Владимир Маяковский - Во весь голос (сборник)

и перестаешь

                          европейски фыркать.

Долой

            подхихикивающих разинь!

С пути,

              джентльмены лаковые!

Товарищ,

                  сюда становись,

                                                 из грязи́

рабочую

                жизнь

                            выволакивая!

Красавицы

В смокинг вштопорен,

побрит что надо.

По гранд

                  по опере

гуляю грандом.

Смотрю

               в антракте —

красавка на красавице.

Размяк характер —

все мне

               нравится.

Талии —

                 кубки.

Ногти —

                 в глянце

Крашеные губки

розой убиганятся.

Ретушь —

                   у глаза.

Оттеняет синь его.

Спины

              из газа

цвета лососиньего.

Упадая

             с высоты,

пол

       метут

                  шлейфы.

От такой

                 красоты

сторонитесь, рефы.

Повернет —

                        в брильянтах уши.

Пошеве́лится шаля —

на грудинке

                       ряд жемчужин

обнажают

                    шиншиля.

Платье —

                   пухом.

                               Не дыши.

Аж на старом

                          на морже

только фай

                      да крепдешин,

только

             облако жоржет.

Брошки – блещут…

                                      на́ тебе! —

с платья

                с полуголого.

Эх,

      к такому платью бы

да еще бы…

                       голову.

Стихи о советском паспорте

Я волком бы

                         выгрыз

                                       бюрократизм.

К мандатам

                       почтения нету.

К любым

                  чертям с матерями

                                                      катись

любая бумажка.

                              Но эту…

По длинному фронту

                                         купе

                                                  и кают

чиновник

                    учтивый

                                     движется.

Сдают паспорта,

                                и я

                                      сдаю

мою

         пурпурную книжицу.

К одним паспортам —

                                           улыбка у рта.

К другим —

                      отношение плевое.

С почтеньем

                        берут, например,

                                                        паспорта

с двухспальным

                              английским левою.

Глазами

               доброго дядю выев,

не переставая

                          кланяться,

берут,

           как будто берут чаевые,

паспорт

               американца.

На польский —

                              глядят,

                                           как в афишу коза.

На польский —

                              выпяливают глаза

в тугой

              полицейской слоновости —

откуда, мол,

                       и что это за

географические новости?

И не повернув

                            головы кочан

и чувств

                никаких

                                не изведав,

берут,

           не моргнув,

                                 паспорта датчан

и разных

                 прочих

                               шведов.

И вдруг,

               как будто

                                 ожогам,

                                                рот

скривило

                  господину.

Это

       господин чиновник

                                              берет

мою

         краснокожую паспортину.

Берет —

               как бомбу,

                                   берет —

                                                  как ежа,

как бритву

                    обоюдоострую,

берет,

           как гремучую

                                     в 20 жал

змею

          двухметроворостую.

Моргнул

                 многозначаще

                                            глаз носильщика,

хоть вещи

                   снесет задаром вам.

Жандарм

                  вопросительно

                                               смотрит на сыщика,

сыщик

             на жандарма.

С каким наслажденьем

                                             жандармской кастой

я был бы

                 исхлестан и распят

за то,

          что в руках у меня

                                             молоткастый,

серпастый

                    советский паспорт.

Я волком бы

                        выгрыз

                                      бюрократизм.

К мандатам

                      почтения нету.

К любым

                  чертям с матерями

                                                      катись

любая бумажка.

                              Но эту…

Я

   достаю

                 из широких штанин

дубликатом

                      бесценного груза.

Читайте,

                 завидуйте,

                                     я —

                                            гражданин

Советского Союза.

Особое мнение

Огромные вопросищи,

                                            огромней слоних,

страна

             решает

                           миллионнолобая.

А сбоку

               ходят

                          индивидумы,

                                                    а у них

мнение обо всем

                                особое.

Смотрите,

                    в ударных бригадах

                                                         Союз,

держат темп

                       и не ленятся,

но индивидум в ответ:

                                           «А я

                                                   остаюсь

при моем,

                   особом мненьице».

Мы выполним

                            пятилетку,

                                                мартены воспламеня,

не в пять годов,

                              а в меньше,

но индивидум

                           не верит:

                                            «А у меня

имеется, мол,

                          особое мненьище».

В индустриализацию

                                        льем заем,

а индивидум

                        сидит в томлении

и займа не покупает

                                       и настаивает на своем

собственном,

                         особенном мнении.

Колхозим

                   хозяйства

                                      бедняцких масс,

кулацкой

                  не спугнуты

                                         злобою,

а индивидумы

                           шепчут:

                                          «У нас

мнение

              имеется

                             особое».

Субботниками

                             бьет

                                     рабочий мир

по неразгруженным

                                       картофелям и поленьям,

а индивидумы

                           нам

                                  заявляют:

                                                     «Мы

посидим

                 с особым мнением».

Не возражаю!

                          Консервируйте

                                                        собственный разум,

прикосновением

                                ничьим

                                              не попортив,

но тех,

             кто в работу

                                    впрягся разом, —

не оттягивайте

                            в сторонку

                                                 и напротив.