Игорь Северянин - Том 1. Громокипящий кубок

1911. Ноябрь.

Эскизетка

Соны качеля, белесо ночело.Лес печалел в белосне.Тюли эоля качала Марчелла:— Грустно весенне усни! —Точно ребенка, Марчелла качалаГрезы, меня и весну.Вот пробесшумела там одичалоГлуше затишия мышь.Крылья дымели, как саван истлевший.— Сердце! тебя не поймешь,Лед запылавший!

1911. Март.

Эго-Рондола

Я — поэт: я хочу в бирюзовые очи лилии белой.  Ее сердце запело: Ее сердце крылато: Но  Стебель есть у нее. Перерублю, иБелый лебедь раскрыл бирюзовые очи. Очи лилии  Лебедь раскрыл. Его сердце запело. Его сердце  Крылато! Лебедь рвется в Эфир к облакам —  К белым лилиям неба, к лебедям небес!Небесная бирюза — очи облак. Небо запело!.. Небо  Крылато!.. Небо хочет в меня: я — поэт!

Промельк («Голубые голуби на просторной палубе…»)

Ив. Лукашу

Голубые голуби на просторной палубе.А дождинки капали, — голуби их попили.На просторной палубе голубые голубиВсе дождинки попили, а дождинки капали.

1911.

Пятицвет II

В двадцать лет он так нашустрил:Проституток всех осестрил,Астры звездил, звезды астрил,Погреба перереестрил.Оставалось только — выстрел.

1911.

В ресторане

Граалю Арельскому

Воробьи на дорожке шустрятся.Зеленеют кудри кротекуса.Привезли из Остэндэ устрицыИ стерлядей из Череповца.— Послушайте, вы, с салфеткою,Накройте мне стол под липою;И еще я вам посоветуюНе стоять каменной глыбою,А угостить меня рыбою,Артишоками и спаржей.Вы поняли? — «Помилуйте, даже   Очень  И буду точен».

1911. Май.

Отчаяние

Я, разлоконив волосы русые,Ухватила Петьку за ушко,В него шепнула: «тебя я скусаю»:И выпила бокал Клико.

Успокоив его, благоматного,Я дала ему морковки и чайкуИ, закричавши: «Всего приятного!»,Махнула серной по лужку.

Муж приехал с последним автобусом —Будничный, потертый манекен:Я застонала, и перед образомМолила участи Кармен!..

1912. Май.

Поэза о «Mignon»

Не опоздайте к увертюре:Сегодня ведь «Mignon» сама!Как чаровательны, Тома,Твои лазоревые бури!

«Mignon»!.. она со мной везде:И в бледнопалевых гостиных,И на форелевых стремнинах,И в сновиденьях, и в труде.

Ищу ли женщину, с тоскойСмотрюсь ли в давнее былое,Кляну ль позорное и злое, —«Mignon»!.. она везде со мной!

И если мыслю и живу,Молясь без устали Мадонне,То лишь благодаря «Миньоне» —Грезовиденью наяву:

Но ты едва ли виноват,Ея бесчисленный хулитель:Нет, не твоя она обитель:О, Арнольдсон! о, Боронат!

1914. Октябрь.

Блаженный Гриша

Когда проезжает конницаМимо дома с красною крышей,В кухне дрожит иконница,Сколоченная блаженным Гришей:

И тогда я его мучаюНасмешкою над дребезжаньем:Убегает. И над гремучеюРечкою льет рыданья.

И хотя по благочестиюНет равного ему в городе,Он злится, хочет мести,Мгновенно себя очортив:

1912. Март.

Предостерегающая поэза

Художники! бойтесь «мещанок»:Они обездарят ваш дарСвоею врожденною сонью,Своим организмом шарманок;Они запесочат пожарВ душе, где закон — Беззаконье.

Страшитесь и дев апатичных,С улыбкой безлучно-стальной,С лицом, постоянным как мрамор:Их лики, из псевдо-античных,Душе вашей бально-больнойГрозят безпросыпным кошмаром.

Они не прощают ошибок,Они презирают порыв,Считают его неприличьем,«Явленьем дурного пошиба»:А гений — в глазах их — нарыв,Наполненный гнойным величьем!..

1912. Июль. Веймарн.

Chansonnette[16]

Изящная, среднего ростаС головкою bronze-oxide,Она — воплощение тоста.Mais non, regardez, regardez![17]

Пикантная, среднего роста,Она — героиня Додэ.Поклонников много, — их до ста.Mais non, regardez, regardez!

Но женщина среднего ростаБывает высокой en deux[18]:И надо сознаться, что просто, —Mais non, regardez, regardez!

1909. Ноябрь.

Она критикует

— Нет, положительно искусство измельчало,Не смейте спорить, граф, упрямый человек!Но пунктам разберем, и с самого начала;Начнем с поэзии: она полна калек.Хотя бы Фофанов: пропойца и бродяга,А критика ему дала поэта роль:Поэт! хорош поэт!.. ходячая малага!..И в жилах у него не кровь, а алкоголь.Как вы сказали, граф? до пьянства нет нам дела?И что критиковать мы можем только труд?Так знайте ж, книг его я даже не смотрела:Не интересно мне!.. тем более, что тутНавряд ли вы нашли б занятные сюжеты,Изысканных людей привычки, нравы, вкус,Блестящие балы, алмазы, эполеты, —О, я убеждена, что пишет он «en russe»[19].Естественно, что нам, взращенным на Шекспире,Аристократам мысли, чувства и идей,Неинтересен он, бряцающий на лиреРуками пьяными, безвольный раб страстей.Ах, да не спорьте вы! поэзией кабацкойНе увлекусь я, граф, нет, тысячу раз «нет»!Талантливым не может быть поэтС фамилией — pardon! — такой: дурацкой.И как одет! Mon Dieu![20] Он прямо хулиган!..Вчера мы с Полем ехали по парку,Плетется он навстречу, — грязен, пьян;Кого же воспоет такой мужлан?.. кухарку?!..Смазные сапоги, оборванный тулуп,Какая-то ужасная папаха:Сам говорит с собой: взгляд страшен, нагл и туп:Поверите? — я чуть не умерла от страха.Не говорите мне: «он пьет от неудач»!Мне, право, дела нет до истинной причины.И если плачет он, смешон мне этот плач:Сантиментальничать ли создан мужчинаБез положенья в обществе, без чина?!.

1908.

II. Незабудки на канавках

Nocturne («Месяц гладит камыши…»)

Месяц гладит камышиСквозь сирени шалаши…Все — душа, и ни души.

Все — мечта, все — божество,Вечной тайны волшебство,Вечной жизни торжество.

Лес — как сказочный камыш,А камыш, как лес-малыш.Тишь — как жизнь, и жизнь — как тишь.

Колыхается туман —Как мечты моей обман,Как минувшего роман…

Как душиста, хорошаБелых яблонь пороша…Ни души, — и все душа!

1908. Декабрь.

Тоска по Квантуну

О, греза дивная, мне сердца не тирань! —Воспоминания о прожитом так живы.Я на Квантун хочу, в мой милый Да-Лянь-ВаньНа воды желтые Корейского залива.

Я в шлюпке жизненной разбился о бурун,И сердце чувствует развязку роковую…Я по тебе грущу, унылый мой Квантун,И, Море Желтое, я по тебе тоскую!..

1904. Петербург.

Запад погас…

ЗападПогас…РосаПоддалась…ТихоВ полях…Ива —Голяк…ВетритсяКуст…ЗебритсяХруст…ЛомокЛедок…ГромокГудок…Во мглеПолотноИ склепаПятно…

1910. Октябрь.