Чтоб человек не вымер на земле… - Сергей Владимирович Киреев

Диана может разные задачки

Решать по ходу дела заодно –

Сухое обнаружилось в заначке,

Прекрасное грузинское вино.

Сухое можно вынести за скобки.

Там, кстати, был запас не так уж мал.

И Жорик, чтобы выпендриться, пробки

Зубами от бутылок отгрызал.

К нему один вопрос один был у Толяна:

А ты вот первый раз когда входил,

Подозревал в неверности Диану! –

А для чего ты в дверь-то позвонил?

Ведь это же такой сигнал тревоги,

Чтоб те, кто, каждый раз вот так шаля,

Успели унести скорее ноги,

Как крысы их уносят с корабля!

Ведь ты ж дезавуируешь идею,

Уж если так по-умному сказать,

По сути дела, вора и злодея

На месте справедливо наказать!

Ты главную задумку убиваешь –

С поличным их застукать. Это как?

И тот слегка потупился: «Ты знаешь,

Я самодур, но всё же не …к!

Конечно, можно было бы легко их

За глотку взять — её, да и его,

Вот я войду, застукаю обоих

В объятьях друг у друга, и чего?

Ты знаешь слово опция? Вот то-то!

Она как раз и будет у меня,

Чтоб не душить её с полоборота,

Дианку-то, а встать так вроде пня,

Войдя в свою уютную обитель,

Да и стоять секунд так сорок пять,

Чтоб смог уже Дианкин посетитель

Через балкон по-тихому слинять.

Да чтоб ещё он, этот самый кто-то,

Над самой бездной стоя, на краю,

Успел прикинуть высоту полёта

И линию движения свою.

Уж если ты настолько бесшабашен,

То что ж, лети и рожу не криви!»

…Толян был откровенно ошарашен

Подобными подходами к любви.

Чем дальше в лес, тем жизнь трудней и горше.

Беду почуял — вовремя свали! –

С той самою районной прокуроршей

Толян припомнил подвиги свои,

Мол, что сказать, тупой, как долото, я!

Когда ж до нас дойдёт, до сволочей,

Что план эвакуации — святое,

И в этом деле нету мелочей!?

«Друзей Дианки, — Жорик подытожил, –

Вгоняет в дрожь один мой только взгляд.

Там никого не надо бить по роже,

Они все сами в бездну улетят!

Их перспектива явно не пленяет

Лететь с балкона, жизнь свою губя.

Но, кто попал мне в лапы, пусть пеняет

Не на судьбу, а только на себя!

Ему, такому горе-кавалеру,

Не вариант идти со мной на «вы»,

Один кулак мой будет по размеру

Как две его примерно головы!

И, если он себе сломает шею,

В траву с балкона рухнув наповал,

Я чёткую позицию имею,

Что лично я его не убивал!»

«Да, мать честная, ты меня растрогал! –

Сказал Толян, — у всех своя судьба.

Отелло, ты продвинутый, ей-Богу,

Давай с тобою выпьем за тебя!»

Ну что, обмыли сделку, посидели.

Добавка есть. Объём не так уж мал.

У всех в душе истома, слабость в теле,

Отелло даже в кресле задремал.

«Он добрый, хоть на вид бывает грозный, –

Дианка промурлыкала любя, –

А ты вот знай, что это всё серьёзно,

Что я имею виды на тебя!»

Толян её к столу увёл, на кухню.

Она ему: «Огонь моей души

Насчёт тебя горит и не потухнет,

Все средства в этом плане хороши!

Да, Жорка мой — мужик не из последних,

Но общий ход вещей неумолим,

Что скупщик, он главнее, чем посредник,

И как мне с этим чёртом быть моим?

В его активе подвигов немало,

Он, хоть и спит, но он в меня влюблён,

Но, если чисто по функционалу,

Ты перспективней выглядишь, чем он.

Ты промышляешь делом этим хлебным,

Что хоть сейчас иди к тебе учись!

Мы в личном плане можем и в служебном

Сработаться с тобою и сойтись!»

Нет, не сказать, чтоб челюсть у Толяна

Отвисла сразу так уж до колен,

Но он сказал: «Прости, моя Диана,

Я вежливо спрошу, как джентльмен, –

Ты правда вероломная такая?

Ведь это же цинично, ты чего?

Выходит, ты, себя превозмогая,

Ласкаешь ухажёра своего?»

Она в ответ: «Князь Мышкин — он циничный?

Я понимаю, ты его не знал,

Но Яковлев, артист наш, самолично

Его по телевизору играл.

Он там красавчик, вроде Аполлона,

При том, что не ворует и не врёт,

Не надо на него катить баллоны,

Что якобы он полный идиот!

Сам классик Достоевский благосклонно,

Что слов на ветер даром не бросал,

Одноимённым фильмом вдохновлённый,

Его в своём романе описал.

И этот образ в сердце берегу я

И никогда практически не вру,

А, строго говоря, и не ворую,

Лишь камни на комиссию беру.

В моей душе мотив звенит упрямый,

Как тонкая серебряная нить:

Прекрасный человек с прекрасной дамой

Всегда найдёт, о чём поговорить!

Вот мы и говорим сидим с тобою.

Хоть ты глаза немного и залил,

Меня своею хваткой деловою

И пиджаком из кожи впечатлил!

Вот как тот князь нисколько не циничен,

Поскольку режет правду напрямик,

Вот так и я. Да, ты мне симпатичен,

И я не сомневаюсь ни на миг,

Что мы делов с тобою наворотим,

А нет — так и гори оно огнём!

За первый ряд уплотим в самолёте

И в Крым, где море синее, махнём!

Да, я про Жорку помню, каждый знает,

Что здесь моя позиция тверда:

Хоть он несправедлив ко мне бывает,

Но я его не брошу никогда.

Мы, бабы, за мужчин своих в ответе,

Пусть даже за придурков и жлобов,

И потому у нас в приоритете

Заместо справедливости — любовь!

И мы по ним печалимся и плачем,

Что лиха им приходится вкусить,

И мы в тюрьму им носим передачи,

А кто ещё им будет их носить!

Пусть даже он ослабнет, околеет,

Или вообще, чтоб лишнего не знать,

Альцгеймером внезапно заболеет,

Я буду всё ему напоминать!»

«И много у тебя таких в резерве? –

Толян уже немного ревновал

И думал: «А чего я в этой стерве

Нашёл, чтоб быть сражённым наповал?»

Она зажгла лениво сигарету:

«И всё-то тебе сразу расскажи!

У нас, у женщин, есть свои секреты,

Чего тебе? Живи и не тужи!

Да, тут одна хреновина сплошная,

Но жизнь у нас большая впереди,

И я тебя когда-нибудь поймаю,

И ты ещё прильнёшь к моей груди!»

…Любовь и долг — как Сцилла и Харибда,

Поди ты между ними