Владимир Маяковский - Том 12. Статьи, заметки, стенограммы выступлений
2. Многолетнее знакомство с критикой ни разу не бросило мне в глаза двустишия:
Вадим Баянот счастья пьян.
3. 17 лет тому назад, организуя*, главным образом для саморекламы, чтение стихов Северянина (с которым неожиданно для вас приехал и я), вы отрекомендовались — Сидоровым, по стихам — Баяном; на вопрос о причинах такой тенденциозной замены — сообщили:
«К Сидорову рифму не подберешь, а к Баяну сколько угодно, — например, находясь в гостях у Тэффи*, я сразу писнул в альбом:
Вадим Баянот Тэффи пьян».
Я вас успокоил насчет Сидорова, немедля предложив рифму:
Господин Сидоров,Тэффи не носи даров*.
Очевидно, моим предложением об облегчении ваших рифменных неудач вы не воспользовались и специализировались в дальнейшем в качестве Баяна, но эта деятельность мне, к сожалению, совершенно не была известна.
4. Охотно верю, что ваша дальнейшая литературная работа нужна и полезна советской общественности и чисто формальное сходство с антипатичным персонажем пьесы вас расстраивает; тогда легко переделать малозначащие строки, и я переиначу фамилию герою, например:
Гусляр Вадимупился в дым,
или:
Пьян Борисдо положения риз,
или:
Викентий Горовпьян, как боров.
Могу переделать даже пол, например:
Петрова Настасьяпьяна от счастья.
5. Но —
Вы указываете сходство других «откровенных параллелей» и «признаков». Тогда обстрел этих признаков сходства с антипатичным, но типичным персонажем становится уже «уважительным» с «точки зрения советской общественности», и если это так, то я оставлю моего «героя» в покое, и придется переменить фамилию вам.
[1929]
Наше отношение*
Повесть о «Красном дереве» Бориса Пильняк* (так, что ли?), впрочем, и другие повести и его и многих других не читал.
К сделанному литературному произведению отношусь как к оружию. Если даже это оружие надклассовое (такого нет, но, может быть, за такое считает его Пильняк), то все же сдача этого оружия в белую прессу усиливает арсенал врагов.
В сегодняшние дни густеющих туч это равно фронтовой измене.
Надо бросить беспредметное литературничанье.
Надо покончить с безответственностью писателей.
Вину Пильняка разделяют многие. Кто? Об этом — особо.
Например, кто отдал треть Федерации союзу пильняков?*
Кто защищал пильняков от рефовской тенденциозности?
Кто создавал в писателе уверенность в праве гениев на классовую экстерриториальность?
[1929]
О «Бане»*
«Баня» — это моя новая драма «в 6 действиях с цирком и фейерверком».
1 действие: т. Чудаков изобрел «машину времени».
2 действие: Чудаков не может прошибить бюрократа т. Победоносикова — главначпупса (главный начальник по управлению согласованием).
3 действие: Победоносиков видит в театре самого себя и не узнаёт.
4 действие: Появление фосфорической женщины будущего.
5 действие: Все хотят перенестись в «готовый» коммунизм.
6 действие: Те, которые в коммунизм попадают, и те, которые отстают.
[1929]
Изложение двух действий «Бани»*
Действие второе[1]
Товарищи Чудаков и Велосипедкин стараются протиснуть свое изобретение сквозь дебри Главного управления по согласованиям и через главначпупса товарища Победоносикова. Однако дальше секретаря, товарища Оптимистенко, не прорвался никто, а Победоносиков рассматривал проект будущей учрежденческой мебели в стилях разных Луев, позировал и «рассчитывал машинистку Ундертон по причине неэтичности губ», а товарища Ночкина за якобы растрату.
Действие третье[2]
Второй Победоносиков, второй Иван Иваныч, вторая Мезальянсова приходят в театр на показ ихних персон и сами себя не узнают. (Четвертое действие формально совпадает с первым.)
[1929]
Некоторые спрашивают*
Что я думаю о своих пьесах.
Мне рассказывали:
В трамвай сел человек, не бравший билета и старающийся обжулить дорогу. Заметивший кондуктор изругался:
— Эх ты, жулик, шантрапа, сволочь… клоп Маяковского…
Пригодившееся для жизни и вошедшее в жизнь определение было лучшей и приятнейшей рецензией на мою пьесу.
«Баня» — то же.
