Александр Блок - Лирика. Поэмы

Петуха».

10 января 1907

ОНИ ЧИТАЮТ СТИХИ

Смотри: я спутал все страницы,

Пока глаза твои цвели.

Большие крылья снежной птицы

Мой ум метелью замели.

Как странны были речи маски!

Понятны ли тебе? – Бог весть!

Ты твердо знаешь: в книгах – сказки,

А в жизни – только проза есть.

Но для меня неразделимы

С тобою – ночь, и мгла реки,

И застывающие дымы,

И рифм веселых огоньки.

Не будь и ты со мною строгой,

И маской не дразни меня.

И в темной памяти не трогай

Иного – страшного – огня.

10 января 1907

НЕИЗБЕЖНОЕ

Тихо вывела из комнат,

Затворила дверь.

Тихо. Сладко. Он не вспомнит,

Не запомнит, что теперь.

Вьюга память похоронит,

Навсегда затворит дверь.

Сладко в очи поглядела

Взором, как стрела.

Слушай, ветер звезды гонит.

Слушай, пасмурные кони

Топчут звездные пределы

И кусают удила…

И под маской – так спокойно

Расцвели глаза.

Неизбежно и спокойно

Взор упал в ее глаза.

13 января 1907

ЗДЕСЬ И ТАМ

Ветер звал и гнал погоню,

Черных масок не догнал…

Были верны наши кони,

Кто-то белый помогал…

Заметал снегами сани,

Коней иглами дразнил,

Строил башни из тумана,

И кружил, и пел в тумане,

И из снежного бурана

Оком темным сторожил.

И метался ветер быстрый

По бурьянам,

И снопами мчались искры

По туманам, —

Ветер масок не догнал,

И с высот сереброзвездных

Тучу белую сорвал…

И в открытых синих безднах

Обозначились две тени,

Улетающие в дали

Незнакомой стороны…

Странных очерки видений

В черных масках танцовали —

Были влюблены.

13 января 1907

СМЯТЕНИЕ

Мы ли – пляшущие тени?

Или мы бросаем тень?

Снов, обманов и видений

Догоревший полон день.

Не пойму я, что нас манит,

Не поймешь ты, что со мной,

Чей под маской взор туманит

Сумрак вьюги снеговой?

И твои мне светят очи

Наяву или во сне?

Даже в полдне, даже в дне

Разметались космы ночи…

И твоя ли неизбежность

Совлекла меня с пути!

И моя ли страсть и нежность

Хочет вьюгой изойти?

Маска, дай мне чутко слушать

Сердце темное твое,

Возврати мне, маска, душу,

Горе светлое мое!

13 января 1907

ОБРЕЧЕННЫЙ

Тайно сердце просит гибели.

Сердце легкое, скользи…

Вот меня из жизни вывели

Снежным серебром стези…

Как над тою дальней прорубью

Тихий пар струит вода,

Так своею тихой поступью

Ты свела меня сюда.

Завела, сковала взорами

И рукою обняла,

И холодными призорами

Белой смерти предала…

И в какой иной обители

Мне влачиться суждено,

Если сердце хочет гибели,

Тайно просится на дно?

12 января 1907

НЕТ ИСХОДА

Нет исхода из вьюг,

И погибнуть мне весело.

Завела в очарованный круг,

Серебром своих вьюг занавесила…

Тихо смотрит в меня,

Темноокая.

И, колеблемый вьюгами Рока,

Я взвиваюсь, звеня,

Пропадаю в метелях…

И на снежных постелях

Спят цари и герои

Минувшего дня

В среброснежном покое —

О, Твои, Незнакомая, снежные жертвы!

И приветно глядят на меня:

«Восстань из мертвых!»

13 января 1907

СЕРДЦЕ ПРЕДАНО МЕТЕЛИ

Сверкни, последняя игла,

В снегах!

Встань, огнедышащая мгла!

Взмети твой снежный прах!

Убей меня, как я убил

Когда-то близких мне!

Я всех забыл, кого любил,

Я сердце вьюгой закрутил,

Я бросил сердце с белых гор,

Оно лежит на дне!

Я сам иду на твой костер!

Сжигай меня!

Пронзай меня,

Крылатый взор,

Иглою снежного огня!

13 января 1907

НА СНЕЖНОМ КОСТРЕ

И взвился костер высокий

Над распятым на кресте.

Равнодушны, снежнооки,

Ходят ночи в высоте.

Молодые ходят ночи,

Сестры – пряхи снежных зим,

И глядят, открывши очи,

Завивают белый дым.

