщили о моей болезни.
Сердце дрогнуло в груди Аннапурны. Она до сих пор страдала, вспоминая тот вечер, когда вдали, на чужбине прогнала Бихари. Теперь он никогда не придет к ее дверям. Аннапурна уже не надеялась в этой жизни искупить свою вину перед Бихари.
