Аполлоний Родосский - Аргонавтика

     Кастор и Полидевк должны молиться бессмертным,

590  Чтобы открыли им боги пути в Авсонийское море,

     Где герои отыщут дочь Гелия с Персою Кирку.

     Так во мраке Арго предвещал. Тиндариды вскочили,

     Руки свои простирая к бессмертным, о всем умоляя.

     Прочих героев печаль поразила. Арго же

595  Под парусами вперед устремился в залив Эридана.

     Там когда-то, в грудь пораженный перуном горящим,

     Полусожженный упал Фаэтон с колесницы отцовской.

     Все еще дым густой идет из пылающей раны.

     И ни одна не может птица, раскинувши крылья,

600  Там пролететь над водой — на лету она падает в пламя.

     Дочери Гелия, встав вокруг тополями прямыми,

     Льют непрерывно тщетные слезы, и светлые капли

     Тут же с их ресниц янтарем ниспадают на землю.

     И одни из тех капель в песке засыхают под солнцем, —

605  Но лишь только начнут берега утопать под приливом

     Темных озерных волн, гонимых дыханием ветра,

     Сразу тогда в Эридан другие капли катятся

     Вместе с потоками вод. А кельты молвят к тому же,

     Якобы это слезы Феба, сына Латоны,

610  Носятся в вихрях речных волн. А пролил их много он раньше, —

     В те времена, когда направлялся к Гипербореям,

     Светлое небо покинув из-за отцовской угрозы.

     Бог рассердился за сына того, что в Лакрее богатой

     У потоков Амира ему родила Коронида.

615  Песня такая у кельтских мужей об этом поется.

     А у героев желание есть и пить пропадало,

     Ум не склонялся к веселью. Они постоянно страдали,

     Смрадом томясь в изнуренье. Он шел с волной Эридана

     С тела тлевшего там Фаэтона. А ночью внимали

620  Громкому горькому плачу дев Гелиад. Тогда слезы

     Их самих уносила волна, как капли елея.

     После вступили они в глубокие струи Родана.

     Он переходит в реку Эридан, и оба потока

     В узком проливе сливаясь, ревут постоянно. Родится

625  В недрах земных Родан у ворот, где прибежище Ночи,

     И, устремляясь вверх, то несется к брегам Океана,

     То кидает свою волну в Ионийское море,

     То в Сардонийскую бездну с ее беспредельным заливом

     Мчится через семь жерл. Из Родана герои попали

630  В воды бурных озер. По кельтским широким просторам

     Их сосчитать невозможно. И там едва аргонавты

     Все не погибли. Некий рукав вел в залив Океана,

     А они по нему спастись надеялись, выплыв.

     Ждать спасенья нельзя было там. Вдруг вскрикнула Гера

635  На Геркинской скале, из-под неба слетев торопливо,

     И от крика ее герои вздрогнули в страхе,

     А могучий Эфир взгремел. Так по воле богини

     В путь обратный они повернули, заметив дорогу,

     Где потом предстояло им домой возвратиться.

640  Долгое время спустя вдоль этого брега морского

     Волею Геры прошли несметные сонмы народов,

     Кельтов и лигийцев. Герои плыли все дальше.

     Гера же каждый день окружала их мглистым туманом.

     Вот наконец их корабль спокойно прошел через устье

645  Прямо к Стойхадам. Спасенье им принесли Диоскуры.

     Храмы и алтари теперь им везде воздвигают,

     Ибо не только одних они спасли аргонавтов —

     Зевс позволил им охранять корабли всех потомков.

     Дальше, оставив Стойхады, они на Эфалию вышли,

650  Остров, где, усталые, с тела стирали обильный

     Пот. И на берегу лежат там круглые камни

     Цвета кожи, а рядом лохмотья одежды.

     Эта бухта в память о них зовется Аргойской.

     Дальше и дальше пучиной морской затем они плыли,

655  Видя вдали пред собой Авсонии берег Тирренский.

     Вышли они наконец в знаменитую Эйскую гавань,

     Бросили наземь причал с корабля и увидели Кирку.

     Голову мыла она там свежей влагой морскою,

     Ибо ночью ее напугали внезапные страхи.

660  Ей приснилось, что все жилище и дома ограда

     Кровью рыдали. Огонь истреблял все лежащие зелья —

     Прежде ими она чаровала странников пришлых.