И крылатыми очами

Нежно смотрит высота.

Вейся, легкий, вейся, пламень,

Увивайся вкруг креста!

В снежной маске, рыцарь милый,

В снежной маске ты гори!

Я ль не пела, не любила,

Поцелуев не дарила

От зари и до зари?

Будь и ты моей любовью,

Милый рыцарь, я стройна,

Милый рыцарь, снежной кровью

Я была тебе верна.

Я была верна три ночи,

Завивалась и звала,

Я дала глядеть мне в очи,

Крылья легкие дала…

Так гори, и яр и светел,

Я же – легкою рукой

Размету твой легкий пепел

По равнине снеговой.

13 января 1907

ФАИНА

(1906—1908)

* * *

Вот явилась. Заслонила

Всех нарядных, всех подруг,

И душа моя вступила

В предназначенный ей круг.

И под знойным снежным стоном

Расцвели черты твои.

Только тройка мчит со звоном

В снежно-белом забытьи.

Ты взмахнула бубенцами,

Увлекла меня в поля…

Душишь черными шелками,

Распахнула соболя…

И о той ли вольной воле

Ветер плачет вдоль реки,

И звенят, и гаснут в поле

Бубенцы, да огоньки?

Золотой твой пояс стянут,

Нагло скромен дикий взор!

Пусть мгновенья все обманут,

Канут в пламенный костер!

Так пускай же ветер будет

Петь обманы, петь шелка!

Пусть навек не знают люди,

Как узка твоя рука!

Как за темною вуалью

Мне на миг открылась даль…

Как над белой, снежной далью

Пала темная вуаль…

Декабрь 1906

* * *

Я был смущенный и веселый.

Меня дразнил твой темный шелк,

Когда твой занавес тяжелый

Раздвинулся – театр умолк.

Живым огнем разъединило

Нас рампы светлое кольцо,

И музыка преобразила

И обожгла твое лицо.

И вот – опять сияют свечи,

Душа одна, душа слепа…

Твои блистательные плечи,

Тобою пьяная толпа…

Звезда, ушедшая от мира,

Ты над равниной – вдалеке…

Дрожит серебряная лира

В твоей протянутой руке…

Декабрь 1906

* * *

Н. Н. В.

Я в дольний мир вошла, как в ложу.

Театр взволнованный погас.

И я одна лишь мрак тревожу

Живым огнем крылатых глаз.

Они поют из темной ложи:

«Найди. Люби. Возьми. Умчи».

И все, кто властен и ничтожен,

Опустят предо мной мечи.

И все придут, как волны в море,

Как за грозой идет гроза.

Пылайте, траурные зори,

Мои крылатые глаза!

Взор мой – факел, к высям кинут,

Словно в небо опрокинут

Кубок темного вина!

Тонкий стан мой шелком схвачен.

Темный жребий вам назначен,

Люди! Я стройна!

Я – звезда мечтаний нежных,

И в венце метелей снежных

Я плыву, скользя…

В серебре метелей кроясь,

Ты горишь, мой узкий пояс —

Млечная стезя!

1 января 1907

* * *

Ушла. Но гиацинты ждали,

И день не разбудил окна,

И в легких складках женской шали

Цвела ночная тишина.

В косых лучах вечерней пыли,

Я знаю, ты придешь опять

Благоуханьем нильских лилий

Меня пленять и опьянять.

Мне слабость этих рук знакома,

И эта шепчущая речь,

И стройной талии истома,

И матовость покатых плеч.

Но в имени твоем – безмерность,

И рыжий сумрак глаз твоих

Таит змеиную неверность

И ночь преданий грозовых.

И, миру дольнему подвластна,

Меж всех – не знаешь ты одна,

Каким раденьям ты причастна,

Какою верой крещена.

Войди, своей не зная воли,

И, добрая, в глаза взгляни,

И темным взором острой боли

Живое сердце полосни.

Вползи ко мне змеей ползучей,

В глухую полночь оглуши,

Устами томными замучай,

Косою черной задуши.

31 марта 1907

* * *

За холмом отзвенели упругие латы,

И копье потерялось во мгле.

Не сияет и шлем – золотой и пернатый —

Всё, что было со мной на земле.

Встанет утро, застанет раскинувшим руки,

Где я в небо ночное смотрел.

Солнцебоги, смеясь, напрягут свои луки,

Обольют меня тучами стрел.

Если близкое утро пророчит мне гибель,

Неужели твой голос молчит?

Чую, там, под холмами, на горном изгибе

Лик твой молнийный гневом горит!

Воротясь, ты направишь копье полуночи