«Баня» бьет по бюрократизму, «Баня» агитирует за горизонт, за изобретательскую инициативу.
«Баня» — драма в 6 действиях с цирком и фейерверком.
Поэтому я дал «Баню» самому действенному, самому публицистическому Мейерхольду.
[1929]
Что такое «Баня»? Кого она моет?*
«Баня» — «драма в шести действиях с цирком и фейерверком».
«Баня» — моет (просто стирает) бюрократов.
«Баня» — вещь публицистическая, поэтому в ней не так называемые «живые люди»*, а оживленные тенденции.
Сделать агитацию, пропаганду, тенденцию — живой, — в этом трудность и смысл сегодняшнего театра.
Привычка театралов к «амплуа» (комик, «эженю» и еще чего-то), к «типам» («33 лет с бородой», или «высокий брюнет, после третьего действия уезжает в Воронеж, где и женится»), эта зашаблонившаяся привычка плюс бытовой разговорный тончик и есть архаический ужас сегодняшнего театра.
Театр забыл, что он зрелище.
Мы не знаем, как это зрелище использовать для нашей агитации.
Попытка вернуть театру зрелищность, попытка сделать подмостки трибуной — в этом суть моей театральной работы.
В общем перипетии «драмы» таковы:
1. Изобретатель Чудаков изобретает машину времени, могущую возить в будущее и обратно.
2. Изобретение никак не продвигается через канцелярские рогатки и через главную из них — через тов. Победоносикова, главначпупса — главного начальника по управлению согласованием.
3. Сам тов. Победоносиков приходит в театр, смотрит самого себя и утверждает, что в жизни так не бывает.
4. Из будущего по машине времени является фосфорическая женщина, уполномоченная по отбору лучших для переброски в будущий век.
5. Обрадованный Победоносиков заготовил себе и литеры, и мандаты, и выписывает суточные из среднего расчета за 100 лет.
6. Машина времени рванулась вперед пятилетними, удесятеренными шагами, унося рабочих и работающих и выплевывая Победоносикова и ему подобных.
Привожу отрывок последнего, VI действия.
Все это, вместе взятое, будет показано театром В. Э. Мейерхольда.
[1929]
В чем дело?*
В том, что «Баня» — драма в шести действиях с цирком и фейерверком, направленная против бюрократизма, против узости, против покоя.
«Баня» чистит и моет.
«Баня» защищает горизонты, изобретательство, энтузиазм.
Главная линия — борьба изобретателя т. Чудакова, придумавшего машину времени, с неким главначпупсом (главным начальником по управлению согласований) т. Победоносиковым.
В пятом действии женщина, приехавшая из будущего времени, осматривает нас и удивляется. Привожу отрывок этого действия.
[1929]
Товарищи!*
Товарищи!
Мы были Леф, мы стали Реф.
Мы объявляем себя новым объединением, новым отрядом на фронте культуры.
Достаточна ли перемена «Л» на «Р», чтоб говорить о своей новизне?
Да. Достаточна. Разница разительная и решающая. Под внешним различием букв и полное различие корней.
«Л» — это левый фронт искусств, объединявший различнейших работников культуры по формальному признаку левизны, предполагавший, что левизна совпадает с революционностью. Эта точка зрения правильна в разрушительный период — когда главным было отталкивание от старья.
Отталкивание от психологизма, отталкивание от натурализма, отталкивание от книжной классики, отталкивание от романного вранья, отталкивание от идеалистической критики — поставили в один ряд и формалиста Шкловского*, и марксиста Арватова*, и фактовика Третьякова*, и стилиста Пастернака*, и заумника Крученых*, и фельетониста Асеева*.
Леф всегда знал, в кого вгрызаться, различнейшие работники врезались вместе, одной пастью, зубасто и зло.
Это кажущаяся, вернее — временная солидарность. Пользуюсь отдаленным сравнением. Так якобы солидарно били по самодержавию разные классы, чтоб, победив, немедленно продолжить основную борьбу друг с другом. Победа Советского Союза, первые километры реконструктивного периода — поставили перед нами вопрос созидания, вопрос оформленного участия в строительстве, в социалистическом соревновании, в пятилетке. Сейчас мало голой левизны. Левизна, изобретательность для нас обязательна. Но из всей левизны мы берем только ту, которая революционна, ту, которая активно помогает социалистическому строительству, ту, которая крепит пролетарскую диктатуру.