     Ей пришлось самой затушить то красное пламя,

     Кровь рукой зачерпнув, и сразу страх прекратился.

665  Вот потому на заре она встала с постели и тотчас

     К морю пошла, чтоб водою обмыть одежду и кудри.

     Звери, нисколько на зверей не похожие хищных,

     Но по общему виду не люди, а странные смеси

     Самых различных тел, толпой шли овцам подобно

670  Тем, что стадом идут за своим пастухом из загонов.

     Ибо такими впервые из тины земля сотворила

     Их сама и, разные части смешав, укрепила.

     Та земля не была сухим еще воздухом сжата.

     Влаги еще не лишилась в лучах палящего солнца, —

675  Время одно навело порядок. Создания эти

     Так небывалыми и остались. Ужас безмерный

     Всех героев объял. Узнали они без ошибки

     Кирку, взирая вблизи на облик ее и на очи;

     Сразу в ней, говорили, сестру Эета узрели.

680  Между тем она, отогнавши сонные страхи,

     Снова пошла назад и стала манить их рукою

     Вслед за собой идти, тая коварные мысли.

     Помня, однако, наказы Ясона, все аргонавты,

     Не обращая вниманья, остались где были. Ясон же

685  Вместе с девой колхидской за Киркой пошли по дороге.

     Вскоре достигли они дома Кирки, и та пригласила

     Сесть на прекрасные кресла, не узнавая пришельцев.

     Молча, безгласные, у очага они сели поспешно,

     Как ведется давно среди просителей жалких.

690  На простертые руки Медея лицо опустила.

     Он же в землю вонзил огромный меч с рукояткой —

     Сына Эета которым убил. Постигнула Кирка

     Горькую участь изгнанья и все нечестье убийства.

     Вот почему, чтя великий закон Гикесия Зевса,

695  Очень грозный закон, который, однако, приходит

     Часто на помощь убийцам, стала свершать она жертву.

     В жертве такой и злодеи находят себе очищенье.

     Прежде всего, как средство омыть несомненность убийства,

     Взяв поросенка, который, отъят от сосцов материнских,

700  Полных от недавних родов, ему шею разрезав,

     Кровью руки убийц оросила. Иным омовеньем

     Стала богов умягчать, призывая Катарсия Зевса, —

     Он заступник тех, кто прощенья ждет за убийство.

     Все нечистоты вон из дома наяды-служанки

705  Вынесли сразу; Кирке они во всем помогали.

     После она лепешки и дары примиренья

     У очага с возлияньями трезвыми жгла, умоляя

     Зевса, чтоб удержал Эриний от страшного гнева

     И для обоих стал благосклонным защитником добрым,

710  Если кровью чужой они руки свои осквернили

     Или если попался под меч сородич иль близкий.

     После того как все она совершила обряды,

     От очага гостей подняла, усадила на кресла.

     С ними рядом села сама и спрашивать стала,

715  Держат путь они куда, зачем и откуда

     И почему они у ее очага оказались.

     Страшный недавний сон невольно пришел ей на память.

     Звук речи родной захотелось Кирке услышать

     Из девичьих уст, лишь та на нее посмотрела, —

720  Ибо Гелия род узнать всегда очень просто

     По сиянию глаз, лучащихся солнечным светом.

     Кирке Медея на все вопросы сказала ответы

     На родном языке. Угрюмого дочь Эета

     Мягко рассказ повела про поход и дороги героев

725  И о том, сколько тяжких трудов они совершили,

     Как провинилась сама, к сестре прислушавшись бедной,

     И как сбежала, страшась угрозы отцовского гнева,

     С Фриксовыми сынами, и лишь об Апсирте ни слова.

     Кирка все поняла. Хотя она и жалела

730  Братнину дочь в печали ее, но сурово сказала:

     «Жалкая! Ты бежать захотела постыдно и дурно.

     Я, однако, надеюсь, недолго ты сможешь избегнуть

     Тяжкого гнева Эета. Скоро он будет в Элладе,

     Чтоб отомстить за сына, которого ты погубила.

735  Но, поскольку смиренной родней ко мне ты явилась,

     Зла иного тебе, пришедшей сюда, не замыслю.

     Прочь из дома ступай, подругою став чужеземца!

     Ты такого его, отцу вопреки, отыскала.

     У очага моего не моли! Не могу я рдобрить

740  Ни решений твоих, ни столь постыдного бегства».

     Молвила так, а Медею печаль охватила немая.