Валерий Брюсов - Сочинения
1918
* * *
Слепой циклон, опустошивСеленья и поля в отчизне,Уходит вдаль… Кто только жив,С земли вставай для новой жизни!
Тела разбросаны вокруг…Не время тосковать на тризне!Свой заступ ладь, веди свой плуг, —Пора за труд – для новой жизни!
Иной в час бури был не смел:Что пользы в поздней укоризне?Сзывай работать всех, кто цел, —Готовить жатву новой жизни!
Судьба меняет часто вид,Лукавой женщины капризней,И ярче после гроз горитВ лазури солнце новой жизни!
На души мертвые людейЖивой водой, как в сказке, брызни:Зови! буди! Надежды сей!Сам верь в возможность новой жизни.
1918
Вешние воды
Импровизация
Есть ряд картин, и близких и далеких,Таимых свято в глубине души;Они, в часы раздумий одиноких,Встают, как яркий сон, в ночной тиши:
Картина утра, – миги до восхода,Когда весь мир – как в ожиданьи зал;Явленья солнца жадно ждет природа,И первый луч зеленовато-ал;
Картина вечера: луной холоднойВолшебно залит лес, балкон иль сад;Все с фейной сказкой так чудесно сходно,И губы ищут ласки наугад;
Картина первой встречи, и разлуки,И страстной ласки, и прощальных слез;Вот, в темноте, ломает кто-то руки…Вот плечи жжет касанье черных кос…
Есть ряд картин, – банальных, но которыхНельзя без. трепета увидеть вновь:Мы любим свет луны, сирени шорох, —За то, что наша в них влита любовь!
И вот в числе таких картин священныхЕсть, в памяти моей, еще одна;Как скромный перл меж перлов драгоценных,В их ожерелье вплетена она:
Картина вешних вод, когда, как море,Разлиты реки; всюду – синева;И лишь вода отражена во взоре,Да кое-где кусты, как острова.
То – символ вечного стремленья к воле,Лик возрожденья в мощной красоте…Но дали вод, затопленное полеИным намеком дороги мечте!
Мне помнится – безбережная Волга…Мы – рядом двое, склонены к рулю…Был теплый вечер… Мы стояли долго,И в первый раз я прошептал: «Люблю'»
О, этот образ! Он глубоко нежит,Язвит, как жало ласковой змеи,Как сталь кинжала, беспощадно режетВсе новые желания мои!
Он говорит о чувствах, недоступныхТеперь душе; об том, что много летПрошло с тех пор, мучительных, преступных;Что оживет земля, а сердце – нет!
Пусть этот образ реет так, – далекийИ вместе близкий, в тайниках души,Порой вставая, как упрек жестокий,И в модном зале, и в ночной тиши!
30 апреля 1918
* * *
Парки бабье лепетаньеЖутко в чуткой тишине…Что оно пророчит мне —Горечь? милость? испытанье?Темных звуков нарастаньеСмысла грозного полно.Чу! жужжит веретено,Вьет кудель седая пряха…Скоро ль нить мою с размахаЕй обрезать суждено!
Спящей ночи трепетаньеСлуху внятно… Вся в огне,Бредит ночь в тревожном сне.Иль ей грезится свиданье,С лаской острой, как страданье,С мукой пьяной, как вино?Все, чего мне не дано!Ветви в томности трепещут,Звуки страстным светом блещут,Жгут в реке лучами дно.
Ночь! зачем глухой истомойТы тревожишь мой покой?Я давно сжился с тоской.Как бродяга в край искомый,Я вошел в наш мир знакомый,Память бедствий сохрани.В шумах суетного дняЯ брожу, с холодным взглядом,И со мной играет рядомЖизни мышья беготня.
Я иду в толпе, ведомыйЧьей-то гибельной рукой, —Как же в плотный круг мирскойВходит призрак невесомый?Знаю: как сухой соломойТоржествует вихрь огня,Так, сжигая и казня,Вспыхнет в думах жажда страсти…Ночь! ты спишь! но чарой властиЧто тревожишь ты меня!
1918
Томные грезы
Вариация
Томно спали грезы;Дали темны были;Сказки тени, розы,В ласке лени, стыли.
Сказки лени спали;Розы были темны;Стыли грезы дали,В ласке лени, томны.
Стыли дали сказки;Были розы-тениТомны, темны… В ласкеСпали грезы лени.
В ласке стыли розы;Тени, темны, спали…Были томны дали, —Сказки лени, грезы!
