Велимир Хлебников - Том 4. Драматические поэмы. Драмы. Сцены

Похороны опришками товарища:

«Гож нож» – то клич боевой,Теперь ты не живой.Суровы легинй.А лица их в тени.

Русалка.

Кого несет их шайка?Соседка, отгадай-ка.

Русалки.

Ио, иа, цолк,Ио, иа, цолк.Пиц, пац, пацу,Пиц, пац, паца.Ио иа цолк, ио иа цолк,Копоцамо, миногамо, пинцо, пинцо, пинцо!

Ведьмы (вытягиваются в косяк, как журавли, и улетают).

Шагадам, магадам, выгадам.Чух, чух, чух.Чух.

Разговаривающие галичанки.

Вон гуцул сюда идетВ своей черной безрукавке.Он живетНа горах с высокой Мавкой.Люди видели намедни,Темной ночью на заре,Это верно и не бредни,Там, на камне-дикаре.Узнай же! Мава черноброва,Но мертвый уж, как лук в руках:Гадюку держите суровоИ рыбья песня на устах.А сзади кожи нет у ней,Она шиповника красней,Шагами хищными сильна,С дугою властных глаз она,И ими смотрится в упор,А за ремнем у ней топор.Улыбки нету откровеннее,Да, ты ужасно, привидение.

<1913>

Лицо чернеет грубое…*

I. Лицо чернеет грубое, вся в белой простыне. О, Черная Жена, скажи мне, кто в хижине живет? Ручья звенит недальний гром, подходит волкодав.

II. О, Белый Господин! Седой Отец с Старухою здесь в хижине живут. Скинь обувь с ноги пыльной и в хижину войди. Вереном зовут сына, Вереною же дочь. Я, нянька, служу им уж скоро двадцать лет.

I. Сухой удав набитый, простой дубовый стол. Над ружьями Толстой и Врубель рядом с ним. В истоках Нила хижина. Не шутка ли странная?

Сосет старуха трубку, как будто сладко чмокая.

II. Когда раздастся голос иль если шелест змей сольется с ворчаньем неба – Верена то вернулась, запомни, господин.

Но слышишь шаги быстрые, взволнованную речь?

III. С кувшином шла я по лесу, шагая через хворост. Вдруг глаз блеснул за деревом, как будто человека, но все же не его. Сквозь дерево блистал он, как черный мрака луч. Рука же волосатая ствол с судорогой держала и ногтем скребла круглым застывшую смолу. И тень как будто звездная бродила по пятам, рукой порой маша, и все же глаза два, два добрых черных глаза сквозь сумрак проникали. Была то обезьяна.

Лесные ходят люди по тропам вечеров. Но зла нам не приносят. На чашку опрокинутую лицо у них походит: синеет беловатое, морщинами узорное. Глаза же их печальные – ты, верно, то заметила. Как будто много сказок теснится меж ресниц. А руки у них синие, широкие и длинные.

Вдруг голос я услышала: он тихим был и строгим; звучало в нем невнятное, как будто бы «сестра», а может быть, «Верена». Из ловчей ямы вынула высокое копье и с ним одна я двинулась сквозь сумрак и траву. И пепел падал вечера на плечи и на руки, но более никто уж в лесу не проходил. Но сумрак падал грубо, как черная метель.

I. Ответь мне, синеглазая: не он ли путешествует в зверинце по местечкам с косматым королем, сдавив рукой решетку холодную и круглую, и прячется в углах?

III. Ты прав, пришелец странный: то он, кто шел опасливо и прятался в лесу. Но стон донесся из лесу, циновка же вздрогнула, как сердце от удара. Так люди наклоняются, спасаясь от чужого бешенства, как свечка наклонилась и язычки смешала с синим. Ты помнишь рой пчелиный? Верен его нашел; из сот свечу слепили, пчелиных диких сот {молчит).

Верена слышу голос, Верен сюда вернулся. Мне кажется, сегодня столпилось много судеб у дверей этой хижины, у старого порога, где я грустила часто, закутанная в волос, ресницами подруга Медведице высокой.

IV. Узнай же, что сегодня со мною было небо. Упал я в путик ночью, но там копья уж не было. Но кто пришелец странный с жестокими глазами? Узнай, что я не робок и смелым быть могу.

