Игорь Северянин - Том 4. Классические розы
1926
Прутков
Как плесень на поверхности прудков,Возник — он мог возникнуть лишь в России —Триликий бард, в своей нелепой силеНе знающий соперников, Прутков.
Быть может, порождение глотковСтруй виноградных, — предков не спросили, —Гимнастика ль умов, но — кто спесивейВитиеватого из простаков?
Он, не родясь, и умереть не может.Бессмертное небытие тревожит:Что, если он стране необходим?
Что, если в нежити его живучейОна, как в зеркале, находит случайУзреть себя со всем житьем своим?…
1927
Пушкин
Есть имена как солнце! Имена —Как музыка! Как яблоня в расцвете!Я говорю о Пушкине: поэте,Действительном в любые времена!
Но понимает ли моя страна —Все эти старцы, юноши и дети, —Как затруднительно сказать в сонетеО том, кем вся душа моя полна?
Его хвалить! — пугаюсь повторений…Могу ли запах передать сирени?Могу ль рукою облачко поймать?
Убив его, кому все наши вздохи,Дантес убил мысль русскую эпохи,И это следовало бы понять…
1926
Пшибышевский
Свершает он, подвластный Сатане,Строй черных месс запретным обаяньям.Он одиночным вверился скитаньям,Его сопровождает черный снег.
Мысль видит избавленье в смертном снеСвоим мучительным воспоминаньям,И всей земле с ее непониманьемНачертан им девиз надменный: «Вне».
В час чуда город мертвых аметистыПрольет из глаз. Раскаяньем пречисты,Для вечной сказки все сыны земли
Во имя счастья оросят слезоюСвои глаза. Но Каина стезеюИдущий не поверит им вдали…
1926
Тагор
За синим кружевным массивом гор,Где омывает ноги Ганг у йога,Где вавилонская чужда тревогаБлаженной умудренности озер,
Где благостен животворящий взорФакиров, аскетически и строгоВедущих жизнь — отчизна полубогаПод именем Рабиндранат Тагор.
Он — Простота, а в ней — душа вселенной.Знай, европейских предрассудков пленный:Твой ложен путь, проложенный в тщете.
Услады ложны. Ложны мысли. ЛожныДела твои. Внемли, что полубожныйТвердит поэт, чье сердце — в простоте.
1927
Марк Твен
На Самуэле Клеменсе был грим,Как на шуте, комического дараДремала в нем волнующая чара,Но до поры он миром не был зрим.
Путь к славе расстилался перед ним,Уже звучать готовилась фанфара:«Ты смеха царь, так вот тебе тиара, —Бери победоносный псевдоним!»
Я не решился бы держать пари,Что вы не знали Финна Гекльберри,Что не пленял вас в юности Том Сойер,
Что чуть не выливалась кровь из вен,Кто б ни были вы — индус, швед иль боэр, —Когда вас обвораживал Марк Твен!
1925
Алексей К. Толстой
Языческие времена Днепра,Обряд жрецов Перуну и Яриле,Воспламенив, поэта покорили,Как и Ивана Грозного пора.
Их воскрешал нажим его пера:Являемы для взоров наших былиВысокопоэтические были,Где бились души чище серебра…
А как природу пела эта лира!А как смертельно жалила сатира!Как добродушный юмор величав!
Гордясь своею родиной, Россией,Дыша императрицею Марией,Он пел любовь, взаимности не ждав.
1925
Алексей Н. Толстой
В своих привычках барин, рыболов,Друг, семьянин, хозяин хлебосольный,Он любит жить в Москве первопрестольной,Вникая в речь ее колоколов.
Без голосистых чувств, без чутких словСвоей злодольной родины раздольной,В самом своем кощунстве богомольной,Ни душ, ни рыб не мил ему улов…
Измученный в хождениях по мукам,Предел обретший беженским докукам,Не очень забираясь в облака,
Смотря на жизнь, как просто. на ракитуБесхитростно прекрасную, НикитуОтец не променяет на века…
1925
Лев Толстой
Он жил в Утопии. Меж тем в МосквеИ в целом мире, склонные к причуде,Забыв об этом, ждали, что все людиДолжны пребыть в таком же волшебстве.
И силились, с сумбуром в голове,Под грохоты убийственных орудий,К нему взнести умы свои и груди,Бескрылые в толстовской синеве…
Солдат, священник, вождь, рабочий, пьяныйСкитались перед Ясною Поляной,Измученные в блуде и во зле.
К ним выходило старческое тело,Утешить и помочь им всем хотелоИ — не могло: дух не был на земле…
Ноябрь 1925
Тома
Его мотив — для сердца амулет,А мой сонет — его челу корона.Поют шаги: Офелия, Гамлет,Вильгельм, Реймонт, Филина и Миньона.
И тени их баюкают мой сонВ ночь летнюю, колдуя мозг певучий.Им флейтой сердце трелит в унисон,Лия лучи сверкающих созвучий.
Слух пьет узор нюансов увертюр,Крыла ажурной грацией амурКолышет грудь кокетливой Филины.
А вот страна, где звонок аромат,Где персики влюбляются в гранат,Где взоры женщин сочны, как маслины.
1912
Туманский
Хотя бы одному стихотвореньюЖизнь вечную сумевший дать поэтХранит в груди божественный секрет:Обвеевать росистою сиренью.
Что из того, что склонны к засореньюСвоих томов мы вздором юных лет!Сумей найти строфу, где сора нет,Где стих зовет ползучих к воспаренью!
Восторга слезы — как весенний дождь!Освобожденная певица рощМолилась за поэта не напрасно:
Молитве птичьей вняли небеса, —Любим поэт, кто строки набросал,Звучащие воистину прекрасно!
1926
Тургенев
Седой колосс, усталый, старый левС глазами умирающей газели,Он гордый дух,[12] над ним всю жизнь виселиУтесы бед и смерть, оскалив зев…
Как внятен женских русских душ напевЕму в его трагичной каруселиОт Франции и до страны метели,Где тлел к нему неправый, мелкий гнев…
Его натуре хрупкой однолюба,Кому претило все, что в жизни грубо,Верна любовь к певунье, в чье гнездо
Он впущен был, и — горькая победа, —Ему давала в роли ЛюдоедаТургеневу! — Полина Виардо…
1925
Тютчев
Мечта природы, мыслящий тростник,Влюбленный раб роскошной малярии,В душе скрывающий миры немые,Неясный сердцу ближнего, поник.
Вечерний день осуеверил лик,В любви последней чувства есть такие,Блаженно безнадежные. РоссияПостигла их. И Тютчев их постиг.
Не угасив под тлеющей фатоюОгонь поэтов, вся светясь мечтою,И трепеща любви, и побледнев,
В молчанье зрит страна долготерпенья,Как омывает сорные селеньяГромокипящим Гебы кубком гнев.
1926
Тэффи
С Иронии, презрительной звезды,К земле слетела семенем сирениИ зацвела, фатой своих куренийОбволокнув умершие пруды.
Людские грезы, мысли и труды —Шатучие в земном удушье тени —Вдруг ожили в приливе дуновенийЦветов, заполонивших все сады.
О, в этом запахе инопланетномЗачахнут в увяданье незаметномЗемная пошлость, глупость и грехи.
Сирень с Иронии, внеся расстройствоВ жизнь, обнаружила благое свойство:Отнять у жизни запах чепухи…
1925