Тени розы, томны,Стали… Сказки были,В ласке, – грезы! СтылиДали лени, темны.
Спали грезы лени…Стыли дали, тени…Темны, томны, в ласке,Были розы сказки!
1918
* * *
Ночное небо даль ревниво сжало,Но разубрался в звездах небосклон.Что днем влекло, томило, угрожало,Слилось меж теней в монотонный сон.
Иные ночи помню. Страсти жалоВздох исторгало трепетный, как стон;Восторг любви язвил, как сталь кинжала,И был, как ночь, глубок и светел он!
О почему бесцветно-тусклы ночи?Мир постарел, мои ль устали очи?Я онемел, иль мир, все спевший, нем?
Для каждого свои есть в жизни луны,Мы, в свой черед, все обрываем струныНа наших лирах и молчим затем.
1918
Сонет
Отточенный булат – луч рдяного заката!Твоя игрушка, Рок, – прозрачный серп луны!Но иногда в клинок – из серебра и златаСудьба вливает яд: пленительные сны!
Чудесен женский взгляд – в час грез и аромата,Когда покой глубок. Чудесен сон весны!Но он порой жесток – и мы им пленены:За ним таится ад – навеки, без возврата.
Прекрасен нежный зов – под ропот нежный струй,Есть в сочетаньи слов – как будто поцелуй,Залог предвечных числ – влечет творить поэта!
Но и певучий стих – твой раб всегдашний, Страсть,Порой в словах своих – певец находит власть:Скрывает тайный смысл – в полустихах сонета.
1918
Октавы
I
Вот я опять поставлен на эстрадеКак аппарат для выделки стихов.Как тяжкий груз, влачится в прошлом сзадиБессчетный ряд мной сочиненных строф.Что ж, как звено к звену, я в длинном рядеПрибавить строфы новые готов.А речь моя привычная лукавоСама собой слагается октавой.
II
Но чуть стихи раздались в тишине,Я чувствую, в душе растет отвага.Ведь рифмы и слова подвластны мне,Как духи элементов – зову мага.В земле, в воде, в эфире и в огнеОн заклинает их волшебной шпагой.Так, круг магический замкнув, и яЗову слова из бездн небытия.
III
Сюда, слова! Слетайтесь к кругу темы.Она, быть может, не совсем нова.Любовь не раз изображали все мы,Исчерпав все возможные слова.Но я люблю не – новые проблемы!Узор тем ярче, чем бледней канва.Благодарю тот парадокс, которыйМне подсказал затейные узоры.
IV
И вот во мгле, лучом озарена,Встает картина: девушка пониклаНад милым маленьким письмом; онаВ него вникать за эти дни привыкла.Сидит задумчива, бледна, грустна,Пред ней проходят все виденья циклаЕе скорбей – и первый поцелуй,Во тьме ветвей, как говор близких струй.
V
И первый вечер жгучей страстной встречи,Тот страшный час, где двое лишь одно,Когда бессвязны и безумны речиИ души словно падают на дно.Упали вольно волоса на плечи,И хочется, чтоб стало вдруг темно,И нет стыда, а только трепет счастьяВпервые познанного сладострастья.
VI
Потом – письмо, и этот поздний час,Когда она сидит одна в томленьи,Давно известен и не нов рассказ!Но вдумайтесь в жестокое значеньеПривычных образов, знакомых фраз!Жизнь каждого – одни и те же звенья.Но то, что просто в ряде слов звучит,В действительности жизнь, как яд, мертвит.
VII
Что просто – странно! – этого заветаНе забывайте! он – жестоко прав!Мне ж пусть концом послужит правда эта!Составил я покорно шесть октав,Теперь седьмая – мной почти допета,Я, эту форму старую избрав,Сказал, что по канве узоры вышью,И нитку рву на узелок двустишью!
<1918>
* * *
В тихом блеске дремлет леска;Всплеск воды – как милый смех;Где-то рядом, где-то близкоСвищет дрозд про нас самих.Вечер свеж – живая ласка!Ветра – сладостен размах!Сколько света! сколько лоска!Нежны травы, мягок мох…Над рекой – девичья блузка,Взлет стрекоз и ярких мух…
Волшебство – весь мир окрестный;Шелест речки, солнца свет…Запах, сладко-барбарисный,Веет, нежит и язвит.Шепчет запад, ярко-красный,Речи ласки, старый сват,Кроя пруд зелено-росный,Словно храм лазури свод,И лишь ветер нежно-грустныйЗнает: тени нас зовут.
1918
