Роберт Рождественский - Эхо любви. Стихотворения. Поэмы (сборник)
Из сборника
«Это время»
(1982)
«Если б только люди жили вечно…»
Если б только люди жили вечно,это было быбесчеловечно…Как узнать, чего ты в жизни стоишь?Как почуять, что такое риск?В море броситься?Так не утонешь!..На костер взойти?Так не сгоришь!..Поле распахать?Потом успею…Порох выдумать?А для чего?!.Наслаждались бы ленивой спесьюпленникибессмертья своего.Ничего они бы не свершили!Никогда б не вылезли из тьмы…Может, самый главный стимул жизнив горькой истине,что смертнымы.
Марк Шагал
Он стари похож на свое одиночество.Ему рассуждать о погоде не хочется.Он сразу – с вопроса:– А Вы не из Витебска?.. –Пиджак старомодный на лацканахвытерся…– Нет, я не из Витебска… –
Долгая пауза.А после – слова монотонно и пасмурно:– Тружусь и хвораю…В Венеции выставка…Так Вы не из Витебска?..– Нет, не из Витебска…
Он в сторону смотрит.Не слышит, не слышит.Какой-то нездешней далекостьюдышит.Пытаясь до детствадотронуться бережно…И нету ни Канн, ни Лазурного Берега,ни нынешней славы.Светло и растерянноон тянется к Витебску, словно растение…Тот Витебск его –пропыленный и жаркий –приколот к земле каланчою пожарной.Там свадьбы и смерти, моленья и ярмарки.Там зреютособенно крупные яблоки,и сонный извозчик по площади катит…
– А Вы не из Витебска?..Он замолкает.И вдруг произносит, как самое-самое,названия улиц:«Смоленская»,«Замковая».Как Волгою, хвастает Видьбой-рекоюи машетпо-детски прозрачной рукою…– Так Вы не из Витебска…
Надо прощаться.Прощаться.Скорее домой возвращаться…Деревья стоятвдоль дороги навытяжку.Темнеет…
И жалко,что я не из Витебска.
«Вновь нахлынул северный ветер…»
Вновь нахлынул северный ветер.Вновь весна заслонилась метелью…
Знаешь,понял я, что на светемыне существуем отдельно.Мы уже –продолженье друг друга.Неотъемлемы.Нерасторжимы.Это – труднои вовсе не трудно.Может, мы лишь поэтому живы…
Сколько раз –я поверить не смею –не случайнои не на выносболь твоя становилась моею,кровь моя – твоей становилась!..Только чаще –гораздо чаще! –поднимаясь после падений,нес тебе ясвои несчастья,неудачи неси потери.Тынауку донорства знала,ты мне выговоритьсяне мешала.Кровью собственной наполняла.
Успокаивала.Утешала…Плыл закат –то светлей, то багровей…
И с годами у нас с тобоюстала общею –группа крови,одинаковой –группа боли.
«Подступала поэма…»
Подступала поэма. Она изводила меня.То манила доступностью легкой, а то не давалась.Подступала поэма. Звучать начинала, дразня.А потомза границами голосавдруг оставалась…Если я уезжал, то она меня честно ждала,терпеливо ждала на ступенях у самого дома.Подступала поэма. Невнятной и точной была.Сумасшедшей и невозмутимой.Жестокой и доброй…А однажды приснилось мне: я нахожусь на посту.И ночная дорога,как пеной,туманом закрыта.Вдруг почувствовал я, как приходит в мою немотуощущение ритма,звенящая яростностьритма!Этим медленным ритмомя был, будто льдами, затерт.Он во мне тяжело нарастал,колыхаясь и зрея…– Кто идет? –закричал я.– Стой!Кто идет?
И услышал спокойный ответ:– Время.
«Хочу, чтоб в прижизненной теореме…»
В. Коротичу
Хочу,чтоб в прижизненной теоремедоказано было судьбой и строкою:я жил в эту пору.Жил в это время.В это.А не в какое другое.Всходили знамена его и знаменья.Пылали проклятья его и скрижали…Наверно,мы все-таки что-то сумели.Наверно,мы все-таки что-то сказали…Проходит по ельнику зыбь ветровая…А память,людей оставляя в покое,рубцуясь и вроде бы заживая, –болит к непогоде,болит к непогоде.
Подслушанный разговор
– Снова дралась во дворе?
– Ага!Мама,но я не плакала.Вырасту – выучусь на моряка.Я уже в ваннеплавала!
– Боже,не девочка, а беда!Сил моих больше нету.
– Мама,а вырасту я когда?
– Вырастешь!Ешь котлету.
– Мама,купим живого коня?
– Коня?!Да что ж это делается?
– Мама,а в летчики примут меня?– Примут.Куда они денутся?!Ты же из каждого, сатана,душусумеешь вытрясти!
– Мама,а правда, что будет война,и я не успеювырасти?..
Стасису Красаускасу
Этого стихотвореньяты не прочтешьникогда…В город вошли, зверея,белые холода.Сколько зима продлится,хлынувши через край?Тихов твоей больнице…– Стаська, не умирай!..
Пусть в коридоре голом,слова мне не сказав,ставший родным онкологвновь отведет глаза.
В тонкой броне халатамедленно я войдув маленькуюпалату,в тягостнуюбеду…Сделаю все, как нужно,слезысумею скрыть.Буду острить натужно,о пустяках говорить,врать, от стыда сгорая!..Так и не разберу:может быть, мы играемобав одну игру?!Может, болтая о разном, –очень еще живой –ты между темпрекраснознаешьдиагноз свой.Может, смеешься нарочнов этот и в прошлый раз,голову наммороча,слишком жалея нас?!
В окнах, больших и хмурых,высветится ответ.Как на твоих гравюрах –белый и черныйцвет.И до безумия простоканет в снежный февральстрашная эта просьба:– Стаська, не умирай!..
«Так вышло…»
Так вышло.Луна непонятною краской обочины выкрасила…Нас выжгло!Нас – будто из поезда полночью – выбросило.По пояс –холодного снега в кювете. В сугробах – полмира!..А поездпроносится мимо, проносится мимо, проносится мимо.Постой!Но ведь только минута прошла, как мы ехали в нем и смеялись.С его теснотойи нежданною грустью смирялись.Гл у пи ли!В чужие печали и беды бесстрашно влезали.Мы былисамими собой. А теперь мы – не сами.Теперь,вспоминая себя, оглушенно и тяжко молчим мы.Те б ея кажусь незнакомым, далеким, едва различимым…Пустынная полночь.Ладони в ожогах метельного дыма.А поездпроносится мимо, проносится мимо, проносится мимо…Летит он – снарядом!
И тащит куда-то не наши обиды, не наши болезни и счастья.Ты – рядом.А как достучаться? А как дотянуться? А как до тебя докричаться?…
Под снегом великим,над временем тысячеверстнымбезмолвныекрикивисят, зацепившись за звезды.Мне их не избавитьот каждого прошлого дня и от каждого мига…
А памятьпроносится мимо,проносится мимо,проносится мимо…
Прощание с морем