I. Зачем такие речи? Немного добродушия, и скоро я уйду. Поужинай и мыслящую печку дровами затопи. Ты станешь веселее.

IV. Ну вот что, чужеземец, поймаем обезьяну, – здесь бродит вечерами. В зверинце лучше ей.

Пришелец убивает Верена.

<1914-1915>

Призраки*

1-ый.

Я конский череп, я на липе.Вот белены напиток – выпей.

2-ой.

Я в щеголя одежде: воздух,Ничто, ничто, но тень на звездах.

3-ий.

Бег крови я, текут чернила,Меня чернильница пленила.

4-ый.

Я только в зеркале живу,Когда сверкает наяву.

5-ый.

Кто я? Любовной лютни зой,И мой стакан блестит слезой.

6-ой.

Я оценил всё за пятакИ осужден иметь пятак.

7-ой.

Я про судьбу твержу, как дятел,Мне говорят: «Давно ты спятил».

8-ой.

Давно просил: мне туловища нет ли?Давно я пел про плаху и про петли.

9-ый.

Священных чисел ясный кнезь,Себя в тростник <з>асую: грезь!

10-ый.

Мой дух за морем носят две при,Меня на суше рвали вепри.

11-ый.

Я золотистее загара,Струй ядовитее угара.

12-ый.

Я сапожком одел чумуИ в путь иду искать куму.

13-ый.

В моей ладони горсткаРавно смертельного напёрстка.

14-ый.

А я вам дам знакомый обликНа той сухой и бурой вобле.

15-ый.

И я, забыв свой образ облый,Живу на даче внутри воблы.

16-ый.

Чешуей блестя плотвы,Я воскликнула: тут вы!

17-ый.

Я с перьями в шлеме число,Я парус ищу и весло.

18-ый.

Гнусавлю я, прыгаю, квакаю.Кажусь я ненужной ломакою.

19-ый.

[Я смотрю на всех пилой,Я немного плохой и гнилой.]

20-ый.

А я в лукошке, где тухлые яйца,О, зрители, меня ловите глазами зайца,

21-ый.

Скоро меня под решетку и в замок.Я дикое бешенство самок.

22-ой.

[Хоть без телес, мы люди – людМорозных слюд.]

23-ий.

Мы вреды, мы бредыУжасной победы.

24-ый.

А я, а я простудаИ к вам пришел оттуда.

25-ый.

Я изнуренная веками кляча.Зачем я – я, скажите, для ча?

26-ой.

Людским челном в объятьях смерчаК вам прихожу, ваш сон поперча!

27-ой.

Икотою древней велик,На всё я отвечу вам: ик!

28-ой.

[Я ха-ха-ха и хи-хи-хи,А изредка проще, простое апчхи!]

29-ый.

[Я как жаба приятна,Иногда не понятна.]

30-ый.

Я к вам ползу в припляске корч,Одетый язвами из порч.

31-ый.

[Ночи сумрак наши шлемы.Все мы немы.]

32-ой.

Мы храп и хрип,Шелест, шум и сип.

33-ий.

Храпеть, хрипеть,Урчать, ворчать,Рыдать, стонать,<Свистеть>, шипеть.О! А! А! О!

Убегают.

<1916>

Внимание*

Внимание.

Улица будущего: двое в черных развевающихся перьях и латах снежного полотна.

1-ый. Куда вы спешите, дружок? Уиль-уиль окейт юкут юлин куайнц уог! Ведь вы умрете завтра?

2-ой (роется в записной книжке). Я родился третьего листопада. Дважды два четыре. – Да! Как это ни грустно, я умру завтра.

1-ый. А родись в день Ганги синеглазого! Дорогой мой! Уходя из жизни, вы должны позаботиться, чтоб место этой вашей жизни не было занято другим. Не поленитесь – вы рассеянный человек – позаботиться о соединении этой вашей жизни со следующей через полицию. Конечно, вы должны внести налог, но ведь он очень невелик. Ведь это так несложно: две-три статьи закона, свидетельство судьи, что вы именно тот, кто имеет родиться тогда-то!..